Об успешном наступлении наших войск южнее Сталинграда ежедневно сообщало Совинформбюро.

Трудно передать чувство радостного возбуждения, охватившее нас. Это были первые крупные победы над врагом, в которых непосредственно участвовали бойцы и командиры 302-й дивизии. Каждый ощутимо почувствовал силу и превосходство наших вооруженных сил над фашистами. Укреплялась вера в близость окончательной победы над врагом.

Толпой, в одиночку или подразделениями сдавались в плен солдаты противника. Нестройные их колонны двигались на восток. Часто шли без конвоя.

Стоят морозы. Шинели мало согревают. Теплого белья на сдающихся в плен нет. На головах пилотки, на ногах ботинки с обмотками. Такое обмундирование явно не спасает от холода. Однако некоторые пленные из числа гитлеровцев все же фанатически заявляют, что победа будет за ними.

Сутки за сутками проходят в коротких, но горячих схватках. Эти бои сдерживают темп продвижения советских войск, но остановить порыв наших бойцов и командиров не могут.

28 ноября 302-я дивизия освободила поселок Коровино и железнодорожную станцию Жутово. На продовольственном складе в районе станции Жутово обнаружили около 50 тонн муки и другие продукты. На артиллерийском складе — около полумиллиона снарядов и мин, несколько миллионов патронов. В ремонтно-восстановительных мастерских — свыше 200 автомашин.

Продолжая наступать вдоль железной дороги Сталинград — Сальск, передовые части дивизии с боями овладели поселком Чилеково, а разведка вышла к разъезду Небыковский.

Утром 30 ноября захваченные пленные сообщили нам о том, что с Кавказа они ожидают крупные танковые и пехотные части.

В результате успешного наступления советских войск в ноябре 1942 года под Сталинградом оказались в окружении 6-я полевая и 4-я танковая армии противника.

В конце ноября 1942 года гитлеровское командование поняло, что без помощи деблокирующих сил окруженные не в состоянии будут самостоятельно вырваться из кольца. В помощь им спешно начала создаваться армейская группа «Дон», командование которой было поручено командующему 11-й полевой армией генерал-полковнику (позднее фельдмаршал) Манштейну.

По мере приближения частей 4-го кавкорпуса и 302-й стрелковой дивизии к Котельниково сопротивление противника возрастало. Ружейно-пулеметная перестрелка с первых чисел декабря все чаще и чаще перекрывалась огневыми артиллерийскими и минометными налетами. Обходя упорно сопротивляющиеся опорные пункты противника, наши части и подразделения вынуждали его отходить. Часто возникали короткий встречные бои, в которых противник все чаще стал применять небольшие танковые группы. Одна из них пыталась овладеть поселком Чилеково. Артиллеристы майора И. Е. Гришунова подбили четыре танка. Остальные отошли в направлении Котельниково.

Продвижение частей 302-й дивизии было остановлено на линии хуторов Гремячий, Нижне-Черни, Пимен-Черни. В этих опорных пунктах находились не только румынские войска, но и немецкие группы, усиленные танками и артиллерийско-минометными средствами.

Штаб нашей дивизии и оперативная группа расположились на разъезде Небыковском, в 3–4 километрах от Чилеково, а остальные отделения и тыловые управления — в Чилеково.

Вечером 9 декабря командир дивизии, поглядывая в окно на изредка вспыхивающие осветительные ракеты противника у хуторов Нижне-Черни и Пимен-Черни, по телефону доложил обстановку командарму и, как бы подытоживая, добавил:

— Активность противника неспроста. Фашисты что-то готовят. Нужно ожидать их ударов со стороны Котельниково, вдоль железной дороги Котельниково — Сталинград… Перед нами все чаще появляются группы фашистских танков. Чаще стали авиаудары и огневые налеты артиллерии и минометов… Необходимо задержаться, более подробно выяснить силы противника, а возможно, и приготовиться к обороне…

Закончив доклад, обращаясь ко мне, он сказал:

— Передайте командирам полков: подготовиться к обороне. М. Е. Гришунов (командир 865-го артполка) пусть поближе к нам расположит огневые позиции орудий.

Ночь с 9-го на 10 декабря прошла спокойно. Лишь из района Котельниково прослушивалась отдаленная стрельба.

С восходом солнца, выйдя из помещения, я увидел западнее нас на изгибе холма новые бугорки. Артиллеристы хорошо сумели установить свои орудия на углубленные огневые позиции. Их не видно, а стволы орудий чуть-чуть заметны. Это позволяет надеяться, что при атаке фашистских танков артиллеристы смогут им нанести большой урон.

Нам особенно важно было выяснить намерение противника. Поэтому мы с Начальником разведотделения штаба дивизии майором Лебедевым, назначенным вместо майора Шпара, наметили план действий по захвату «языка».

Утром 10 декабря майор Лебедев доложил, что разведчики дивизии захватили у хутора Нижне-Черни в плен фашистского солдата. Услышав об этом, полковник Е. Ф. Макарчук приказал для допроса привести пленного к нему.

Пленный оказался румыном. Он охотно отвечал на вопросы, мешая румынские, украинские и русские слова.

— Поверьте мне, я не фашист, — сказал он горячо. — Мы, румыны, не хотим воевать против русских. Нас заставляют, и за нами наблюдают фашисты. Мои друзья охотно перейдут к вам, если только удастся. Дайте нам оружие, и мы будем с вами бить фашистов… Они готовят большое наступление…

Пленный подтвердил, что фашисты сосредоточивают крупные силы, а в хуторах Пимен-Черни и Нижне-Черни находятся подразделения не только румын, но и немцев.

Худощавый, небольшого роста, черноволосый, он с мольбой смотрел то на полковника Е. Ф. Макарчука, то на меня. Говорил он горячо. Взгляд был тоскливый… Его лицо и глубокая искренность речи запомнились мне надолго.

После окончания допроса пленного вывели из помещения. Полковник Е. Ф. Макарчук по телефону связался с замполитом А. Е. Светловым и рассказал ему о пленном, его показаниях. Об этом он сообщил и в штаб армии.

После разговора с замполитом и работниками штаба армии он сказал мне:

— Пленного румына отпустите. Если он приведет своих друзей, тогда решим, можно ли будет их включить в наш состав… Накормите его, и пусть разведчики ночью отведут его в то место, где захватили. Договоритесь, где и когда встречать его и его друзей, если они думают к нам переходить.

Пленного накормили. Он отдохнул, а с наступлением темноты его увели и отпустили… К нам он не вернулся. Позднее захваченные в плен румынские солдаты нам рассказали, что немцы его арестовали и расстреляли.

Ночь на 11 декабря также прошла спокойно, но каждый чувствовал, что наступившее на фронте затишье может разразиться ожесточенным боем.

Под вечер 11 декабря полковые дивизионные наблюдатели отметили движение большой колонны автомашин с юга в Котельниково. Дальность расстояния мешала определить вид машин, двигавшихся в колонне. Передовые наблюдатели-артиллеристы заметили и также доложили о движении с юга в Котельниково автоколонны до 200 автомашин. С наступлением сумерек командиры полков 823-то и 827-го доложили, что, по подсчетам наблюдателей, в Котельниково прибыло около 300–400 танков и много крытых автомашин. Небольшие группы танков и крытых автомашин вошли в хутора Нижне-Черни и Пимен-Черни.

Суммируя донесения, прихожу к выводу, что фашисты готовятся 12 декабря нанести сильный танковый удар. Свои соображения докладываю начальнику штаба 51-й армии полковнику Кузнецову. Но мой доклад не насторожил его.

Успокаивая меня, он сказал:

— По данным воздушной разведки, в ближайших районах значительных групп танков противника нет.

Это нас не успокоило. Возросшее упорство обороны противником населенных пунктов Пимен-Черни и Нижне-Черни, подход колонн автомашин к Котельниково, безуспешные попытки 4-го кавкорпуса освободить его тревожили нас.

Проходила тяжелая бессонная ночь.

Утро 12 декабря выдалось хмурое. Снегу мало, и равнинное поле — темное.

Около 9 часов утра к телефону меня попросил командир 827-го стрелкового полка майор А. И. Вражнов. Вначале спокойно, но затем все более возбужденным голосом он докладывал: