– А не могли товарища Виноградова подменить в штабе Киевского военного округа? Середнячка Виноградова спрятали, а нам выдали военного гения Виноградова. Как, товарищ Тимошенко на такие проделки не способен?

Сталин оставался ироничен, но за иронией скрывалась и заинтересованность. Загадки Вождь любил.

– Это была бы проделка не уровня товарища Тимошенко. И мы проверили. Человек тот же.

– Точно?

– Он же ехал в Китай…

– Отпечатки пальчиков?

– По ним человек тот же.

– Человек тот же, мозги у него чужие, ты это мне хочешь втолковать, Лаврэнтий?

На этот раз, почувствовав раздражение в голосе Сталина, Берия предпочёл промолчать.

В Москву я прилетел 8-го февраля. Да, сознание того, что до войны остаётся всего ничего уже было, оно преследовало меня с того самого момента, когда я оставил Оулу. Дивизия уже передислоцировалась в Житомир. Увы, пришла и плохая новость: майор Чернов, который был моим начальником штаба, а сейчас, фактически, руководил эвакуацией дивизии с финской территории, умер в Ленинградском госпитале. Он погиб в мирное время. Водитель ошибся, машина свернула с дороги и тут же угодила в полынью. Из всех вытащили из воды. Но… переохлаждение, пневмония, в госпитале Ленинграда боролись за жизнь майора… Но увы… Шестого, когда я навещал его в госпитале, майор уже был без сознания, я смотрел из дверей палаты, где он метался в горячечном бреду и понимал, что даже будь у меня чудо-лекарства, спасти его было бы маловато шансов. И всё-таки мне было его жаль.

Знаете, когда мы проходили подготовку, мне всё это напоминало игры в солдатики. Туда переставь пехоту, там расположим артиллерию. Не наигрался в солдатики в детстве, на тебе. Играй сейчас. А тут накатывало ощущение того, что всё это взаправду! Что люди, которых ты знаешь и к которым у тебя есть какое-то отношение, ты их посылаешь на смерть, и они гибнут! Это ведь как – живёт себе человек – ты о нём не знаешь ничего, он вне твоего мира. Но стоит тебе с ним познакомится, дать ему какую-то оценку, как человек входит в твой мир, становится его частью, твой мозг вбирает в себя его внешний вид, голос, запах, мимику, привычки и движения. Это происходит помимо твоей воли, твой мир становится больше. И тут бой, и тут человек уже хладный труп, последние почести, короткая речь, стопка водки, и то не за каждого… ибо сопьюсь! Но мир твой становится меньше… И от этого тоска…

А ещё был страх… Страх потерять людей, когда можно их не терять. Было желание всё сделать самому, но потом быстро пришло отрезвление: ну не может же быть командир во всех дырах затычкой. И тогда я быстро понял, что такое кадровый голод. А теперь ещё и жуткий дефицит времени. И занят я был важным делом, и понимал, что докладные на меня пошли наверх. И что не только приятели и друзья есть у меня, но и враги. Вот только не определился, кем станет для меня Лев Захарович Мехлис в ЭТОЙ истории врагом или другом? А третьего не дано: попал в его сферу внимания, так разложат тебя по кубикам, сложат и куда-то зачислят: в друзья или враги.

В Наркомате Обороны меня встретил деловитый капитан, вручил ордер на вселение в гостиницу, расписание мероприятий, требование по форме и сказал, что сотрудники ведомственной гостиницы в курсе, и всем, чем надо, помогут. В финансовой части получил денежное довольствие, с учетом боевых довольно прилично набежало, так что мог себе позволить и ресторан, вот только хотелось избежать ресторанных барышень, которых ещё ночными бабочками никто не называл.

Награждение должно было произойти в Кремле завтра утром, там же должен был состояться торжественный банкет. Награждать должны были большую группу военных, отличившихся в ходе боевых действий с Финляндией. Мне уже по секрету сообщили, что мне прилетит на грудь еще одно Знамя[63]. Первый орден мой реципиент получил за военную миссию в Китае.

Решил пройтись по довоенной Москве, когда ещё такая возможность выпадет, заодно посмотрю, не прикрепили ил ко мне кого-нибудь из конторы товарища Берия. Но наружного наблюдения так и не заметил. Москва была шумной всегда, сейчас, для своего времени, тем более, а вот для меня она была просто воплощением тишины и застоя. Всё очень медленно. Метро ещё не связало все районы города в одну сеть, но уже скоро это произойдёт, точнее, после войны. Судя по книгам про попаданцев, мне должны подложить женщину, чтобы узнать все мои секреты. Но, удивительное дело, со мной никто не знакомился, а сам я не делал попыток кого-то закадрить. Мне достаточно было наслаждаться этой мягкой московской зимой. Мягкой, конечно же, по сравнению с финской. Поражала чистота и порядок на улицах. С моим временем не сравнить. Милицейские патрули, комендантские патрули. И к ним обращались граждане, и не боялись! Я что-то слышал про народную милицию, так вот она какая, когда народная! Не страшная совсем. У меня трижды проверили документы – и всё вежливо, без хамства. Зашел в несколько магазинов, сделал несколько мелочных покупок, проголодался. Возвращаться в гостиницу где был, по словам товарищей, очень приличный ресторанчик, было далековато. Недалеко был ресторан «Арагви». Не так далеко от центра я забрался. Отведал хорошую кухню, в тоже время был немного напряжён. Ждал подводки к своей тушке женщины… и не дождался.

А вот возвращение в номер меня порадовало, в смысле, что всё было более-менее ожидаемо. Мои метки были нарушены. Волосок, пылинка, кто-то пересматривал документы, которые были в папке, аккуратно, не нарушил последовательность, а вот уголок одного документа оказался выпрямленным. Значит, есть реакция. Какая-то странная, но всё-таки есть!

Огонь так же приветливо горит в камине. Пожилой обитатель замка совсем плох. Он слаб, укутанный пледом все равно мерзнет. Посетитель его утомляет и, в тоже время, даёт ему ощущение нужности и полезности. Может быть это то немногое, что даёт ему силы жить и бороться с недугами, которых стало слишком уж много.

– Фриц, старина, вы сегодня выглядите неважнецки, мой доктор был у вас?

– Ах, оставьте, Вилли, когда мне теперь выглядеть хорошо? Пожил и ладно.

– Ну вот, может мне приехать в другое время?

– Вилли, оставьте этот политес, на него действительно нет времени.

– Мне нужна ваша аналитика, Фриц. Только ваш мозг поможет мне принять правильное решение.

– Вилли, скажите откровенно, вы можете помочь мне уйти? Мне пора. А ваш доктор только продлевает мои мучения.

– Последняя услуга, Фриц, и вы свободны.

– Хорошо, Вилли, моё завещание в секретере, в сейфе. Ключ на шее. О! Это то, о чём я думаю? Цианид? Хорошо, я слушаю вас.

– Моим конфидентам крайне важно втянуть Германию в войну с Россией. Фюреру очень хочется добраться до украинского хлеба и кавказской нефти. А еще руды Урала. А еще огромные территории, которые можно колонизировать.

– Да, Вилли, тут действительно цианид. Хорошо. Их интересы совпадают? Этого не может быть. Боров хочет получить передышку, стравив нас с большевиками? Или у тебя хозяева из-за океана? В их интересах работать… Это опасно.

– Да. Тем более, что новости из России не радуют.

– И что тебе сообщили?

– Твой контакт действительно стоил той марки. Даже двойной цены. Русские готовятся! Их военный потенциал постоянно растет. Они готовятся к нашему нападению. За горами Урал они возводят бетонные поля. Представляешь, Фриц, в чистом поле стоит бетонная коробка без крыши или просто залитое бетоном поле. Угадай для чего?

– Неужели? Переброс промышленности?

– Мне напрашивается тот же вывод.

– Тогда… если они успеют на безопасном расстоянии от фронта войны воссоздать свою промышленность. Это гибель Германии.

– Фюрер верит в возможности Блицкрига!