25 марта 1993 г. Четверг. Зарядка, молитва

Вместе с властями разными Таганка-2. Где-то промелькнуло сообщение, что они подают на Любимова в суд через Цюрих за нарушение контракта и т. д.

Что мне делать? Слушать Ельцина в 21.30. Дело в том, что наступило самое ужасное — надоели черти, надоели! Хоть бы он был удовлетворен и счастлив, если бы победил и остался, но не надо силы и крови, хотя, если нет другого выхода, кое-кого надо попугать.

27 марта 1993 г. Суббота. Молитва, без зарядки

Ах Колька, Колька, философ из Рассказова! Собрать бы все твои письма да напечатать бы хоть что-нибудь. «Я всегда за умное, а не за искреннее...» Мысль прекрасная, если вдуматься. Раньше мне казалось, что искренность — предел художественности и глубины человека. Нет, ребята! Искренен и теленок, и овечка бывают. Но что толку в искренности недоумка? Она, эта самая категория, достаточно предельна ограничена. А умное — категория сродни бесконечности.

30 марта 1993 г. Понедельник. Молитва. «Живой»

Ельцин не отстранен съездом от должности. Не хватило 60 голосов, но Бабурин обещает новый виток политической борьбы сегодня.

Денис. Дал ему 50 долларов, долго сидел у него и передал ему привет от «будущей тещи».

«Чонкин». Утвержден я на парторга Килина. 7 съемочных дней, ролька симпатичная. За апрель нужно оформиться с паспортом и одеться. Для этого использовать фотографии довоенные из архива Сергея Илларионовича.

30 марта 1993 г. Вторник. Молитва, да... но...

Разбежался — думал, в банке в Братиславе у меня деньги лежат за книгу вышедшую, перевод дневников, что Васину передал. Сейчас я ему дозвонился. «Книжку рассыпали (какую?), мне стыдно было тебе звонить, дневники...» Что, к чему, кто? Понятно, только для России... Короче — не стал я богатым.

2 апреля 1993 г. Пятница. № 307 перед «Годуновым»

Отдайте костюм, сволочи, возьмите порнографию, не повезло мне с ней, верните костюм! Я сшил его для сцены. Зачем он вам? Я в нем проехал почти всю Америку, я ни разу не гладил его, он мне почти подарен замечательным, чудесным человеком, единственной женщиной, позаботившейся о моем внешнем виде на официальных сборищах, — Эскиной Маргаритой. И вот вы его сперли! Неужели вы не читали гоголевской «Шинели», из которой и вы, быть может, вышли. Кто из вас в него влезет? Понесете вы его в скупку? Господи! Ну за 30 000 съездил я на бывшую дачу Рыжкова. И вот наказание — второй раз из машины уносят у меня портплед с концертным одеянием. Жалко.

Странно, почему не взяли гитару? Нет, это хорошо, что не взяли, хорошо бы, чтоб ничего не взяли.

В театре плохо. Тихая забастовка противоположного лагеря. Чего-то они замышляют, возятся, мы ничего не знаем, будто бы на 5-е какая-то комиссия в Моссовете назначена.

4 апреля 1993 г. Воскресенье. Молитва, утро

Долго сейчас говорил с матерью Матреной Ф. Светлая голова, она дома одна — и хороший разговор.

За эти дни два события, потрясших «мир Золотухина»: костюм попятили из машины, в котором я в гроб ложиться собирался (значит — рано собирался), и слезоточивый газ пустил кто-то, но, слава Богу, хоть в конце «Дома». Весь зал и я закашлялись. На поклонах поблагодарил зрителей, что досмотрели и не ушли. «Какой-то „доброжелатель“ пустил слезоточивый газ, мы просим извинения».

5 апреля 1993 г. Понедельник. Утро без зарядки, без молитвы

Зоя. Крестить ее надо. А когда?

Я всем говорю, что остался за Любимова, а остался я всего лишь за себя, и ни за кого другого.

Сегодня Моссовет. Надо ехать к Бугаеву.

Вчерашний Моссовет — это и не Моссовет, а обмен юристами, информацией и обоюдной аргументацией. Был я всего лишь час, записывал на магнитофон. Наша сторона выглядела значительно убедительнее с правовой точки и оценки. Губенко говорил: «Я тут ни при чем», что дало мне основание спросить у него: «Если вы ни при чем, тогда зачем вы здесь?» Предложил перенести решение вопроса до окончания срока действия договора-контракта и Устава театра. Удивило меня открытое заявление товарища из Моссовета, что их решение о разделе театра (то, что висело у нас в театре) — незаконное. Вот так — незаконное и все... Подпись — «Гончар». Он подписал незаконный документ. В общем, они сами запутались, впутались и сели в лужу. Представитель Камчатова ухватился за пресловутую бойлерную, которая делится путем компенсации.

7 апреля 1993 г. Среда, мой день. «Павел I», № 307

Благовещенье! Матрена Ф. родилась. С утра мы все ее поздравили, и я отправился на Десну. Главное — переломить настроение. У меня ощущение, что Манышева — черная, и она у меня много сил высасывает. Надо просто помолиться за ее здоровье, Бог с ней, и пожалеть ее, и, может быть, помириться с ней внутренне как-то. У нее есть сила, и эта сила могла бы мне помочь, а она мешает. Звонил сегодня Любимов, привет мне передал. Итак, Павел I сегодня немножко полежал в № 307. Сейчас поеду в ЦТСА.

9 апреля 1993 г. Пятница. Утро

Вчера — СТД — поддержка президенту. Познакомился с Гайдаром. Он вспомнил, как я приезжал к ним в школу. Жена Войновича пригласила... Разговаривал с С. Филатовым (помощник Ельцина). Он сказал, что Б. Н. отозвал свою подпись и что он уговорил, убедил его не вмешиваться в дела Таганки. Снять надо вообще этот вопрос. Да-да...

15 апреля 1993 г. Четверг. Молитва, зарядка

«Павел I» — хороший спектакль, кричали «браво!».

Хейфец: «Мне сказали, что Борисов был в шоке некоторое время, когда узнал, что ты сыграл Павла I. Он не мог представить себе...» Вечером меня ждал звонок Глаголина — опять заседание малого Моссовета по разделу театра. Губенко и К<198> напуганы решением президентской команды передать театр из-под Моссовета в Россию, в Министерство культуры Федерации. Это предполагает, по их представлению, реорганизацию театра и, стало быть, его полный или частичный разгон.

Не дождусь Любимова, никогда не думал, что так когда-нибудь буду страдать, так скучать без него. Довели артисты. Не умею, не хочу руководить.

Жуткое настроение — мы пришли присутствовать при аплодисментах Н. Н. Губенко.

— А Николай Николаевич согласен быть руководителем? Н. Н., вы согласны? — Голос с места.

— Согласен. — Губенко поднимается и принимает поздравления, аплодисменты.

Господи! Юридический адрес нового образования — Земляной Вал, 76. Да ведь это же наш театр, Театр на Таганке! Я видел Филатова, Шацкую, Лебедева, Жукову, Красильникову, Гулынскую, Погорельцева, Матюхина, Корнилову. Почему-то мне стало жаль Демидову — зачем она метала бисер в прошлый раз, зачем она так убедительно, так умно говорила. Для кого это говорилось, если у них заранее решено: Театр на Таганке — имущество Москвы. «Чтобы не мы судились с президентом, а президент с нами».

Глаголин дозвонился Любимову. «Можно не приезжать». Говорил и я. У Любимова бодрый голос, пытался эту бодрость от репетиций передать и я в своем «уехавшем» голосе. Получилось ли?

«Известия» напечатали, что Любимов незаконно репетирует «Доктора Живаго», не договорившись об авторских правах с Фитринелли. Снова возникли Фитринелли, издательство. Пец <Пец — продюсер проекта «Живаго».> может разориться — эта игра опасная. На вопрос, где вы взяли авторское право на «Живаго», Любимов ответил: «Я был знаком с Пастернаком» — и сослался на... сына. Но авторское право на «ДЖ» принадлежит издательству до 2000 года.

16 апреля 1993 г. Пятница. Молитва, зарядка

Великий мастер скрипок Страдивари находил материал для создания нового инструмента среди заборных досок. В Б. Исток отправлены 10 000 рублей. Господи! Спаси и сохрани! Это моя жизнь, храм мой поднимется, люди! Поднимется! И люди помянут меня добрым словом.