Сегодня собираемся на дачу. Мечтаю заехать в Лавру и провести первую агитацию. С раздачей автографов и счета.

И раздача состоялась. Сережа фотографировал меня и спровоцировал толпу. Мне советовали продавать фотографии, говорили «молодец!» и пр. Но мало кто понял, что это за акцию я провожу на ступеньках собора, на что деньги собираю. Но Алексухин напугал меня — деньги по благотворительным перечислениям исчезают неизвестно куда. Где они гуляют, по каким карманам?

Но свои десять тысяч я найду, я не дам им уйти в сторону.

Вы разрушали, вы и стройте!

В письме Башунову я говорил о том, что хочу исправить ошибку отцов, которые разрушали храмы по ложному наущению, в том числе и мой отец принимал участие. До быстрят дошло. Некоторые вспомнили, что действительно Золотухин разбирал церковь и сбивал колокола. Одного Золотухина по моей наводке они вспомнили, и... так вот-де почему Валерий решил храм сооружать, отцовы грехи замолить, замести. И стали смотреть на мою затею, как на само собой разумеющееся. И стали доставать бедного Ивана — вы ломали, вы и делайте. Ваш род отличился. Еще убийство священника припишут. И начнется опять: «кто виноват», поиски врагов, и опять виноваты Золотухины. Вот почему и Ивану с таким ядовитым, прилипчивым языком и прищуренными, злобными глазками — когда ваш Золотухин деньги даст; дескать, не дадите — мы выведем вас на чистую воду, мы разоблачим вас, мы сожжем ваши гнезда в отместку за безобразия вашего отца, за насмешку и издевательства вашего отца над нашими родителями.

18 августа 1991 г. Воскресенье, огород

Сегодня, к примеру, день рождения Николая Губенко. Адреса домашнего я не знаю, опять на министерство давать буду телеграмму.

Дорогой Николай!

Поздравляю тебя с юбилеем. Ты был и есть гордость и мощь «Таганки» многим на зависть и страх. Храни величие духа и Жанну. Верный тебе и любящий тебя на любых поворотах судьбы Валерий Золотухин. А с ним и Тамара.

19 августа 1991 г. Понедельник

Вот и я дожил до окаянных дней. В Москве танки. Власть у военной хунты. Горбачев в Форосе заперт на даче. Ельцин призывает ко всеобщей, бессрочной забастовке, квалифицируя комитет как уголовников. Пока только хочется плакать. Черт меня дернул утром машину сдать, будь она неладна. Я думаю, не только двигатель — машину я не получу или получу осколки. Ельцина они арестуют, а вместе с ним и Бумбараша. Господи, спаси и сохрани!

20 августа 1991 г. Вторник

Как вести себя, что делать, куда смотреть в эти «окаянные дни»? Звонит Братислава, просит три-пять предложений-заявлений в прямой эфир. Уехать на дачу? Смыться из Москвы на это время? А как же — «Бумбараш за Ельцина»? Или это только на словах, а когда могут взять за ж..., так — нет, ребята, я не прав?! Извините, погорячился! Или идти до конца?! Нет, сначала получить машину, а потом уж заявлять. Быть может, съездить в Шостку, надоел уж этот ленинградский Бойко, заработать лишнюю тысячу для рынка?! Что делать? Всю ночь глаза были на грани слез, а сегодня у Сережи 12-летие!! Тамара веселая, и это тоже раздражает.

Братислава не отвечает, конечно. Ну их на х..., все эти заявления в эфир. Затаиться и лечь на дно, спрятать тело жирное в утесах или... Проиграв на выборах, коммунисты хотят взять реванш пулями, это их излюбленный прием в течение семидесяти страшных лет. Партократия в агонии направляет стволы орудий на свой народ, на выбранного всенародно президента России, на свободную печать, гласность и с таким трудом давшиеся демократические завоевания. Кемеровская область не признала законным ГКЧП — Тулеев вылетел в Москву для консультации с правительством России. В который раз наши парни, обманутые своими верховными начальниками, направляют свои автоматы на свободу и права человека.

Закрыты «Московские новости», закрыт «Московский комсомолец»...

Позвонил Лавлинскому. Жена: «Как у вас дела... при новом... по-моему, прекрасно». Вот и весь разговор. Такие, казалось бы, хорошие люди, а как глубоко в тотальном режиме, ...твою мать. Все наперекосяк. Моя мать и то дальше видит.

Вчера утром отправил я письмо О. Пащенко в Красноярск с просьбой напечатать в его газете листовку с адресом и счетом храма. Я уверен почему-то — Олег напечатает.

Я дал интервью братиславскому телевидению, я должен был это сделать, иначе я презирал бы себя... тело жирное в утесах прятать я не стал... и будь, что будет. Васину понравилось, что я связал это с чехословацкими событиями — сегодня, оказывается, годовщина, 20-е августа... Сказал я резко, по написанному черновику... Но точно. Что они могут со мной сделать? Убить?! Жизнь прожита, и прожита честно. Я не строил баррикады, я не лез на рожон, но я сказал, как считаю, как думаю, хотя друг Лавлинский думает иначе.

Неужели Таманская и Кантемировская дивизии перешли на сторону Ельцина?! И Рязанский полк спешит на помощь?! Если это так, я боюсь заранее радоваться. Но это уже было бы достаточно, чтоб говорить с мятежниками, мягко говоря, спокойно.

Будто бы Горбачев в Кремле и от него требуют признания полномочий ГКЧП. Будто бы Янаев отдал приказ об аресте Ельцина, а Ельцин отдал приказ об аресте Янаева! Народ злорадствует — арестовали друг друга! Сегодня в ночь могут начаться аресты демократов. Этот вопрос ставился, но пока мятежники воздерживаются от этого шага. Милиция будто бы на стороне Ельцина, но... охраняет порядок. Дай-то Бог... Господи! Пощади нашу землю, не дай развязаться бойне гражданской! Лагеря пусты и ждут новоселов.

Прочитал в метро: готовится штурм Белого дома. Язов и Крючков не отрицают этого. Призывают взрослых мужчин прибыть к дому на набережной. Не рекомендуется женщинам и подросткам. Введен комендантский час. Заболел премьер Павлов. «Эхо Москвы», по непроверенным данным: Язов подал в отставку, крысы бегут с корабля. Думаю, это уловка, чтоб посеять в военных сомнение. Янаев отменяет приказы Ельцина. Господи! Пронеси и сохрани, не дай свершиться штурму. Господи, спаси и сохрани Бориса Николаевича! Господи! Спаси и сохрани нашу Россию от новой трагедии!

Закрытая «Комсомольская правда» призывает молодых солдат не проливать кровь. Господи! Где Денис?

Звонит бабушка и мать Кости. Все напуганы комендантским часом. Против кого эти приказы? Господи! И все не верится своим ушам... закрыты все свободные газеты, радио, телекомпании. Неужели народ проглотит эту пилюлю, это издевательство над собой? Это же до чего нас надо растоптать, чтоб мы безропотно подчинились безумным указам?! Таманцы, кантемировцы, Россия смотрит на вас с надеждой! Господи, спаси и помилуй мою Родину! Да что же, Господи, это за испытания, за что?!

21 августа 1991 г. Среда, мой день. Даже смешно

Ночь прошла в тревоге. Да и сейчас слышались голоса из динамиков, рев моторов. В довершение неспанья — приступ у Тамары.

Хорош народ, если он допустит, что два президента, им избранные, окажутся у стенки. Вчера заседал кабинет министров. Как ведет себя Николай? Горбачев ведь был ему чуть ли не другом.

Поездка моя в Америку, разумеется, полетела. И гнать книжку, таким образом, необходимости нет. Вчера хунта объявила: в связи с нехваткой валюты частные поездки временно отменяются. Они отменяются и по другим причинам, более существенным. По-моему, они все-таки самоубийцы, висельники... На что они рассчитывают?! Неужели они пойдут на то, чтобы воевать с народом?

Что сегодня с объявленным внеочередным съездом?! Его не будет — ясно. Но как все это выставится?! В постановлениях Янаева не упоминается Хасбулатов.

Это мой день!! Господи! Что же мы все пережили за эти два дня — страшная сказка со счастливым концом.

Первое предчувствие чего-то хорошего — мы увидели огромную колонну танков, уходящих из Москвы... Заговорщики бежали к Горбачеву просить прощения, в колени падать, просить помилования.