Но и Худ не собирался упускать победу, которую, как ему казалось, он уже держал в руках. Он приказал бросить на Макферсона мощную группу из корпуса Читхэма. Наблюдавший за сражением Шерман заметил, что части Читхэма куда-то уходят. Заподозрив неладное, Шерман приказал Скофилду выделить пару батарей орудий на конной тяге и во главе их помчался вдогонку за Читхэмом. Когда мятежники набросились на части Макферсона, почти настигший их Шерман приказал канонирам развернуть орудия и открыть по Читхэму огонь. Мятежники в ужасе бросились наутек. А с другой стороны по ним палили орудия Макферсона. Вспоминая об этом эпизоде, бывший капитан армии Макферсона Дж. Пеппер писал: «Вся наша артиллерия обрушилась на них, 17 тыс. винтовок и несколько батарей палили одновременно. Весь строй мятежников был сметен, подобно пшеничному полю, над которым пронесся смерч»[6].

В суматохе боя, когда северяне дрогнули и начали было отступать, Макферсон, пытаясь остановить бегущий корпус Ф. Блэйра, в азарте выехал прямо на пикет мятежников и был убит наповал. Его место временно занял генерал Дж. Логан, которого солдаты за богатырское телосложение называли «вышибалой». Еще до появления Шермана со спасительной артиллерией Логан сам повел солдат в контратаку, в которую северяне пошли с криками: «С нами Вышибала!», «Отомстим за Макферсона!» Мужество солдат и офицеров северян спасло судьбу сражения 22 июля, получившего название «битвы за Атланту» и завершившегося только в темноте. Северяне потеряли в нем 3722 человека, мятежники — 8499[7].

Отчаянные попытки Худа перехватить инициативу показали Шерману, что силы мятежников на исходе. У него возник смелый план: скрытым маневром выйти в глубокий тыл противника с юга и отрезать его от Саванны, крупного атлантического порта (впрочем, к тому времени роль порта уже потерявшего, так как его блокировал флот Севера), откуда к Худу подступала большая часть продовольствия, боеприпасов, подкрепления. Этот выход в тыл мятежников удался Шерману не сразу. «Первая попытка» была поручена армии Оливера Ховарда (он был назначен на место Макферсона, а самонадеянный Хукер, считавший, что этот пост «по старшинству» должен достаться ему, в знак протеста подал в отставку), но Худ, предупредив хитроумный маневр северян, 28 июля у церквушки Эзра, к юго-западу от Атланты, нанес им третий удар. Ховард отменно руководил боем, и мятежники были отброшены, потеряв 4632 человека. А у северян, удачно построивших оборону, выбыло из строя в этот день лишь 562 человека[8]. После этого сил для новых ударов у Худа уже не оставалось, и он перешел к жесткой обороне. А Шерман продолжал и попытки обхода противника крупными силами, и дерзкие кавалерийские броски. До поры до времени мятежники отбивали все его выпады. Наконец в ночь на 26 августа Шерман скрытно увел почти все свои войска на запад от Атланты, оставив в траншеях лишь корпус Г. Слокама. Быстро выйдя к железным дорогам Атланта—Монтгомери, а затем Атланта—Саванна, северяне стали самозабвенно разрушать их, чтобы полностью блокировать мятежников в Атланте.

Была даже разработана специальная «технология»: множество солдат выстраивалось вдоль одной из сторон полотна, по двое у каждой шпалы. По команде десятки таких пар одновременно поднимали внушительный участок колеи к опрокидывали его навзничь. А затем кувалдами, ломами, камнями — всем тяжелым, что попадалось под руку, солдаты отбивали шпалы от рельсов и швыряли их в заранее разведенные костры. Следом за шпалами в огонь бросали и рельсы, раскаляли их добела, после чего причудливо изгибали вокруг ближних деревьев или телеграфных столбов. Получавшиеся при этом загогулины солдаты остроумно прозвали «галстуками (или „шпильками“) Шермана»; такие «галстуки» южане при всем желании уже не могли использовать для восстановления колеи. Несколько позже О. По, начальник инженерных войск Шермана, придумал для упрощения этой процедуры устройство в виде гигантского гаечного ключа, который закрепляли на обоих концах рельса, а затем крутили в противоположных направлениях. Рельс при этом скручивался, как канат.

Лишь в ночь на 30 августа Худ узнал, что северяне вышли к железнодорожной станции Джонсборо, далеко у него в тылу. Он бросил туда корпус Харди, усиленный до 24 тыс. человек, и уже 31 августа мятежники ворвались на станцию. Завязался тяжелейший бой, но части Ховарда отбили все атаки Харди, а на следующий день так разгромили его, что мятежники едва успели унести ноги. Худу пришлось спешно эвакуировать Атланту. В паническом состоянии мятежники жгли паровозы, вагоны, взрывали боеприпасы, которые не могли захватить с собой. Многочисленные взрывы и начавшийся от них в городе пожар создали в Атланте обстановку подлинного кошмара, во много раз превосходившую «ужасы» обстрелов северян, столь охотно описываемые позднее в мемуарах бывших мятежников. Худ увел армию на юго-восток, сумев избежать столкновения с силами северян у Джонсборо. 4 сентября он телеграфировал в Ричмонд, что его армия теперь базируется у железнодорожной станции Лавджой милях в 30 к югу от Атланты.

В ночь на 2 сентября Шерман в волнении прогуливался у своей штабной палатки, близ Джонсборо. Слыша грохот взрывов со стороны Атланты, он опасался, что Худ атакует оставшегося в одиночестве Слокама. Генералу так и не удалось уснуть. На рассвете он услыхав поблизости оживленные возгласы, смех. Это Томас, только что получивший от Слокама сообщение о бегстве армии Худа, громко читал его оказавшимся рядом солдатам и офицерам. А 20-й корпус во главе со Слокамом как раз в эти утренние часы входил в оставленную противником Атланту.

Вечером 2 сентября Линкольн работал в своем кабинете. Он не заметил, как задремал, но вскоре настойчивый стук в дверь разбудил его. Вошедший Хэллек молча протянул только что полученную от Шермана телеграмму, в которой президенту сразу же бросились в глаза пять подчеркнутых слов: «Атланта наша и завоевана безусловно»[9]. Зная обо всех сложностях и проблемах вашингтонского руководства, Шерман последним словом хотел выразить свою решимость ни при каких условиях не отдавать Атланту противнику. Этот город был настолько важен для Конфедерации, что Ф. Энгельс счел необходимым отметить в письме К. Марксу от 4 сентября (в те далекие времена вести из Америки доходили, как вы понимаете, гораздо медленнее, чем сейчас): «Справится ли Шерман с Атлантой, неизвестно, однако полагаю, что у него большие шансы… Падение Атланты явилось бы тяжелым ударом для Юга»[10]. Шерман справился!

Север ликовал. В честь Шермана и его армии слагались поэмы, сочинялись марши, а Линкольн даже распорядился отслужить в церквах благодарственные молебны и прислал Шерману телеграмму с выражением «благодарности нации». Получил Шерман телеграмму и от Гранта. В ней говорилось: «В честь твоей великой победы я приказал произвести салют боевыми снарядами из орудий всех батареи, направленных на противника»[11], т.е. на укрепления Питерсберга. Подытожим: в ходе кампании за овладение Атлантой, с 4 мая по 2 сентября. У северян выбыли из строя 31 687 человек, в том числе 4423 были убиты. Потери мятежников, соответственно: 34979 и 3044[12].

Пробыв несколько дней в Джонсборо в надежде «перехватить» отступавшую армию Худа, Шерман 7 сентября прибыл в Атланту. В ходе осады горожане терпели серьезные лишения. Доброволец из штата Нью-Йорк Э. Уэллер писал в эти дни невесте из Атланты: «Город густо изрешечен нашими ядрами и снарядами. На его главней улице с трудом можно отыскать жилое или торговое здание, не пораженное ими. Некоторые семьи выкопали в своих садах пещеры, приспособив их для: жилья: настелили полы, покрыли их коврами, принесли мебель. Многие из них говорили мне, что во время бомбардировки города нашими осадными орудиями они, по сути дела, жили в этих пещерах»[13].