На следующий день, 22 июля, южане разместили пикеты на высотах близ реки Потомак, откуда в бинокли можно было разглядывать улицы Вашингтона. А там уже началась паника, принесенная обезумевшей толпой, вломившейся в город накануне вечером. Линкольн немедленно созвал министров на экстренное заседание, длившееся до утра 22 июля. В ходе его было решено вызвать из штата Нью-Йорк полки новобранцев, и спустя несколько дней они во главе с полковником Д. Сиклсом вступили в Вашингтон. Рано утром с согласия членов кабинета Линкольн отправил телеграмму Макклеллану, приказывая ему выдвинуть «победоносную армию Западной Виргинии» для защиты северных выходов из Долины, а самому генералу после этого срочно прибыть в Вашингтон.

Вскоре «маленький Наполеон» прибыл в столицу, и незадачливый Макдоуэлл был смещен с командного поста. 27 июля администрация Линкольна официально назначила Макклеллана ответственным за оборону Вашингтона и его окрестностей. Генерал рьяно взялся за дело. Ему предстояло создать из бестолкового, напуганного Булл-Раном сброда, который разрастался на глазах (в столицу прибывали все новые добровольцы), боеспособную армию. В частях новобранцев не было и намека на дисциплину, будущие «герои»-офицеры не обучали их азам военного дела, предпочитая проводить время в питейных заведениях и публичных домах, куда, впрочем, и самим новобранцам путь был не заказан. С такими «Мак» был беспощаден: их вылавливали с помощью военной полиции. Одних нарушителей Макклеллан подвергал дисциплинарным взысканиям, от других, не умевших и не желавших сражаться, тут же избавлялся. Генерал сколотил свой штаб из опытных профессионалов, начал немедленное и срочное строительство кольца мощных фортов вокруг столицы, интенсивно муштровал солдат.

Макклеллан следил, чтобы из новобранцев формировались отдельные подразделения, затем обучаемые в военных лагерях; он полагал, что механическое слияние молодежи со старослужащими привело бы к падению боеспособности опытных частей (на Юге, кстати, господствовал более практичный подход: новичков включали в уже обстрелянные части, чтобы «старики» на ходу учили молодежь ). Будем объективны: Макклеллан действительно довольно быстро создал добротную, квалифицированную армию — Потомакскую, о которой, даже после снятия его с поста командующего, говорили: «Сделано Макклелланом». Все были уверены, что, когда эта армада пойдет в бой (численность Потомакской армии быстро дошла до 100 тыс. и продолжала увеличиваться), перед ней не устоит никто и ничто.

Но Макклеллан вовсе не спешил идти в бой. Он постоянно сообщал президенту и правительству, что армия еще не готова, что она плохо вооружена, что у южан якобы сохраняется перевес в силах. Здесь надо заметить, что известный частный детектив из Иллинойса Аллан Пинкертон, которого Макклеллан сделал начальником разведки, как правило, завышал данные о численности противника примерно в 2 раза, а порой и больше. Трудно сейчас разобраться, делал ли он это по поручению шефа или же действовал по принципу «у страха глаза велики», но до поры до времени Макклеллан, ссылаясь на эти «данные», ухитрялся убеждать Линкольна в том, что наступление преждевременно. При этом «Наполеон» успокаивал президента заявлениями такого рода: «Когда удар будет нанесен, он окажется решительным, сокрушительным и быстрым»[1] 10 октября Линкольн и государственный секретарь Уильям Сьюард посетили штаб-квартиру командующего. Ознакомив президента с состоянием дел в Потомакской армии и вновь пожаловавшись на то, что ему постоянно «мешают», Макклеллан сказал: «Не позволяйте торопить меня — вот все, о чем я прошу». «Заверяю вас, что в этом вопросе вы будете действовать по своему усмотрению», — ответил Линкольн[2].

Среди тех, кто «мешал» Макклеллану, был и главнокомандующий Скотт, который в отличие от президента с самого начала не верил хвастливому генералу и требовал, чтобы тот немедленно шел в наступление. Поздним вечером 8 августа Макклеллан писал жене: «Ген. Скотт является серьезным препятствием. Он не способен понять опасность. Я должен в одиночку сражаться против него… У меня нет выбора. Народ призывает меня спасти страну. Я должен спасти ее и не волен щадить ничего, что окажется на моем пути»[3]. Искренне веря в свою «исключительность», Макклеллан болезненно воспринимал любое — откуда бы оно ни исходило — противодействие. Окончательная его размолвка со Скоттом произошла 27 сентября. В этот день на совещании у Скотта Макклеллан был подвергнут особенно резкой критике. Вернувшись от главнокомандующего, Макклеллан написал жене: «И так как он бросил перчатку, а я поднял ее, считаю, что война объявлена. Так тому и быть»[4].

«Подняв перчатку», Макклеллан стал повсюду публично оскорблять Скотта, открыто говорил о его некомпетентности, забывчивости и вообще дряхлости. В результате Линкольн все чаще намекал Скотту, что тому следовало бы подать в отставку. И 75-летний генерал, устав от интриг «Наполеона» и становившихся все более сложными обязанностей военного времени, подал прошение об отставке. 1 ноября оно было удовлетворено президентом, и главнокомандующим был назначен Макклеллан. Лицемерный генерал лично проводил отбывавшего в свое поместье Скотта на вокзал, где «Мак» в последнюю минуту даже разрыдался.

Между тем мятежники наносили все новые удары. Смещенный с поста губернатора Миссури Джэксон не оставил надежд вырвать «свой» штат из Союза и примкнуть к Конфедерации. Соединившись с частями Маккалоча из Арканзаса, Джэксон передал командование этому генералу, а после прибытия отрядов мятежников из Луизианы войско Маккалоча—Джэксона выросло до 10,8 тыс. человек. Сконцентрировавшись близ горного хребта Оук, спускавшегося к ручью Уилсон, мятежники планировали вторжение на территорию Миссури. Решив опередить их, Лайон во главе 5,4 тыс. человек (добровольческий полк эмигрантов из Германии возглавлял Франц Зигель) в ночь на 10 августа обрушился на лагерь противника. Южане были захвачены врасплох, тем более что по ним нанесли двойной удар: Лайон атаковал через центр, а добровольцы Зигеля, совершив ночной обходный маневр, ударили с тыла. Но затем, оправившись от шока, мятежники уже к 11 часам утра обратили в бегство части Зигеля, после чего обрушили все свои силы на Лайона.

Вокруг северян стало смыкаться кольцо окружения. Лайон несколько раз поднимал своих людей на прорыв, его дважды ранили, а вскоре он был убит. Командование принял майор С. Стэрджис, который писал позднее в официальном донесении: «Большинство наших солдат израсходовали все свои патроны и все, что можно было раздобыть в подсумках убитых и раненых. Таким образом, ничего не оставалось делать, как вернуться к Спрингфилду»[5]. В сражении у ручья Уилсон северяне потеряли 1235 человек, в том числе 223 убитыми и 291 пленными. Общие потери южан составили 1184 человека, среди которых 257 были убиты и 27 попали в плен[6].

После этого поражения большая часть штата Миссури, расположенная к югу от одноименной реки, оказалась в руках мятежников. Значительная доля вины за это лежит на командующем Западным округом генерале Джоне Фремонте. Его имя не раз упоминалось в работах советских историков, но всегда в положительном контексте, которого этот «генерал-политикан» не заслужил. Фремонт, ловкий политический делец, еще задолго до войны добился огромного веса благодаря поддержке (проще говоря, деньгам) своего тестя — богатейшего человека Запада США Томаса Бентона. С его помощью будущий генерал участвовал в различных экспедициях, компаниях, акционерных обществах, а затем проник и в политические сферы, везде стремясь к положению лидера.