Олег постоял в раздумье и медленно побрел к дому Студенцова.

«Хорошо бы Юрка был дома один», — думал Олег. Сегодня ему совсем не хотелось встречаться с Юркиными родителями.

Юркины родители производили на Олега впечатление странное и неопределенное. Они не были похожи ни на кого из родителей знакомых ребят.

Отец Юрки — инженер-машиностроитель, высокий, стройный мужчина, с вечно усталым красивым лицом — редко бывал дома. Мать Юрки рано умерла, и отец довольно скоро женился на молодой копировщице. Таким образом у Юрки появилась мачеха.

Олег всегда с интересом рассматривал эту красивую женщину. Иногда он заставал ее дома в цветных пижамах и необыкновенных шуршащих халатах. Она казалась Олегу героиней из какого-то заграничного фильма. Должно быть, это же нравилось и Юрке. Даже в самых словах «моя мачеха» он, видимо, находил прелесть необычайного и немного рисовался...

В представлении Олега мачеха должна быть непременно злой и некрасивой. Елена Павловна была совсем другой.

Высокая, стройная, с рыжеватыми волосами, постоянно взбитыми надо лбом в высокую прическу, она казалась скорее старшей сестрой Юрки, чем его мачехой. Юрку она называла почему-то «Жорой».

По-своему они были даже дружны.

Оба любили заграничные фильмы и детективные романы. Часами могли они спорить, перебивая друг друга, о героях фильмов и любимых актерах. Одеваясь в театр или в гости, Елена Павловна советовалась с Юркой, какие надеть серьги, или, уже одевшись, поворачивалась перед ним во все стороны, чтобы Юрка посмотрел, хорошо ли сидит платье.

— Чулок набок съехал, — говорил Юрка, критически осматривая молодую женщину, — и туфли надо было надеть замшевые. Лакированные больше к шелку идут.

Олег дивился про себя разносторонним познаниям товарища. Но в Елене Павловне что-то всегда заставляло его смущаться.

— Вы, Олег, красная девица, — жеманно щурясь, говорила ему Елена Павловна.

— Просто он баб не любит, — с грубым цинизмом замечал Юрка.

И Олег краснел еще больше.

Елена Павловна делала строгое лицо, протяжно выговаривала:

— Жорочка! Что за выражения!.. — и поспешно скрывалась в своей комнате.

Однажды после ее ухода Юрка скверно выругался и добавил:

- «Жорочка, Жорочка»... А на самом деле, если мы с отцом завтра подохнем, ей будет совершенно все равно... И даже еще лучше. Она думает, я ничего не замечаю, а я все вижу, не маленький...

Горечь и озлобление, неожиданно прозвучавшие в словах Юрки, больно отозвались в сердце Олега.

Шагая по тротуару, Олег еще раз подумал, что сегодня было бы некстати встретиться с Юркиной мачехой. Но именно она открыла Олегу дверь. Елена Павловна была в шелковом халате. Она немного смутилась, увидев Олега:

— Ах, это ты! А Жоры дома нет.

Елена Павловна стояла в дверях и не приглашала Олега в дом.

— Хорошо, — ответил Олег, — я зайду в другой раз.

Дверь захлопнулась, звонко щелкнув замком. Но Олег еще долго стоял, глядя на блестящую пуговку звонка и на медную дощечку с надписью «Студенцовы».

Перед самыми экзаменами заболела Галя. Так и не пришлось Олегу поговорить с девочкой. А так нужно было поговорить! То и дело возникали вопросы, и решить их можно было только с человеком, который не стал бы смеяться, даже если вопрос и показался бы ему смешным. С Юркой это было просто немыслимо. А с Галей, пожалуй, было бы можно. Но Галя заболела.

До сих пор Олегу приходилось всячески скрывать свое расположение к этой девочке от насмешливых Юркиных глаз. И, несмотря на то что дружба их с Юркой все более крепла, Олег никогда бы не решился заговорить с ним о Гале.

Вообще разговоры о девочках у них бывали редко, но всегда носили какой-то неприятный характер.

Юрка рассказывал, например, что Алина Пылаева «липнет» к нему, что ему на нее наплевать, но, чтобы посмеяться, он иногда говорит ей всякие глупости. Юрка смеялся и над Фадиной, всячески поносил Катю Михайлову. Галю он задевал редко, очевидно заметив, что Олег избегает разговоров о ней. Но однажды все же зашел разговор и о Гале. При этом Юрка сморщил нос и протянул небрежно:

— Об этой я тебе думать не советую. Таракан какой-то. К тому же она, по-моему, татарка или армянка...

Олег был поражен этой новой для него оценкой людей и не нашелся что сказать. Он стал глупо доказывать, что и по фамилии и по имени Галя русская.

Тогда Юрка пристал к Гале с расспросами:

— Ты кто, татарка или армянка?

— И татарка, и армянка, — весело ответила Галя, — а больше всего — русская.

— Это как же у тебя получается? — не без ехидства поинтересовался Юрка.

— А очень просто. — Галя теперь обращалась не к Юрке, а к Олегу. — Мать у меня татарка, а отец армянин.

— А с какой же стороны ты русская? — не унимался Юрка.

— А со стороны культуры. Знаешь, есть такое непонятное для тебя слово. — И Галя снова стала обращаться только к Олегу. — Мои родители выросли среди русских и не знают ни по-татарски, ни по-армянски. А я и вовсе только русский язык знаю, только русские книжки читать умею. Разве я не русская? Вот тебе и получается: я и татарка, и армянка, и русская.

— Ишь ты, больно просто у тебя получается... — начал было Юрка, но покосился на подошедшую Катю Михайлову и смолк.

Черные Галины глаза вспыхнули, как угли. Олег еще никогда не видал в них такого блеска. Галя вдруг подступила к Юрке вплотную и, вытянувшись на носках, чтобы смотреть прямо в Юркино лицо, проговорила медленно и раздельно:

— А тебе кажется, что татары хуже? А такие, как ты, украшение для русского народа?

Юрка ничего не успел ответить. В разговор вмешалась Михайлова:

— Ты напрасно, Галя, волнуешься. Такие, как Студенцов, — не русские, не англичане и не французы. Никакой народ его к себе не примет, потому что он международный лодырь и паразит.

Олег видел, как Юрка вдруг побледнел и сжал кулаки. А Галя опустилась на полную ступню, заложила руки за спину и покачалась перед Юркой с носка на пятку. Казалось, она совсем не испугалась Юркиных сжатых кулаков. Медленно отвернулась, сверкнула глазами на молчавшего Олега, взяла Катю под руку, и обе девочки, одна с русыми косами, другая с темными шелковистыми колечками кудрявых волос, медленно пошли прочь. Галя шла покачиваясь, будто пританцовывая.

Юрка пустил вслед девочкам грубое ругательство. Но они не слышали. Ругань не долетела до них.

Олег молча отвернулся и отошел от Юрки. На душе было мутно, нехорошо...

Долго потом Олег хмурился и не мог забыть этой сцены. Юрка заметил перемену и всячески старался восстановить прежние отношения. Он даже начал иногда заговаривать с Галей. Галя, забывшись, отвечала ему так же весело, как она обычно разговаривала со всеми. Но иногда спохватывалась и напускала на себя надменный и важный вид, цедила слова сквозь зубы или не отвечала вовсе.

Зато перед Олегом Юрка как бы невзначай начал даже хвалить Галю. Хвалил ее волосы, глаза. А однажды объявил, что Чурносова немного похожа на аргентинскую киноактрису Лолиту Торрес.

Олег помалкивал. Он опасался быть откровенным с Юркой. Ему казалось, что Галя совсем ни на кого не похожа. Но сравнение с Лолитой Торрес ему все же понравилось...

Теперь Галя в школе не появлялась. Олег стыдился расспрашивать девочек, чтобы узнать, что с ней. Однако он заскучал. Прошла неделя, другая, и в классе стало известно, что Галя сдавать экзамены не будет. Скоро ее фамилия была вычеркнута из списков желающих пойти в шлюпочный поход. Олег порадовался, что, по настоянию Юрки, не записался в этот список. Может быть, Галя поедет в «Сосны»? Тогда можно будет уговорить родителей послать туда и Олега. Юрка заранее объявил, что никуда из города не уедет, у него свои планы. Значит, в «Соснах» его не будет...

Иногда Олег проходил по улице, где, как он слышал, жила Галя. Он разглядывал дома, читал списки жильцов, но фамилия «Чурносова» ему не попадалась.