Уставилась в окно. В Лондиниуме лил дождь. Природа рыдала, да и у меня настроение было не очень. Подумала о Квинте. Как он там, один? Пусть не один, а со своими… Боги, как их?! Вот, с трибунами! Но все же дождь и ветер, а им лететь и лететь! Надеюсь, в лагере согреется. Черт! Публий тем временем принялся разбирать сложную мою прическу, а вторая его рука наглым образом хозяйничала на моем плече.

– Не надо, – сказала ему, скидывая чужую ладонь, – переходить границ земель, где тебе не рады.

– Аэлика… – голос прозвучал вкрадчиво, словно пытаясь найти дорогу к моему сердцу. – Ты остаешься для меня величайшей загадкой Альбиона. Дорого бы я отдал, чтобы ее разгадать! Такая юная, но столь рассудительная. На вид невинна, но уже так опытна. Ты очень красива! Я помыслить не мог, что встречу столь прекрасное создание в глуши Даррийской Империи.

– Публий, – поморщилась в ответ, – я так и останусь для тебя загадкой. Мы уезжаем сегодня же. Возвращаемся домой. Границы неспокойны, сейчас мне лучше быть со своим народом.

– Ах, ты в курсе небольшой неприятности, ожидающей иценов? Ну конечно же, мой дорогой легат не забыл поделиться новостью со своей сердечной привязанностью!

Кивнула, размышляя, почему Квинт не сказал ему, что мы женаты. Не успел или же не захотел? Вернется и пусть сам разбирается с Наместником. Я же собиралась выполнить два его наказа: не дурить и отправиться как можно скорее в Инсурим. Но сначала захотела получить ответ на мой денежный вопрос. Публий покачал головой.

– О, моя маленькая королева… – в голосе прозвучала скорбь.

Я опять поморщилась. Кажется, кто-то пересмотрел комедий! Или же трагедий, смотря как будет развиваться действие.

– Только что пришло письмо из Дарра. Речь не идет о снижении налогов, наоборот…

– Как это, наоборот? – не выдержала я. Чуть было не подскочила, но покосилась на задремавшего кота. – Не может быть!

Это даже не грабеж, а… вооруженный разбой какой-то!

– Императору нужны деньги, Аэлика! Он хочет поднять налоги на пять или, быть может, на десять процентов. Новая военная кампания на востоке принесет Проктулусу честь и славу, но за нее заплатят даррийские подданные.

Покачала головой. Не верю!

– Я должен назвать Даррии цифры… Сколько еще можно взять с этой провинции. Так сколько же готовы заплатить бриганты, Аэлика?

Промолчала, кусая губы.

– Я рад, что твое племя не задолжало в казну, – продолжал Наместник. – Проктулус требует немедленного возврата долгов. Несогласных же или неплательщиков… Их земли отойдут к Империи, и править будут назначенные мною трибуны.

– Коритане…

– Я слышал о небольших неприятностях по дороге в Лодиниум. Больше ты не увидишь этого… короля Вентурия, – Публий взглянул в бумаги. – Как только закончится неразбериха с гедарами, перепутавшими восток с севером, я пошлю войска в Линд. Не только к Вентурию. В казну задолжали еще три племени Альбиона.

– Кто?

Он назвал. Ордовики, деметы и силуры.

– Аэлика, одно твое слово, и вы будете платить столько же, сколько и раньше.

Я сжала виски ладонями. Как неправильно все получалось!

– Я также вложу собственные средства в твои замыслы. Моя семья богата и влиятельна и в правление Проктулуса взлетит выше, чем когда-либо. Единственное, что потребую взамен…

Мужская рука вновь легла мне на плечо.

– Не потребую, а попрошу… То, что доставит нам обоюдное удовольствие…

Рука полезла дальше, забираясь под мою тунику. Недалеко! Я выхватила кинжал. Возмущенно мяукнув, полетел с колен пригревшийся Гораций.

До горла Наместника все же не дотянулась. Он перехватил нож раньше. Выкрутил мне руку, усмехнулся в лицо. Отшвырнул кинжал. Впился в губы поцелуем. Быстрым, потому что я укусила в ответ. Отпустил. На лице выражение торжества. Уверена, все рассчитал! Решил заполучить меня любым способом. Шантажом, угрозами, принуждением, если не удалось затмить разум сладкими речами. Боги, зачем я поехала в Лондиниум? Сидела бы в Инсуриме и не попалась на глаза похотливому дракону!

Хотела крикнуть охране, но промолчала. Промолчала! Развернулась и пошла к выходу. Все же остановилась. Слезы давили горло. Я мечтала уничтожить его, раздавить, как болотный гнус, но не могла.

– Я уезжаю, Публий. Можешь не провожать, с меня хватило прощального поцелуя. Мы будем платить столько же, сколько и остальные племена Альбиона. Но будь осторожен, Наместник! Бригантам боги дали достаточно терпения, но и оно не безгранично.

Дальше не продолжала. Демонстративно вытерла губы ладонью.

– Гонки, Аэлика! – услышала вкрадчивый голос, когда дошла до двери. – Знаю, ты умело правишь колесницей. Я тоже азартен, юная королева бригантов! Не спеши покидать меня. Доверь решение богам. Если выиграешь, я оплачу твои расходы на ближайшие полтора года. Все расходы, Аэлика! Буду осыпать тебя золотом, ты сможешь купаться в драгоценных камнях. Если проиграешь… Я хочу сполна познать вкус победы. Твой вкус, Аэлика!

Ничего не ответила. Развернулась и ушла. По дороге в женское крыло сказала охране, что мы уезжаем. Сейчас же! Затем приказала Бретте и служанкам складывать вещи. Срочно! Но куда, куда? Быть может, перебраться в дом Квинта в Лондиниуме, чтобы завтра, закупив хлеб в дорогу, отправиться домой? Муж сказал, что предупредил о моем существовании домашнюю челядь и рабов. Его дом – мой дом. Не знаю, не знаю! Свалюсь еще на голову, словно снег в июне… Лучше уж пусть сам представит как хозяйку и жену.

Растерянно уставилась в распахнутое окно. Рассматривала далекие холмы, поросшие лесом, виднеющиеся за крепостной стеной. Дождь закончился внезапно, как и начался. Ветер разогнал тучи, принес влажный запах соснового бора, полей, моей земли. Выглянуло солнце. Мне вновь показалось, что я слышу голоса природы. Они говорили со мной, шептали. О том, что слишком уж многое пошло неправильно на просторах Альбиона, но я могу исправить. Мне лишь надо… довериться.

Потрясла головой. Какой бред! Тут подошла Мара, уткнулась головой в подол моего платья в цвет мокрой от июньского дождя травы. Я обняла ее, погладила по пушистым черным волосам.

– Позволь спеть для тебя, мамочка!

Затем слушала песню далеких степей на языке, которого не знала. Внутри крепла уверенность в том, что собираюсь сделать. Квинт меня убьет! Вернется и откусит голову. Или же окатит ледяным презрением. Непонятно, что хуже… Наверное, второе. Вздохнув, начала приказывать:

– Бретта, мы остаемся еще и на эту ночь, вещи пока не складывай. Позовите Ангуса. Не знаю, где он! Быть может во дворе, кликните… Прасург, я участвую в гонках. Не смотри на меня диким зверем. Так надо, поверь! Знаю, ты обещал… И мой муж оторвет тебе голову. Да, да! Но это будет завтра, а сейчас прикажи подготовить эсседу. Пусть к ней никого не подпускают, охраняют всю ночь напролет. Ангус, доброго тебе здоровья! Присмотри за Беляночками, чтобы к завтрашнему дню у них было такое же отменное здоровье, как у тебя. Я хочу, чтобы они всех порвали на гоночном круге. И никому, никому не позволяй их кормить. Мало ли, отравят!

Все! Захватила охрану, пораженную всплеском активности, и отправилась к Публию.

– Насколько богата твоя семья, Наместник?

Мой вопрос вызвал игру эмоций на лице. Торжествующая улыбка с легкостью победила недоумение.

– Крайне богата, Аэлика, – отозвался он. Показалось, еще немного, и замурлыкает, как Гораций. – Ты готова заключить… наше небольшое соглашение?

– Пусть будут гонки! Завтра. Можешь позвать писаря. Если я выиграю, ты заплатишь в казну императора весь долг коритан и трех других племен.

Улыбнулась, увидев, как вытянулось от удивления лицо Публия. Неужели думал, выберу бассейн с бриллиантами?

– Я вижу на твоем лице растерянность, Наместник, и уже сомневаюсь, достаточно ли ты богат, чтобы принять вызов королевы бригантов.

– Казна получит всю причитающуюся с них сумму, – наконец отозвался раздосадованный Публий и начал диктовать текст договора подоспевшему секретарю. – Но если проиграешь… Полтора года, что я пробуду в Лондиниуме, ты будешь моей. Будешь со мной! Каждый раз, как только пожелаю.