Хватаю за шкирку нападавшего и пару раз встряхиваю, чтобы у того поутихло желание сопротивляться.

— Отпусти!

Едва различаю в полутьме растрёпанные каштановые волосы и огромные испуганные глаза.

— Ты что тут забыла? Как там тебя — Маша?

— Миха…

Девчонка, которую сегодня утром Лера взяла на работу, выкручивается из моих рук и отползает на другой край дивана.

— Один черт. Чего тут забыла? Рабочий день давно закончился.

Молчит, уставившись на меня во все глазищи. Да, я сейчас тот еще «красавец», кого хочешь напугаю: бледный, мокрый с разбитыми в кровь руками татуированный мужик. Я б на месте мелкой продолжал орать и отбиваться. Теперь, когда глаза привыкли к темноте, могу разглядеть, что сумка, о которую я споткнулся, это рюкзак, рядом с которым стоит папка, что была у этой горе-художницы в руках сегодня утром.

Проследив за моим взглядом, девчонка бледнеет еще больше и резко вскакивает с дивана, надеясь, видимо, дать деру.

Но рефлексы, еще не заторможенные таблетками, срабатывают мгновенно: выпрямляю здоровую ногу, делая подножку и не давая этой мелочи слинять.

С грохотом падает на пол, но мне плевать — сама решила побегать. За свои поступки нужно отвечать. Пусть привыкает.

— А теперь поднялась и села обратно.

Наблюдаю, как встает на ноги, отряхивает ладони и, глядя на меня полными слез и обиды глазами, возвращается на диван.

— И куда тебя черт понес — входная дверь все равно заперта?

Нижняя губа девчонки начинает дрожать.

Проклятье. Вот только истерики со слезами мне тут не хватало!

— А теперь успокоилась и все рассказала. С какого перепуга ты решила превратить мой салон в ночлежку?

— Я… Мне просто негде больше ночевать, — бормочет, едва справляясь со слезами.

Морщась от боли, откидываюсь на спинку дивана, стараясь уменьшить нагрузку на больное колено.

— Врешь. Ночевать тебе есть где.

— Не вру я! Мне на самом деле некуда идти.

Прикрываю глаза, пытаясь расслабиться и дать лекарствам хоть немного подействовать.

— Одета ты хорошо, да и вещи у тебя не из дешевых — это сразу видно. Говоришь правильно, еще — вон, рисовалками занимаешься. Небось, училась где?

— Да… Посещала курсы.

Киваю, подтверждая свои догадки. Разговор немного отвлекает, и я продолжаю, потирая сбитые в кровь костяшки, вызывая тем самым новые импульсы боли:

— Тебе есть где ночевать. Вопрос в другом: почему ты не хочешь туда идти?

В ответ — гробовая тишина. Предсказуемо, но мне лень открывать глаза и пытаться по выражению ее лица понять причины нежелания говорить.

— Рассказывай, если хочешь остаться.

Лекарства наконец-то начинают действовать, и я дышу ровнее, чувствуя, как боль, пусть медленно, но все же отступает.

— Я полгода назад маму потеряла. Она умерла от рака крови… Отец после этого пить начал. Ничего ему не нужно, меня уже толком не узнает. С работы уволили, живет на пособие, все пропивает. Поэтому я ушла, чтоб органы соц. опеки не забрали. Уж лучше самой, чем туда.

Выдает девчонка скороговоркой, будто каждое слово жжет ей язык, и, кажется, стыдясь того, что рас

Не всем волчатам стать волками, не всякий взмах сулит удар.

Есть странный дар лететь на пламя, чтоб там остаться навсегда.

Ария «Замкнутый Круг»

Глава 3

Два месяца спустя

«Снова брошен в окна лунный свет,

Дом мой сонный серебром одет.

Лунной кисти не достичь глубин —

Эту бездну знаю я один.»

Вырубаю плеер, снимаю наушники и, расплатившись с водилой, наконец, вылезаю из такси.

Верно спел Валерыч — ни дать, ни взять угадал я с песней.

Вот он — мой дом — только одет не в серебро, а усердно полит ночным дождем.

Выругавшись, роюсь в карманах в поисках ключей.

Куда ж они подевались?! Неужели потерял?

Вот и устроил «сюрприз»: прилетел на два дня раньше.

Не люблю я всех этих встречаний, провожаний — уезжать и возвращаться нужно в одиночестве, без соплей и долгих прощаний. Так привычней.

Вот только дождь испоганил все планы. И посадку задержали, и добирался до дома дольше обычного.

Ливень тем временем хлещет, не переставая. Вода заливается за ворот куртки, не спасает даже «козырек» над входной дверью.

Проклятье!

В последнее время у меня хроническая непереносимость этого самого дождя, и, думаю, не стоит объяснять почему. С него все и началось. Вернее, с того мудака, что выкатил баки. Но вода тоже сыграла свою роль в этой истории.

После долгих поисков ключи все же находятся, и я, введя на дисплее код сигнализации, отправляюсь наверх, стряхивая по пути капли воды, будто старый пес.

Стараясь особо не шуметь, чтоб не разбудить спящих в соседней квартире Макса и Лерку, открываю дверь и, наконец, довольно выдыхаю.

Вот теперь точно — дома.

Банка пива из полупустого холодильника — самая желанная вещь на свете.

Делаю глоток прохладного солода и блаженно закрываю глаза.

Столько месяцев лечения провести в завязке, и вот, наконец, долгожданный алкоголь. Достали эти постоянные наставления врачей, что нельзя мешать обезболивающее с бухлом. Столько угроз и мед. терминов наслушался, что в пору трезвенником становиться.

Но сейчас организм чист, и можно расслабиться, спокойно выпив пару банок.

Твою ж мать!

Обливаюсь, чуть не подавившись от неожиданности пивом, когда в темноте дверь в мою спальню открывается.

Так и до инфаркта довести можно!

На пороге едва различаю женский силуэт, подсвеченный сзади тусклым светом ночника.

Вот это поворот.

Девушка замирает на пару секунд, а потом щелкает выключателем, и всю комнату заливает яркий свет.

На мгновение теряю способность видеть, ослепленный яркой вспышкой лампочки, а когда глаза, наконец, привыкают, я офигиваю еще больше.

На пороге моей спальни стоит длинноногая девчонка в одной лишь майке чуть выше колена. Та самая, которая пыталась превратить тату-салон в ночлежку перед моим отъездом, и которой я, кажется, разрешил пожить у себя до первой зарплаты.

Вот наглая, а!

— Тепло ли тебе девица? Тепло ль тебе красная? — цежу елейным голосом и, поставив пиво на стол, стягиваю с себя промокшую футболку.

— Чего?

— Того. Губа у тебя не треснула от наглости такой? Чего тут забыла, да еще в моей спальне?

— Так, вы же это… Сами разрешили, — бормочет, уставившись в пол.

— Ага, про разрешили ты запомнила, а про первую зарплату, видимо, прослушала на радостях. Быстро вещички собрала и слиняла.

Падаю на диван, желая побыстрее отделаться от девчонки и, наконец, отдохнуть. После долгого перелета задеревеневшие мышцы ноют не по-детски.

Хочется залиться пивом и уснуть. Но, видимо, сегодня явно не мой день, а вернее, ночь.

— Так мне Лера разрешила остаться.

— Интересно, может она и деньги с тебя брала за проживание?

— Да нет, откуда у меня деньги.

— Тогда свободна.

Скрывшись за дверью спальни, девчонка возвращается спустя всего лишь пару минут. Видно, что собиралась впопыхах. На ней все та же майка, с каким-то нелепым принтом, только добавились джинсы и кеды. На спине рюкзак, в руках папка с рисунками и куртка.

И это все ее пожитки?

Выглядит жалко, хотя, можно было бы выбрать выражение и похуже.

— А что ты там про деньги несла? — останавливаю ее на полпути к двери. — Неужели наша «мисс праведная блонди» тебе не платит?

— Лера? Нет, что вы, платит, конечно! — возмущается девчонка, округлив от удивления и без того огромные глазищи.

— Тогда что ты там бормотала про деньги? Куда зарплату деваешь?

На кой черт, спрашивается, интересуюсь?

А хрен его знает.

Только вот не могу остановиться, будто кто за язык тянет. Видимо намолчался в самолете, вот и расперло на поговорить или от пива развезло с непривычки.

— Брату отсылаю, — бубнит так тихо, что я едва могу расслышать.