— Я не собираюсь думать, отчего взрослый мужчина решил развестись со своей женой, у меня в голове и сердце только дети.

— Поверь, мне это нравится, — произнес Дмитрий, действительно радуясь, что Юля настолько любит детей. — Когда я разведусь, пойдешь со мной на свидание?

— Вот потом об этом и поговорим.

— И ответ мне твой тоже нравится. А теперь, можно я проведаю малышку?

— Хорошо. Только…

— Что?

— Я назвала ее Зоей, — почему-то Юля решила сообщить мужчине об этом, а потом, схватив ключ, рукой указала ему на выход.

— Хорошее имя — Зоенька. Наша Зоенька, — словно пробуя слова на вкус, произнес Жаров и вышел в коридор, дожидаясь, пока Никольская закроет кабинет.

До нужной двери они дошли молча, а уже у самого входа в палату надели шапочки и халаты, лежавшие в специальных контейнерах, и только после этого зашли внутрь, где тихо посапывала Зоя. В комнате стояла звенящая тишина, создавая некое волшебство чарующего момента.

— Она удивительная, — тихо прошептал Дмитрий, со счастливой улыбкой смотря на ребенка.

— Да, и немного капризная, — с нежностью ответила Юлия и, наклонившись, погладила нежную щечку.

— Почему капризная?

— Потому что уснуть смогла только на моих руках, и ночью я ее кормила и укачивала.

— Подожди, ты же вчера дома была.

— Была, а потом приехала сюда, и всю ночь провела рядом с Зоенькой.

— Ты будешь отличной мамой, — заметил Дмитрий, внимательно смотря в карие глаза девушки.

— Ну, да, только папу такого же найти надо, — невольно отметила она, но тут же потупила взгляд, немного смутившись от произнесенных вслух мыслей.

— Это я тебе обещаю, — заверил мужчина, скорее всего имея в виду свою кандидатуру.

— Дмитрий Александрович, вы…

— Юлька, ну, давай наедине уберем официоз, — попросил он и услышал, как Зоя закряхтела и, скривившись, начала плакать.

— Ой, кто у нас тут проснулся? — Юля тут же подошла к кроватке и аккуратно взяла на руки маленький сверточек, уже собираясь прижать к груди, но услышала слова Дмитрия:

— Можно мне?

Она несколько секунд смотрела в его переполненные эмоциями глаза и, не раздумывая, протянула Зоеньку мужчине.

— Конечно, — согласилась девушка и отметила, что Жаров очень даже умело взял малышку на руки. — Оставлю тогда вас на минутку, пойду, схожу за бутылочкой, ей пора кушать, — и, дождавшись ответного кивка, Юля вышла из палаты, оставляя Дмитрия наедине с девочкой.

— Ну, что ты, принцесса, прекращай плакать, негоже Юленьку расстраивать, — произнес Жаров и, стараясь сильно не сжимать руки, начал укачивать маленькую Зою, которая постепенно начала успокаиваться. — Умничка, Зоенька, послушная девочка, понимаешь меня. Знаешь, каждый раз, когда ты будешь плакать, Юле будет больно, а мы же не хотим, чтобы ей было больно, правильно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Девочка практически перестала плакать, а Дмитрий указательным пальцем осторожно вытер ее слезки со щек и мысленно пообещал сделать эту девочку счастливее всех. Ее слезы причиняли мужчине боль не меньше, чем Юле, и хоть он понимал, что плачет малышка из-за того, что пришло время кушать, но со своими чувствами ничего не мог поделать. Детские слезы казались такими неправильными, они буквально скручивали мужчину в бараний рог, и словно не было того сильного и строгого Жарова, которым его знаю на работе. Все же, малышка творит чудеса.

— Как она? — спросила только что вернувшаяся девушка, держа в руках бутылочку со смесью.

— Понимает меня с полуслова, — ответил Дмитрий, с нежностью смотря на личико уже совсем успокоившейся девочки.

— Вот хитруля, нянечек и медсестер не слушается совсем.

— Она знает, кто ей нужен, правда, Зоенька?

— Давайте, Дмитрий Александрович, я буду ее кормить.

— А мне позволишь? — с надеждой во взгляде спросил Жаров, не желая отпускать малышку.

— Попробуйте, — она протянула мужчине бутылочку, и когда он приблизил ее к маленькому ротику, Юля направила его руку в правильное положение, а сама принялась менять белье в кроватке.

— Почему ты это не оставишь нянечкам? — спросил Жаров, с теплой улыбкой наблюдая, как малышка крохотными губками обхватила соску и принялась сосать, издавая умилительные звуки.

— Есть вопросы, на которые у меня нет ответов.

— Зато у меня есть, — шепотом проговорил Дмитрий и перевел взгляд на Юлю.

— Вы очень внимательны, но оставьте свои мысли при себе.

— А ты неприступная, — подметил мужчина, а Юля на эти слова ничего не ответила, а приготовив кроватку, молча уселась на стул, ожидая, пока Зоя доест и уснет.

Никольская со стороны наблюдала, как умело Дмитрий обращается с девочкой, наблюдала и наслаждалась, ведь не каждый день встретишь мужчину, который так бережно и заботливо относится к ребенку. К чужому ребенку. Многие мужчины в принципе не хотят нянчиться с новорожденными, предпочитая найти себе занятие на работе или в компании друзей, уж не говоря о тех, которые вовсе отказались от своего чада. Ведь есть у них в учреждении такие детки, у которых при родах умерла мама, а отец просто не захотел брать на себя большую ответственность, учитывая, что больше никого из родни нет, и проще было оставить ребенка в роддоме. А здесь — чужой человек, состоявшийся мужчина, боится даже дышать в сторону малышки, чтобы, не дай Бог, не навредить ей.

Юля удивлялась поведению Дмитрия, но радовалась, что в этом жестоком мире еще остались достойные мужчины. Что касалось новости о его разводе, так винить себя в этом Никольская не собиралась, как бы серьезно ни относилась к браку. В его семью она не лезла, а переживать девушке и так было, о чем, и одна причина сейчас находилась в заботливых руках Дмитрия. Юля всегда всем сердцем желала, чтобы каждый ребенок обрел семью, купался в любви и ласке, но за эту ночь она всей душой прикипела к Зое, и не знала, что будет делать, если малышку захотят удочерить. Конечно, это звучало эгоистично, но она не хотела отпускать девочку, и сама для себя решила, что будет за нее бороться. И если бы она была замужем, то, не раздумывая, забрала бы ребенка к себе, но, увы, на данный момент девушка не могла так поступить.

А вот Дмитрий был бы отличным отцом, почему-то подумалось ей, глядя на довольного мужчину. Возможно, Юля доверила бы ему Зою, если бы он захотел ее забрать, но, судя по прозвучавшим словам о разводе, малышке пока будет лучше в стенах этого дома. Но вот почему-то Никольская не сомневалась, что Дмитрий мог бы усыновить ребенка, но откуда у нее была такая уверенность, сама она не понимала.

— Юленька, — шепотом позвал мужчина, уже уложив заснувшую Зою в кроватку, а девушка даже не заметила, когда кроха успела заснуть, — пойдем в кабинет, нужно поговорить о записке.

Она только кивнула в ответ, бросив взгляд на тихо сопящую девочку, и следом за Димой покинула палату, предварительно сообщив медсестре, чтобы та ни на минуту не оставляла малышку одну.

— Что вы узнали, Дмитрий Александрович? — спросила Никольская, входя в свой кабинет.

— Вообще, Юленька, я много чего узнаю. С чего начать?

— Меня интересует записка, — ответила Юля и, пройдя к столику с чашками, принялась заваривать кофе.

Она была бледной и уставшей, на лице явно сказалось недосыпание, но Никольская не торопилась ехать отдыхать, она теперь вообще не знала, как сможет оставить Зоеньку одну. К тому же видела, что девочка спокойно спит только на ее руках, или того хуже — у Дмитрия. Этому мужчине вообще нечего делать в доме малютки так часто, но и выгнать его она не могла.

Залив кофе кипятком, Юля поставила одну чашку около Жарова, а вторую — напротив, для себя, и со вздохом уселась в свое кресло, внимательно смотря на собеседника.

— Что ты знаешь о сыне Андрея Викторовича? — наконец-то задал вопрос Жаров, размешивая сахар в напитке.