Теперь телу было тепло, да вот только душа ее растоптана. Все внутри изнывало, все разрывалось на части, едва давая возможность дышать. Казалось, мир потерял краски, и все, что происходило вокруг, было серым и тусклым. Все было неважным и глупым без ее девочки, без крошечной малышки, так крепко нуждающейся в ней, в этой заботливой и любящей «мамочке». Юлия не представляла, как себя сейчас чувствует Зоя, не знала, спит ли она, и главное — не голодная ли? А еще она не догадывалась, что именно об этом переживает и Дмитрий. Они оба волновались, буквально истерзали себе душу от незнания, что происходит с ребенком. Зоя, Зоенька, маленькая беззащитная девочка, совсем малышка, которую нужно прикладывать к материнской груди, и которую лишили этой возможности. Чудо, которое должно жить в любви и ласке — находится на грани жизни и смерти. И как хорошо, что малышка еще ничего не понимает, и дай Бог, чтобы в будущем она об этом не вспоминала. А то, что у нее есть будущее, Никольская ни секунды не сомневалась, она даже глупые мысли старалась гнать прочь, ведь всем сердцем верила в ее спасение.

Юля, по всей видимости, начала засыпать, а может быть, просто сильно ушла в свои мысли, потому что не сразу поняла, что ее приподнимают заботливые руки. А уже через минуту около губ она почувствовала чашку, и не спеша сделала маленький глоток кофе, по всей видимости, с коньяком. По крайней мере, вкус алкоголя в напитке она почувствовала хорошо, отчего немного скривилась.

— Извини, — прошептала она, приоткрыв глаза, и, посмотрев на Дмитрия, добавила: — Не переношу алкоголь с кофе.

Мужчина кивнул в знак согласия и поставил чашку на столик. Заставлять девушку пить он не собирался, да и так видел, что она начинает засыпать, а сон — это самое правильное, что ей сейчас нужно было. Просто для того, чтобы она могла хоть немного расслабиться и набраться сил для нового, не менее нервного дня.

Неожиданно в тишине комнаты громко заиграла мелодия, и все резко посмотрели на телефон, лежавший на кофейном столике. Звонок поступил на Юлин мобильный. Дмитрий подал его девушке, предварительно предупредив, чтобы она включила громкую связь.

— Слушаю, — прохрипела она от волнения, крепко сжимая в руке мобильник.

— Какого хрена я жду тебя возле двери, как собачонка, уже битый час? Где ты шляешься?

— Что молчишь? Я с тобой разговариваю! — снова раздался раздраженный голос из динамика телефона.

Юля растерянно смотрела на свой мобильный, а потом, отчаянно выдохнув, сильно прикусила губу, словно пытаясь прогнать душевную боль.

— Я совсем забыла, — прошептала она и хотела встать с дивана, как ту же была остановлена очередным возмущением.

— Что ты там под нос себе шепчешь? Ты где?

— Я скоро буду, сейчас приеду. Жди, — ответила Юля уже громче, и снова хотела подняться, но ее удержала крепкая мужская рука.

— Кто это звонил? — строго спросил Жаров, внимательным взглядом смотря в глаза девушки.

— Сестра, — дрожащим голосом ответила она и все же поднялась на ноги и быстро прошла к креслу за своей сумкой.

— Охренеть, как она с тобой разговаривает! — вспылил Дмитрий, хватая с комода связку ключей.

— Вы оставайтесь, я сама поеду, — по-прежнему безжизненным тоном проговорила Юля, ни на секунду не забывая о Зоеньке.

— Да, сейчас! Чтобы эта стерва тебя там сожрала, — эмоционально произнесла Виктория и, обув туфли, первая вышла из дома.

— Юля, я хочу, чтобы ты знала — я не собираюсь оставлять тебя в беде, даже если эта беда — твоя сестра.

— Она просто неуправляема.

— Я это решу. А тебе и так есть, о ком беспокоиться, — слова Димы резанули по душе, и Юля крепко сжала руки в кулаки, чтобы снова не расплакаться от боли за малышку.

— Она — мое все, — тихо прошептала девушка, в отчаянии опуская голову.

— И мое, Юленька, и мое, — убеждал Жаров, увлекая в свои надежные объятия хрупкое тело ставшей уже родной Юлии.

— Я все равно не понимаю, зачем тебе все это.

— А тебе ничего и не надо понимать. Мое дело — доказывать, делать так, как считаю нужным, а твое — принимать мою помощь, вот и все.

— Спасибо тебе… за помощь.

— Я еще ничего не сделал. Но обещаю, все будет так, как ты того желаешь. Веришь мне? — шепотом, на ухо, спросил Дмитрий, и поднес их переплетенные руки к своим губам.

Почему-то именно в этот момент Юля по-настоящему почувствовала себя нужной и защищенной, именно сейчас она поняла, что Дима действительно сделает все, чтобы Зоечка была рядом с ней. Он любит эту маленькую девочку и так же, как и сама Никольская, желает ей добра, а потому ни за что не оставит ребенка в беде. Вот как удивителен этот мир, чужой готов все отдать за то, чтобы ребенок жил в счастье и любви, а родной матери он и даром не нужен. Почему так поступила женщина, родившая Зою, Юля не знала, но ей очень хотелось бы узнать и просто посмотреть той в глаза. Возможно, они у них одинакового цвета, вот только девушка уверена, если малышка будет расти с Дмитрием, то ее глаза обязательно будут добрыми.

— Нужно ехать, иначе Наташа мне новую дверь выбьет, — нехотя высвобождаясь из объятий, произнесла Никольская и, обувшись, подождала мужчину, чтобы вместе с ним покинуть дом.

— Сил не хватит, — пробурчал Дима, и открыл переднюю дверь автомобиля для Юли.

Сама Никольская не испытывала счастья от приезда сестры, и виной тому было совсем не исчезновение Зои. Просто Наташа все сделала для того, чтобы ее приезду не были рады, по крайней мере, Юля. При каждом удобном случае сестра едва ли не прямым текстом говорила, как завидует ей, и еще винила в том, что на ее месте должна была быть она. Почему она? Да, все просто, ведь она лучше, умнее и красивее, а значит, это ей место в городе, именно ей, а не такой деревенщине, как Юля. Да и вообще, последняя их встреча тоже не была дружелюбной, потому что Наталья нашла новый повод для ссоры, а именно то, что эту должность тоже должна была получить она. Только вот Юленька не понимала, чем же так задолжала ей, и, конечно, до сих пор была обижена, ведь не считала себя в чем-то виноватой.

Тяжело вздохнув, она устремила взгляд в окно, и в какой-то миг, словно невидимой силой, получила удар в грудь. Резко повернувшись, она приоткрыла рот, намереваясь, что-то спросить, но убедилась лишь в том, что никто даже не смотрел в ее сторону. И тогда на душе стало вовсе паршиво и гадко от мысли, что с девочкой все очень плохо, ведь прежде с Юлей такого не случалось. Тело сковала дрожь, лицо побледнело, и она снова прикусила и так израненную нижнюю губу. Волнение разгоралось все больше, и больше, под кожу забрался липкий страх, а в голову начали лезть ужасно гадкие мысли. Юле захотелось закричать от бессилия, но, стараясь хоть как-то побороть свой страх, правой рукой девушка сжала ручку двери, да так сильно, что побелели костяшки. Глаза зажмурила, и попыталась наладить дыхание, нарушенное частым биением сердца. А сердце действительно билось очень быстро, и мало того, еще и громко, казалось, что Дмитрий с Викой могут услышать этот бешеный стук.

— Юля, тебе плохо? — подтвердив мысли Никольской, поинтересовался Жаров и правой рукой коснулся ее лба.

— Нормально. Все нормально, насколько возможно…

— Только, пожалуйста, не надо ничего скрывать, хорошо?

— Хорошо, — утвердительно кивнула, смотря прямо в серые глаза.

Дальше они ехали молча, правда, тишину салона иногда нарушал звонок мобильного Дмитрия и его негромкие переговоры по телефону. На некоторых словах Юля застывала, прислушиваясь, что говорит Дима, и внимательно следила за его мимикой, словно для того, чтобы не упустить важный момент. Но, по-прежнему, никаких новостей не было, от чего становилось ждать все труднее. И ребята видели, как девушке плохо, но ничего не могли поделать, к их огромному сожалению, потому что они не в силах были контролировать ситуацию целиком и полностью.