Президент Громкоговоритель оказался удобнее королевы Буль-Буль. Та молчала, а этот произносил грозные речи, держа виноградарей Виноградной Республики в постоянном напряжении.

Но если вы думаете, что так кончилась жизнь треснувшей бутылки, то вы заблуждаетесь.

Бутылку переправили вместе с глиняным графином в некоторую державу, где она, получив убежище, была заполнена порохом, так как в треснувшую бутылку нельзя уже было наливать жидкие тела, а можно только насыпать тела сыпучие.

Экс-королева Буль-Буль и по сей день не теряет надежды вернуть трон при помощи грубой силы.

… На этом пока прерывается жизнеописание одной бутылки, которое, как и все подобные марионеточные истории, закончит история, о чём вы узнаете в своё время из газет.

Если вы не станете упрекать меня в сюжетной контрабанде из Дании, то я, пожалуй, расскажу вам сказку, противоположную той, которую вы все хорошо знаете.

Некогда на свете жили два ткача, два портных. Они пряли из ничего чудесные нити, ткали из них потрясающе выдуманные ткани, а затем шили поразительно сказочные платья.

Двум ткачам, двум портным жилось худо. Их нередко называли обманщиками, наказывали плетьми, лишали гражданских прав, и они, голодные, бездомные, странствовали по белому свету в поисках волшебной работы, которая приносила бы людям радость и восхищение. Но всюду их встречали смехом и провожали палками.

Всё это было в те стародавние времена, когда певцов приравнивали к шутам, поэтов, сочинителей – к лжецам и обманщикам, а гении сгорали на кострах.

Долго скитались ткачи, всё же однажды судьба улыбнулась несчастным.

Они забрели в удивительное королевство.

Королевство, где очутились два ткача, не имело границ, каменных стен или каких-то других ограждений. Оно не располагало войсками и даже пограничными отрядами. Между тем оно было могущественным, независимым и непобедимым. Оно и не могло стать иным, потому что это было Великое Королевство Мечты и Воображения. А, как известно, ещё никому в мире не удавалось поставить на колени Мечту и поработить Воображение.

Такое королевство, такая свободная страна вполне устраивала двух ткачей, и они представились королеве.

Королева Мечты и Воображения была одета в нежно звучащее симфоническое платье. С её плеч ниспадала эпическая мантия из пятистопных ямбов, а на голове красовался классический венок сонетов.

– Что вы хотите, незнакомцы? – прозвенела невидимая арфа королевы.

– Мы хотим стать полноправными гражданами этого королевства, – ответили ткачи.

– А что даёт вам право стать гражданами Великого Королевства Мечты и Воображения? – проиграла королева новый вопрос на скрипке, сделанной из чистого эфира.

Тут два ткача рассказали о своём искусстве ткать из ничего прекрасное и шить из него вечное.

Рассказывая, они плавными жестами нарисовали в пространстве ткацкие станки, затем натянули нити-основы из солнечных лучей и принялись ткать образным языком из утончённых словосочетаний поэтическое отображение звёздного неба для вечернего платья королевы Мечты и Воображения.

И когда тончайшее из всех самых тонких платьев было готово, они нарядили в него королеву.

Раздался вопль восхищения!

Великие и малые граждане Королевства Мечты и Воображения на все лады прославляли новое платье королевы. Одни увековечивали его волшебной музыкой, другие – нежными красками, третьи выражали свой восторг чарующими танцами… В чистых и окрылённых душах каждого из граждан этой свободной страны мастерство двух ткачей, двух портных нашло свой живой, трепетный отклик.

Всех и даже не лишённых воображения мальчиков, сидящих на деревьях, потрясло это новое платье королевы, когда она шествовала по улицам столицы страны Бессмертия, страны Мечты и Воображения. И никому, абсолютно никому не приходило в голову, что королева гола, что на ней нет никакого платья, как, впрочем, нет и её самой, а есть сказка. Эта сказка, в которой и по сей день живут изумительные мастера, ткущие из ничего вечное и прекрасное…

На свете жил чудесный певец. Он пел не только задушевно, искренне, от всего сердца, но и красочно – на все цвета радуги.

Его разноцветные песни были так хороши, что вскоре он стал самым любимым народным певцом.

Между тем певец не был счастлив…

Он не был счастлив потому, что ему ни разу не удалось спеть такую песню, которая бы понравилась всем. Всем без исключения.

Когда он пел розовую песню с весенне-зелёным отливом и алмазно-росяными искорками, его затаив дыхание слушали все юноши и все девушки. А старики проходили мимо. Вздыхая, они считали весеннюю песню то слишком розовой, то чрезмерно зелёной.

Когда же певец пел алую песню с синей каймой раздумья и серебристыми прожилками мудрости, тогда все люди средних лет распахивали настежь окна своих душ и двери своих сердец. Зато малолетки не обращали на эту песню никакого внимания. Потому что они любили песни ярких цветов и чёткой раскраски. Игривые. Узорчатые. Даже клетчатые. И для них приходилось петь особо, как и для стариков. Этим нравились песни строгих расцветок и глубоких колеров.

Разные песни оценивались различно людьми не только по их возрасту, но и по характеру. Весельчаки любили канареечно-жёлтые, лихо-малиновые и пунцовые песни. Угрюмым нравились песни тёмно-коричневых и вишнёво-лиловых тонов. Ветреные и легкомысленные люди обожали песни любого цвета, лишь бы они были пестры и нарядны…

До седых волос певец добивался такой песни, которая бы полюбилась всем. И старым и малым. Жизнерадостным и печальным. Задумчивым и бездумным. Из его светлой души вылетали звонкие жар-птицы изумительной красоты звучания.

Ими любовались тысячи людей, но каждый раз находились такие ценители, которые выискивали в песне изъяны. Более того – они глумились над нею и даже втаптывали её в грязь.

Наконец это стало невыносимым, и певец перестал петь.

– Значит, я плохо пел, коли не сумел заставить полюбить всех хотя бы одну мою песню, – жаловался на себя, на свой голос певец.

Он жаловался так громко и так жестоко казнил свои песни, что его услышало солнце. Услышав, оно ласково улыбнулось с высоты и осветило певца золотыми лучами.

– Мой названый брат, – сказало солнце, – тысячи лет я раскрашиваю землю в неисчислимые цвета и оттенки, а угодить на всех не могу. Потому что каждому нравится своё. И это очень хорошо.

– Что же в этом хорошего?! – негодуя, воскликнул певец.

– Милый мой! Если бы всем нравилось одно и то же, тогда бы остановилась жизнь в однообразии вкусов, в тождестве чувств, в ограниченности стремлений. Тогда бы тебе незачем было искать новые песни, а мне – каждый день по-новому всходить.

Так сказало солнце, окрашивая своей живительной улыбкой в тысячи тысяч цветов и оттенков нашу землю.

От этого на душе певца стало светло и радостно. Ему захотелось походить на солнце. И он снова запел свои песни на все цвета радуги.

И очень хорошо. Какая кому нравится, тот ту и слушай. И если из сотен его песен кому-то понравится только одна, значит, певец не зря прожил жизнь, не зря вдохновлялся солнцем.

Рыжий разбойник Огонь пламенно полюбил холодную красавицу Воду. Полюбил и задумал на ней жениться.

Только как Огню Воду замуж взять, чтобы себя не погасить и её не высушить?

Спрашивать стал. И у всех один ответ:

– Да что ты задумал, рыжий? Какая она тебе пара? Ты что? Зачем тебе холодная Вода, бездетная семья?

Затосковал Огонь, загоревал. По лесам, по деревням пожарами загулял. Так и носится, только рыжая грива по ветру развевается.

Гулял Огонь, горевал Огонь да встретился с толковым мастеровым человеком. Иваном его звали.

В ноги ему пал Огонь. Низким дымом стелется. Из последних сил синими языками тлеет.