Лунное сияние слегка окрашивало туманные пляжи мягким серебристым светом. Нарядные суда лавировали в спокойных зеркальных водах залива. В отдалении, у самых Золотых ворот, слышался приглушенный звук сигнальной сирены. Волны тумана накатывались на мерцающую Россыпь огней Сан-Франциско.

Возвышаясь над городскими силуэтами, отель «Палас» взмывал вверх на семь этажей. Экипажи подкатывали под стеклянную крышу небывалого Гранд Корта, где их встречали одетые, как адмиралы, швейцары. Прямо под застекленной крышей был устроен хрустальный висячий сад с экзотическими цветами. В элегантном гриль-зале «Паласа», известном своим безупречным обслуживанием, подавалась обильная еда.

Самые дорогие номера отеля размещались на последнем этаже. Наиболее роскошным из всех был красиво обставленный угловой номер с захватывающим дух видом из окон, и стенами, обитыми кремовым шелком.

В просторной спальне номера прямо напротив кровати с простынями из кремового шелка, застеленными на ночь, висело огромное зеркало в витой золотой раме. С полудюжины подушек в шелковых наволочках лежали в изголовье кровати черного орехового дерева.

На ночном столике, тоже черного орехового дерева, стоял хрупкий канделябр из дрезденского фарфора с полудюжиной высоких белых свечей. Часы из такого же фарфора едва слышно тикали, показывая время около полуночи.

Камин был отгорожен ширмой с гобеленами. Тяжелые шторы из парчи персикового цвета были подняты, а высокие окна и застекленные. двери открыты в душистую весеннюю ночь. В вазе дрезденского фарфора дрожали нежные лепестки двух дюжин кремово-белых роз на длинных стеблях.

В этой роскошной спальне отеля «Палас» пребывал в одиночестве высокий смуглый мужчина.

Ник Мак-Кейб, в белой рубашке и темных брюках, расхаживал перед холодным камином. Он нервничал. Он никогда не нервничал так, как сегодня ночью. Ему бы хотелось выпить, но он знал, что это исключено.

Он взъерошил рукой волосы. Потом вытер о ткань брюк потные ладони. Подошел к распахнутой застекленной двери и глубоко вдохнул всей грудью свежий воздух. Повернулся и снова принялся мерить шагами комнату.

Он опустился в обитое парчой кресло, стал переплетать и расплетать пальцы. Наклонился и подтянул черные носки, сначала правый, потом левый. Потом снова поднялся и стал вышагивать.

Ник с беспокойством поглядывал через спальню на закрытую белую дверь, ведущую в отделанную мрамором и зеркалами ванную комнату.

В этой ванной комнате Кей облачалась в ночную сорочку с пышными кружевами, счастливая оттого, что долгожданная минута настала.

Скромная свадебная церемония прошла чудесно. Там были все. Керли и Роуз, Большой Альфред, маленький Джой, Дама в черном, Лин Тан и Мин Хо. И даже ее дорогие родители. Они проделали далекий путь из Атланты, штат Джорджия, чтобы увидеть Ника и разделить с новобрачными их счастливый день. Взяв под руку отца, Кей прошла по церковному залу под звуки свадебного марша, исполняемого оркестром корпуса.

Мечтая остаться вдвоем, они с Ником только лишь отведали свадебного торта и выслушали наилучшие пожелания долгого счастья. Потом, пока гости смеясь разбрасывали рис, они выбежали в ночь, чтобы поймать двуколку, которая привезла их прямо в этот отель.

Освеженная принятой ванной, Кей с улыбкой взяла ночную сорочку — свадебный подарок девушек из «Карусели». Она надела ее через голову, осторожно натягивая на обнаженное стройное тело.

Кей посмотрела на себя в зеркало.

Сорочка была восхитительна. Низко вырезанный лиф держался на узких лямках. Прямо от груди кружевная сорочка мягкими складками спадала до полу.

Она могла бы и вовсе не надевать сорочку, потому что та почти ничего не скрывала. Кей покраснела. Она протянула руку за атласным пеньюаром, отделанным кружевами, надела его и застегнула у ворота три атласные пуговки.

Она снова взглянула на себя в зеркало. Удовлетворенная увиденным, Кей отвернулась от зеркала. Дрожа от возбуждения и ожидания, она прошла по ковру до двери и взялась за позолоченную ручку.

Ник увидал, что дверная ручка поворачивается. Он перестал вышагивать.

Открылась дверь, и вошла Кей. Ник застыл, молча восхищаясь ее красотой.

На ней был отделанный кружевом пеньюар из белого атласа с длинными, доходящими до костяшек пальцев, рукавами. На маленьких ступнях были такие же атласные туфли без задников… Великолепные рыжие волосы были распущены, и огненные локоны рассыпались вокруг лица и по спине. Один шелковистый завиток дразняще лег ей на левую грудь.

Их глаза встретились. От одного этого взгляда его нервозность пропала. Он немного опасался, что увидит испуганную, дрожащую Кей. Ему ли было не знать ее! Кей никогда ничего не боялась в жизни.

Их обоих всегда обуревали сильные потаенные страсти. Теперь она тоже любила его. Она любила его несомненно и безоговорочно. Она научила его любить. Они делились друг с другом самыми потаенными мыслями и секретами. Физическая близость не будет представлять для них нечто сложное. Особенно теперь, когда желание, горевшее в его глазах, отражалось и в ее взгляде.

Они без единого слова сошлись. Кей легко и неслышно шла ему навстречу. Ник передвигался с той хорошо ей знакомой атлетической мощью и грацией. Они встретились в центре освещенной свечами комнаты.

Ник обхватил ее руками, сжимая в объятиях. Кей положила руки ему на грудь. Ник улыбнулся ей. Опустив взгляд на ее сочные губы, наклонил голову и коснулся губами левого уголка ее рта. Потом его губы защекотали ее около уха.

— Позволь мне держать тебя в объятиях, Кей, — едва слышно прошептал он, — позволь мне нежно любить тебя.

— Я ничего так не хочу, как этого, — пролепетала Кей, и в ней зашевелилось какое-то новое, необузданное чувство.

— Ах, детка, детка, — проговорил он, тесно прижимая ее к своему мускулистому телу, — сегодня ночью ты обретешь со мной все радости жизни, не изведанные тобой. — Он поцеловал ее в висок. — Ты увидишь, что любовь — это волшебство.

— Покажи мне это, — сказала она, с трепетом чувствуя, как к ней прижимается его крепкое гибкое тело. — Будь моей любовью. Будь моим возлюбленным.