— В первый же теплый день поедем на пикник.

— Нет, я не могу.

— Другие планы?

— Просто не хочу.

В следующие несколько недель такой же разговор происходил между капитаном Кей и Ником Мак-Кейбом почти каждый день. Ник был полон решимости уговорить Кей поехать с ним на пикник. Он знал, что каждый раз в ответ на его просьбу она будет отвечать «нет». И он знал, что рано или поздно уговорит ее сказать «да».

Его аргументы были убедительными. Какое место может быть более безопасным для ленча, чем пляж Сил-Бич? Середина дня. Яркое солнце. Кругом масса людей. И вернутся они в портовую миссию задолго до темноты.

И все же Кей по-прежнему отвечала «нет». Она отказывалась также повторить ленч, проведенный с ним в ложе полутемного зала «Карусели». Она скорее согласилась бы поехать на безобидный пикник, чем снова оказаться с ним наедине в полутемной и опасной интимности клуба.

Она не собиралась делать ни то, ни другое.

У Ника были серьезные намерения уговорить ее на то и на другое.

И на большее. Гораздо большее.

Последние несколько недель Ник регулярно появлялся в портовой миссии, и это никого больше не удивляло. Все члены армии знали его и тепло встречали. Он нравился им, и их удивляло, почему капитан Кей часто бывала откровенно резка с ним.

Большой Альфред был единственным человеком, кого это не удивляло.

По временам он пристально присматривался к Нику и Кей. Удовлетворенный увиденным, он не однажды хотел сказать Нику:

— Вот видишь, парень. Что я тебе говорил! Наша капитан — она единственная в своем роде.

Он не говорил ни слова, но сиял от удовольствия, бросая на Ника взгляды, ясно выражающие его отношение к счастливому завершению пари. Альфред Дьюк мог спокойно спать ночью. Капитан армии была вне опасности. Девочка знала, как постоять за себя. И как вести себя с мерзавцами вроде Ника.

Большой Альфред улыбался при мысли о щекотливости ситуации. Он провел с Ником Мак-Кейбом семь лет. На его глазах совершенно разные женщины безумно влюблялись в красивого владельца салуна. Ради него жены оставляли мужей. Ради него наследницы рисковали своим наследством. Хорошие девушки превращались в дурных ради Ника, а дурные — в хороших. Женщины, молодые и старые, красивые и не очень, сходили с ума по неотразимому королю Барбари-Коуст.

Только рыжеволосая капитан Армии спасения не обращала на него внимания!

Или так казалось Альфреду Дьюку.

Большой Альфред был в блаженном неведении относительно того, что капитан Кей все-таки считала хозяина «Золотой карусели» более чем привлекательным. Она не осталась равнодушной к красоте смуглого Ника. Ее крепкая, непоколебимая вера не могла в полной мере защитить ее от сильной мужской притягательности. Озадачивающее ее преследование не было таким уж неприятным для нее.

По правде сказать, Кей очень сильно тянуло к Нику, несмотря на ее резкое неприятие принципов его жизни. Ей приходилось постоянно напоминать себе, что Ник Мак-Кейб — непочтительный, нечестивый человек. Она говорила себе, что его оскорбительное ухаживание неучтиво и возмутительно. Она напоминала себе, что Ник говорил ей вещи, какие не сказал бы ни один джентльмен.

И все же исходящая от него грубая, неукротимая мужественность выбивала ее из колеи. Дерзкий, распутный негодяй пробуждал в Кей где-то глубоко дремлющую недозволенную и непрошеную страсть.

В этот удивительно теплый февральский полдень капитан Кей снова отклонила приглашение Ника поехать с ним на пикник на Сил-Бич. Они были одни в кабинете Кей. Ник последовал за ней туда, несмотря на ее просьбу оставить ее в покое.

Кей стояла у окна, Ник — на другом конце комнаты.

— Вам пора уходить, Мак-Кейб, — произнесла Кей нетвердым голосом. — Ответ по-прежнему «нет». Вчера был «нет» и завтра будет «нет». Нет, нет и снова нет.

— Ну что ж, я понял намек, — улыбаясь, проговорил Ник. Он двинулся в ее сторону. — Пикника сегодня не будет?

— Пикника не будет никогда.

— Позвольте спросить напрямик: вы хотите, чтобы я ушел? Это так?

— Наконец-то, Мак-Кейб. — Кей говорила с сарказмом. — Я вижу, что вы наконец поняли.

Ник пожал широкими плечами, отчего бледно-желтая ткань рубашки натянулась на плоских мышцах груди.

— В таком случае мне остается только взять шляпу и удалиться.

Ухмыляясь, Ник взял черную соломенную шляпку Кей с трехногого стола и водрузил ее себе на голову, низко натянув на сверкающие серебристо-серые глаза. Черные ленты свободно легли ему на плечи.

— Снимите! — приказала Кей, но не смогла сдержать улыбку. Она сложила руки на груди и покачала головой. — Мак-Кейб, у вас дурацкий вид.

Ник завязал узлом длинные ленты под подбородком.

— Я буду не единственным, кого назовут глупцом, когда пройдусь по улице в армейском капоре капитана Кей Монтгомери на голове.

Кей опустила руки. Улыбка слетела с ее лица.

— Вы не сделаете этого, правда?

— Нет. Вы же знаете, что нет, — сказал Ник, однако при этом подмигнул ей.

— Ник Мак-Кейб… отдайте мне мою шляпу!

— Идите и возьмите, капитан, — произнес Ник, пятясь к открытой двери.

Кей не могла позволить ему оставаться в ее армейском капоре, поэтому пошла по ним. Ник стоял на своем, ожидая. Кей столкнулась с ним на середине комнаты.

Ни один не знал в точности, почему и как это началось, но в борьбе, за соломенную шляпку один нечаянно щекотнул другого, и этот другой немедленно отплатил той же монетой.

Очень скоро Ник нашел у Кей самые уязвимые для щекотки места. Он щекотал ее ребра, подмышки, живот. Она визжала, смеялась и изворачивалась.

Она тоже щекотала его бока, живот. Ник выл от смеха и умолял ее остановиться. Парочка с шумом возилась в маленьком кабинете Кей, напоминая крикливых, непоседливых детей. Визг, крики и выкрикивание имен смешивались со стонами, вздохами и хихиканьем. Оборонительные шлепки и тычки и отпихивание локтями были частью невинной забавы. Так же, как и неуклюжие захваты, безрассудное сжимание кулаков и крепкие объятия, мешающие исполнению замышляемых противником маневров.

Увлекшись этой глупой игрой, ни Кей, ни Ник не слышали голоса пришедшего в миссию Альфреда Дьюка. Они не имели понятия о том, что он прошел через входную дверь в пустой зал. Они не слышали его тяжелых шагов, когда встревоженный англичанин немедленно направился в кабинет Кей.