— И зовут его император боли, — понимающе продолжил я.

— Угу. Он самый. Не дергайся, Гед. Убить тебя не убьют, а вот ноги прострелят запросто. Не надо этого, ноги тебе еще пригодятся.

Без изменений

Чем лучше обстоят дела с физическими возможностями, тем больше осознаю, что основная моя проблема заключается вовсе не в них. То есть да, не так давно она была даже не основной, а фактически единственной. Но этот сложный жизненный период остался в прошлом.

И ему на смену пришел сложнейший.

Мне остро не хватает знаний. Самых разнообразных, начиная от ключевых моментов мироустройства Рока до самой приземленной информации о съедобных растениях севера материка. Не разбирайся Бяка в ботанике, пришлось бы нам поголодать, пока скитались от Черноводки до нелегальной шахты.

Да я и про материк этот не знаю главных моментов. Вроде бы северяне называют его Норусом, но употребляют ли это название другие народы? Какова площадь? Какие крупнейшие реки, горы и пустыни? Сколько государств делят его между собой?

Мать занималась моим образованием, мягко говоря, избирательно. Вещи, которые в моем мире знает любой уважающий себя школьник, зачастую вообще не сообщала. Зато половина головы забита знатной кашей из сложнейших взаимоотношении сильнейших кланов.

Да уж, полезная информация для мест, где один аристократ на сотни, если не на тысячи верст.

К тому же этот аристократ — я.

Немало полезной информации намотал на ус уже после того, как сбежал из горящей усадьбы. Но, увы, учителей у меня не было, знания получал от случая к случаю, фрагментарно, без системы. А это все равно что пытаться смотреть фильм, когда звук то и дело пропадает, а на экране там и сям показываются только крохотные кусочки изображения.

Вот и получилось, что мы попали в плен к человеку, о котором мне практически ничего не известно. Впервые о его существовании я узнал в тот день, когда к фактории прибило плот с освежеванными сборщиками рогоцвета. Зрелище не для слабонервных, понятно, что на такое способен лишь отъявленный садист. Плюс звание «император боли» намекало не только на желание истязать себе подобных, но и на манию величия.

По меркам Равы и ее вассалов — запредельно великая мания. Император здесь это фигура над фигурами. Можно сказать — последняя инстанция перед богами. И то, что кто-то, обдирающий с людей кожу и скрывающийся в северной глуши, требует к себе так обращаться, звучит почти святотатственно.

Что я еще знаю об Имбе? То, что он здесь вовсе не на троне из трухлявого пня восседает, под его началом работает некая структура, добывающая богатства севера без отчисления купеческим гильдиям, имеющим на это легальное право. Никакие налоги эти люди, разумеется, тоже не платят. Им вообще никто не указ. Чистый криминал, своего рода никак не контролируемая золотая лихорадка на опаснейших территориях Рока.

И еще несложно догадаться, что Мелконог как главный следопыт и борец с нелегалами — это кость в горле Имба. Дикие добытчики обязаны неистово мечтать поймать лесовика, чтобы потом испытать на нем весь арсенал своих пыток. И казнить таким способом, чтобы самим страшно стало. То есть попадать к ним в плен нельзя ни при каких обстоятельствах.

Однако лесовик, вместо того чтобы разбить голову о камень, легко сдался людям Имба. Да, положение его было безвыходным, только попадать в плен к тем, кто с обычных сборщиков специй кожу снимает, — чревато. Неоправданный риск даже для обычных жителей фактории, которые за всю жизнь мухи не обидели.

А если обижал не только мух, это вообще труба дело, лучше самому себе глотку перегрызть.

Но Мелконог не стал тянуться челюстями к горлу. И даже не попытался кинуться на людей, вышедших из леса. Крепкие мужики, хорошо экипированные и суровые на вид, но не похожие на кровожадных садистов. Похожих хватало в фактории — обычный типаж тех, кому приходится жить в дикой местности.

Мелконог позволил связать себе руки обычной веревкой. С нами тоже так поступили, и должен отметить, что путы не ощущались чрезмерно тугими. Дайте мне немного времени, и сумею освободиться.

Но, разумеется, заниматься этим на глазах целого отряда врагов — не самая разумная затея.

Помимо связывания рук, нам приказали помалкивать. В случае нарушения пригрозили забить в рот самую большую кедровую шишку, после чего зафиксировать ее веревочной повязкой. С таким кляпом ни поговорить, ни песню спеть, да и удобство сомнительное, поэтому пришлось вести себя тихо.

Вначале нас повели своим ходом. Добрались до подножия холма, потом свернули куда-то в северо-западном направлении. Денек выдался погожий, жарковатый, а идти пришлось быстро. Местами почти бежали. Видно, наши пленители ощущали себя в этих краях неуютно и потому старались удалиться отсюда с максимально возможной скоростью.

Перебравшись через низину, вновь забрели на вытянутую возвышенность и уже за ней вышли к болотистой низине, по которой струилась речушка. Крохотная, почти ручей, но достаточно полноводная, чтобы перемещаться по ней на легких лодках, собранных из коры и кожи на ажурных каркасах из тонких жердей.

Лодки оказались настолько легкими, что их без труда переносили по суше на то и дело встречающихся непроходимых участках. Во время одной из таких заминок на отряд напала стая неведомых созданий. Походили они на бронированных лисиц, вымахавших до габаритов овчарки. Возможно, близкие родственники крысоволков. В высокой траве и тростнике они прятались полностью, выдавая себя лишь колыханием растительности. Приближение угрозы люди императора боли заметили вовремя, после чего вновь застучали арбалеты.

Вот уже второй раз я убедился, что это оружие сжимают опытные руки. Значительную часть стаи выкосили вслепую, после чего оставшихся приняли на щиты и копья бойцы контактного боя. Плюс позади построения подозрительно крутились два мрачных субъекта, чем-то напоминавшие некроманта, павшего от моей руки. Возможно, боевые маги, или целители, или умельцы, обладающие иными волшебными навыками. Как бы там ни было, их услуги не понадобились, нелегалы справились честной сталью.

Дальше ничего сильно интересного не происходило. Лодки сначала спускались по ручью-переростку, затем добрались до его устья. Впадал он в небольшую и неглубокую реку. Должно быть, та самая Удавка, по которой я наивно рассчитывал проскочить к Черноводке.

То, что идея была полностью наивной, мне объяснил Мелконог еще раньше, а сейчас я лишь убедился в истинности его слов. Река только на первый взгляд показалась дикой. За несколько часов мы дважды натыкались на следы человеческого присутствия. В одном случае это был причал с парой лодок, с которого нашему каравану помахала рукой толстая женщина, полоскавшая там белье. Во втором мы остановились на бережку, выше которого стояла миниатюрная крепость: наблюдательная вышка с защищенной площадкой, частокол из тонких бревен, за ним несколько изб.

Судя по красноречивым следам, здесь занимались промывкой золота или драгоценных камней. У реки стояло несложное оборудование из досок и тонких бревен, там же русло частично стиснули неполной запрудой, усиливавшей течение, крутившее колесо, что подавало воду наверх. Ввиду позднего времени работы не велись, но в поселке мы заметили пару невольников с уже знакомыми украшениями на ногах. Вряд ли этих людей держат здесь просто так, да и по ним видно, что работать им приходится много и в полную силу.

В поселке добытчиков нас зачем-то разделили. Возможно, для того, чтобы мы не смогли друг с другом общаться. Ночь мне пришлось провести в углу избы, заполненной храпящими мужиками. Сбежать — не вариант, потому что кроме людей здесь находились две собаки. Дрессированные псы залегли рядом со мной, всем своим видом показывая, что баловство они не одобрят.

А я, засыпая, понял, что попал не просто к диким мойщикам золота и нелегальным сборщикам специй. Здесь, к северу от владений «Трех семерок», действовала немаленькая структура, подобная фактории. Да, возможно, она существенно уступала ей по масштабу, но все равно назвать это мелкой деятельностью банды криминальных личностей как-то язык не поворачивался.