— Ой, извини, Шелли, я, не подумав, ляпнул, — огорчился Стингер. — Просто для нас неограниченное продление жизни за деньги… Скажем так… несколько непривычно.

— А сколько вы, тифлинги, вообще живете? — спросил я, пытаясь хоть немного разрядить ситуацию.

— Ну… у нас из-за крови Хаоса все очень сложно, — кажется, тифлингесса начала понемногу успокаиваться. — Мой народ — в первую очередь воины, и, несмотря на наши физические возможности, многие гибнут в свои первые сто смен, на первых же наймах. И во-вторых — мы не можем долго сидеть на одном месте. Никто не знает, и мы сами в том числе, почему так получается, но если тифлинг начинает просто жить, то он очень быстро стареет, слабеет и умирает. Ну как быстро… смен за тридцать, редко кто выдерживает больше. Причем стареет не тело, а, скорее, разум. Пока мы молоды, пока много новых впечатлений, этого не происходит, но с возрастом… Это, кстати, одна из причин того, почему у нас нечасто заводят детей. Не все готовы отрывать от себя ребенка, отправлять его на воспитание в клан и продолжать наемничать. Да и не все готовы умирать, оседая с ребенком на одном месте и самостоятельно его растя. Вот такой вот выбор у наших… Мой папа нашел вариант, как не постареть очень сильно и меня при себе держать в относительной безопасности, но это, скорее, исключение. У подавляющего большинства наших душа ни к чему, кроме наемничества, не расположена. А так… по-разному бывает. Папе шестьсот тридцать две смены… было. Дядя постарше, ему шестьсот пятьдесят, но у него такая нервная работа, что стареть ему попросту некогда. Самый старый в нашем клане — это мастер боя, ему восемьсот с лишним, но он очень сильно сдал за последние смены. Да и в клане осел всего десять смен назад, до этого активно воевал.

Девушка погрустнела и даже отодвинула от себя тарелку, с которой до этого лихо подъедала овощи. Н-да, разрядить атмосферу не удалось, по-моему, стало только хуже. Даже отец Яков не рискнул ничего сказать, выслушав перевод этой немного сбивчивой речи.

Спасли положение Потапыч с Тирли, которые наконец закончили париться.

— Ойер-ра-а-а-а, баня освободилась! — воскликнула девушка. — Я мыться…

Она вскочила, буквально одним прыжком добралась до своих сундуков и начала активно в них рыться, разбрасывая вокруг неподходящие по ее мнению вещи.

— Во, девочка уже скачет, — добродушно проворчал Потапыч, устраиваясь за столом. — Давай быстрей, пока пар не ушел. А мы тут все сожрем…

— Не волнуйся, еще принесут, — успокоил его Стингер, наливая сидр пришедшим. Все зашевелились, явно стараясь вести себя как обычно. Шелли же, чуть ли не с головой зарывшись в свои сундуки, нагребла кучу тряпья и в качестве завершающего компонента хвостом прихватила какой-то кожаный не то саквояж, не то несессер. Вот только дотащить все это она смогла только до двери. А там обессиленно сползла по косяку, уселась на пол и жалобно протянула:

— Майор…

— Эй, чего это с ней? — дернулся с места Тирли, но я успокоил его жестом.

— Да понял уже, понял, — со вздохом вылез из-за стола, стянул броник и пояснил для своих: — Слабость у нее, лекарь предупреждал, это нормально. Сейчас отнесу и подожду в предбаннике. Вы там не весь сидр выдули?

— Осталось еще, не особо много, правда, — как-то смущенно пробормотал Потапыч. Но мой взгляд задержался на довольной свежевыбритой физиономии. Свежевыбритой… Ножом так точно не получится. И все остальные тоже…

— Колись, где бритву взял, — наехал я на здоровяка.

Тот довольно ухмыльнулся и протянул мне небольшой нож с узким лезвием в черных ножнах.

— Гарх дал попользоваться, надо будет себе такие же купить. Он сказал, что в любой оружейке продаются.

— Надо будет, — кивнул я.

Выгреб себе чистую смену, заодно прихватил грязный камуфляж, так и валявшийся комом на дне рюкзака, ну а что, если есть возможность постирать? Над Шелли решил больше не издеваться, просто подхватил на руки, сгреб ее саквояж и потащил во двор. По дороге девчонка уронила голову мне на плечо и вроде как даже задремала. Вот блин, а если она в парилке вырубится? Мне что, и там с ней сидеть?

Баню во дворе нашел быстро, ввалился в предбанник и сразу плюхнул тифлингессу на лавку, прислонив спиной к стене. Надо же, глаза тут же открыла — заспанной совсем не выглядела.

— Ты в парилке не вырубишься, чудо? — спросил, стягивая куртку и оглядываясь вокруг. А очень прилично. Бревенчатое помещение без окон, стены светлые, лавки по стенам. На лавку около входа отдельными кучами свалено грязное барахло моих бойцов. Кстати, окон нет, но внутри светло, такое впечатление, что сам потолок светится. На полу какие-то тканые половики. В самом дальнем углу от входа — здоровенная бадья. Около нее на здоровенной, специально для этого присобаченной к стене полке такие же бочонки, как и у нас в номере. Ага, помню, Шелли пиво и сидр заказывала. А с другой стороны дверь.

— Знаешь, сна ни в одном глазу. Слабость ужасная, но заснуть чего-то никак. Пока ты меня нес, я пыталась подремать, но… Слушай, плесни мне сидра. — Пока я осматривался, девушка как-то вывернулась из куртки и теперь расстегивала рубашку, пытаясь одновременно без помощи рук стянуть с ног сапоги. Я стащил с себя берцы, ну не хотелось грязными ботинками топтать. Да-а-а, портянки, конечно, лучше носок, но запах… Непередаваемый. Ладно, пойдем искать посуду. Кружки обнаружились рядом с бочками. Три чистых и семь грязных. Вот эстеты, интересно, кому это религия не позволяла пиво и сидр из одной кружки пить? Надо, кстати, и пиво местное попробовать. Наполняя посуду, одновременно незаметно постучал по бочкам. Однако емкость с сидром пуста на три четверти, с пивом — на четверть. Н-да… двадцать пять литров впятером. Нет, понятно, что они тут не один час просидели, но все же. И самое смешное, все трезвые. Похоже, тут напитки намного слабее, чем мы привыкли.

Шелли все еще пыталась стянуть сапоги, но получалось у нее это как-то совсем неубедительно. Плюнув про себя на все, я плюхнул обе кружки на скамью и взялся ее раздевать. Да, здорово девочку приложило, она сейчас стала, как ватная кукла, даже в первый день после ранения такой не была.

— Ну чего, дорогая, до парилки-то сама доберешься. — Я с сомнением посмотрел на развалившуюся на скамье тифлингессу. Та отрицательно покачала головой, однако кружку с сидром сцапала и лихо отхлебнула. Я снова вздохнул и стал приноравливаться поднять ее на руки.

— А ты чего, в одежде мыться собрался, типа заодно и постирается? — Шелли удивленно ткнула меня кружкой в грудь. Я несколько опешил, а тифлингесса неожиданно звонко расхохоталась.

— Демон, ты меня что, стесняешься? Знаешь, мне постоянно казалось, что ты гораздо старше того возраста, который назвал маг, а сейчас выглядишь совсем мальчишкой. Ты ж на мне совсем недавно валялся, как пылкий любовник…

— Тогда тебя лечили, а сейчас немного другое, — пробурчал я, стягивая с себя футболку. — И вообще, я почему-то обязан соответствовать твоим традициям, а ты наши во внимание не принимаешь…

— Ой, Хаос и все его отражения, прости, ты ведешь себя как один из наших, — наконец-то пришла очередь краснеть Шелли. — Я тебя воспринимаю как тифлинга, ни ты, ни твоя команда совершенно не похожи по поведению на местных людей. А вот на наших очень похожи… Причем не на молодых, а на тех, кто четыре сотни смен разменял. Они тоже все параноики и постоянно стараются все предусмотреть…

— И их ты тоже соблазнить пытаешься? — сердито буркнул я, продолжая раздеваться.

— Нет, зачем… Да их так просто и не соблазнишь. Ой, ты что, решил, что я к тебе пристаю, что ли? — Шелли покраснела еще сильнее. — Хаос, какие вы, люди, смешные… Нет, у местных тоже куча глупых традиций и предрассудков на тему секса, но они прекрасно знают привычки тифлингов…

— Кажется, начинаю догадываться, отчего у вас такая плохая репутация. — Я разделся, подхватил Шелли на руки и потащил в парилку. Полок оказался совсем невысоким, на три ступени, так что я плюхнул девчонку на среднюю, сам тоже рухнул рядом, решил выше не лезть. Потапыч по своей привычке нажарил от души. Вот блин, и чего она хихикает…