Профессор Бретт подбежала к пострадавшему и обнаружила злосчастную подушечку. Я же в это время склонил голову над тетрадкой и старательно копировал записи моего соседа.

— Вообще-то у нас не урок телекинеза, — повысила голос профессор. — Нейман!

— Почему опять Нейман-то! — закричал я в ответ, бросив карандаш на парту. — Вы что, кроме меня никого запомнить больше не можете? Если завтра пойдет снег, в этом тоже Нейман будет виноват?

— Я просто хотела попросить вас отвести вашего сокурсника в лазарет, — немного сконфужено и ошарашено протянула она.

— Пускай сам топает! Насколько я помню анатомию, ранение в задницу не смертельно, — продолжал я негодовать, а в классе тем временем раздались смешки. Правильно, пусть на своей шкуре почувствует, что когда тебе больно, а другим от этого смешно, это не очень-то и приятно.

— Мистер Нейман, успокойтесь, пожалуйста. Я не хотела вас обидеть.

— Я тоже, профессор, извините.

— Мистер Хитинг, идите в лазарет, — когда Дин, держась руками за свою пятую точку, проковылял к выходу, профессор вернулась к своему столу. — Итак, класс, записывайте домашнее задание: «Принципы управления энергии для производства простейших заклинаний, а также классификация простейших заклинаний». Данную работу я прошу оформить в письменном виде. Все, спасибо за внимание.

— Спасибо — спасибо, — пробубнил я. — Ладно, я побегу перекушу что-нибудь, а то уже сутки ничего не ел, — я начал быстро закидывать свои вещи в сумку, которую сегодня утром выпросил у Лео.

— А пошли вместе? — как-то неуверенно спросил меня Рейн.

Я утвердительно кивнул. А почему бы и нет.

На следующий день при выходе из коридора, ведущего к помещениям Первого факультета, я столкнулся с Рейном Диланом. Он стоял у стены, уткнувшись в какую-то книжку, близоруко щурясь, пытаясь разглядеть написанное, в тусклом свете.

— А ты что здесь делаешь? Не боишься находится один в такой близи от Первого факультета? — я затормозил возле него, удивленно разглядывая. Рейн вздрогнул, закрыл книгу и сунул ее в потрепанную сумку, висевшую на плече.

Мои опасения в отношении этого парня имели веские основания. Между факультетами велась негласная война. Ребята с Первого факультета, как правило, слишком высоко себя ценили, чтобы дружить со студентами со Второго. Как тот же надменный аристократ Лео будет общаться с сыном конюха и плотника? Это ниже его достоинства. Хотя, с другой стороны, если бы не отношение самого Второго факультета, то мой не так уж и сильно задирал бы нос. Ребята же со Второго просто ненавидели всех представителей Первого. Там были как обычные способные и умные ребята, так и обычная шпана, которая считала во всех своих бедах виноватыми аристократию. До сих пор не могу понять, в чем лично виноват, например, Маккензи, если отец одного из парней был игроком и проигравшим все, что только можно, лишив семью дома и впоследствии застрелившегося?

Отношения между двумя факультетами не складывались никогда, и студенты старались не общаться друг с другом, а всю свою неприязнь выносить за пределы классных помещений в коридоры школы. Первыми, к слову, обычно нападали представители Второго факультета. Позорно считалось завязать драку и в ней не победить. Поэтому представители аристократии только задирали остальных. Правильно построенная речь, впитанная с молоком матери при рождении, делала свое черное дело. Лазарет никогда не бывает пустым. Битыми оказываются студенты обоих факультетов, и уже на протяжении многих лет видимого преимущества в силе нет ни у одной стороны. А вот гонора… Не ожидал, что некоторые представители Второго факультета будут выступать еще больше, чем наши мажоры. Зависть, что с них взять.

Но, несмотря на все это, дружба между некоторыми представителями факультетов встречалась, как и различного рода любовные отношения. Это же пансионат закрытого типа, куда уж без этого.

— Привет, — он слегка покраснел, отчего все его веснушки вспыхнули, что было заметно в полутьме коридора. — Я тебя жду.

— Зачем?

— Я вчера заметил, что ты часто опаздываешь, а пока мы шли в столовую, ты пару раз не туда свернул, ну я и решил, что тебе нужно помочь, пока ты сам не научишься ориентироваться…

— Дилан, ты не понял, я спрашиваю, зачем это тебе? — я внимательно смотрел на парня. — Я же… ну… меня не слишком-то здесь любят.

— Ну и что? Меня тоже не слишком… — он запнулся и, вздохнув, повернулся ко мне спиной и побрел к лестнице.

Я растерянно смотрел ему вслед пару секунд, а потом до меня дошло: ему же просто безумно одиноко. Никто с ним не пытается завязать дружбу, над ним постоянно пытаются издеваться… Прямо как надо мной. Встретились, называется, два одиночества.

— Стой, — я быстро догнал его и пошел рядом. — Дилан, я просто хотел тебя предупредить, что связываясь со мной, ты не делаешь свою жизнь легче, понимаешь?

— Я понимаю, — он осторожно покосился на меня. Рейн был гораздо выше меня, шире в плечах, но он постоянно сутулился, словно хотел стать меньше ростом, и не быть таким заметным. — Моя семья не слишком обеспечена. Я всю жизнь прожил в деревне, — внезапно быстро заговорил он. — Вся моя семья — маги, но маги так себе, на троечку. Максимум на что хватает сил у мамы — это бороться с сорняками, да слабенький дождик вызвать для полива. А мои братья, они настолько слабы, что их даже на обязательную учебу не забрали. Я не умею колдовать, вообще не умею. На собеседовании преподаватели почти полтора часа пытались понять, в чем состоит мой Дар. Зато я умею водить трактор и доить коров. Но я всегда хотел чего-то большего, понимаешь? Я хочу учиться и стать кем-то большим, чем я есть на текущий момент. Ты думаешь, меня не подначивают? Да ни часу не проходит, чтобы такой как Дин не начал подначивать меня. — На последней фразе он начал сжимать и разжимать кулаки, пытаясь побороть ту злость, которая в нем накопилась

— Тогда мне совсем не понятно, почему ты решил связаться именно со мной, — буркнул я, злясь на себя за то, что иду и как дурак слушаю, что мне пытается объяснить этот деревенский паренек.

— Ну, я подумал, вдвоем учиться немного проще, — Рейн пожал плечами. — Какой у тебя сейчас урок?

— Физическая подготовка, — я поморщился. Незаметно для себя я заметил, что стою на четвертом этаже, где, собственно эта самая физическая подготовка и проходит.

— А у меня математика. Встретимся после урока? — он посмотрел на меня со странной смесью робкой надежды и боязнью, что я тоже его оттолкну.

— Да, давай встретимся, — я потер лоб. — Где в этой тюрьме можно спокойно поболтать после уроков?

— Думаю, что после ужина мы сможем найти что-нибудь подходящее, — и Дилан, улыбнувшись, направился к лестнице. Я невольно позавидовал тому, как легко он взбежал по ступенькам наверх. Мне бы так.

Подождав, пока рыжая шевелюра не скроется в пролете винтовой лестницы, я поплелся в кабинет, где проходило занятие по физической подготовке, которое плавно перетекала в занятие по боевой магии. Плавно перетекала она для меня и еще двоих неудачников, потому что вел и тот, и другой предмет один и тот же преподаватель. Высокий, очень мощный, с аккуратно подстриженной бородой и проницательными глазами. Оглядев нас с ног до головы, Патрик Уайт покачал головой и задумчиво произнес:

— Никогда не понимал современную молодежь. Не понимают они, что заниматься практической боевой магией без хорошей физической формы просто нереально.

— Почему? — спросил один из моих товарищей по несчастью. К слову, оба они были со Второго факультета.

— А ответьте мне, Минтер, что должен уметь делать в совершенстве хороший боевой маг? — Уайт, слегка наклонив голову на бок, внимательно посмотрел на Уго Минтера.

— Ну, боевой маг должен знать и уметь применять в бою различные боевые заклинания от банального файербола до убивающих заклятий. Также боевой маг должен знать много различных щитов.

— Ответ неверный. Может, кто-нибудь еще попробует ответить? Нейман, не желаете рискнуть? — я покачал головой.