Андре был еще жив, но внутреннее кровотечение быстро уносило последние жизненные капли. Его ум был светел. Лежа, скорчившись на бетонном полу, он слышал звуки разрывов гранат Брюса, затем стрельбу на улице, звуки шагов бегущих людей. Крики в ночи, потом звуки стрельбы переместились очень близко, прямо в комнату, где он лежал.

Он открыл глаза. У каждого окна пригнувшись стояли черные бандиты и стреляли. Комната была наполнена пороховым дымом и грохотом выстрелов.

Андре было холодно. Его всего насквозь пронизывал холод. Во всем теле тепло чувствовалось только в животе. Тепло и пульсирующая тяжесть.

Каждая мысль требовала усилия, а стрельба сбивала с толку.

Он равнодушно наблюдал за людьми у окон, постепенно его тело теряло вес. Ему казалось, что он оторвался от пола и наблюдает за происходящим в комнате с крыши. Его веки закрылись, он с трудом поднял их снова и попытался вернуться в оставшееся внизу тело.

Внезапно штукатурка над головой Андре разлетелась в разные стороны, воздух наполнился мельчайшей пылью. Один из стоящих у окон людей упал, его оружие громко звякнуло об пол. Он перевернулся. Андре с трудом анализировал увиденное. Кто-то стрелял по зданию с улицы. Человек, лежащий рядом с ним, был мертв. Кровь из его раны на голове по полу медленно подбиралась к Андре. Андре закрыл глаза, ему было очень холодно, и он очень устал.

Звуки стрельбы на время стихли, это был один из необъяснимых перерывов в пылу боя. И в тишине Андре услышал далекий голос. Слов он не разобрал, но голос узнал, и его глаза широко раскрылись. Он почувствовал в себе новые силы, так как это был голос Вэлли.

Почувствовав сумасшедшую радость, он пошевелился и судорожно сжал пальцы.

«Вэлли за мной вернулся, вернулся, чтобы спасти меня». Он с трудом шевельнул головой, в животе забулькала кровь.

«Я должен ему помочь. Я не хочу, чтобы он подвергался опасности. Эти люди хотят его убить. Я должен их остановить. Я не должен им позволить убить Вэлли».

И вдруг он увидел на поясе лежащего рядом с ним бандита гранаты. Он зафиксировал свой взгляд на блестящих металлических шариках и стал молиться.

— Пресвятая дева Мария… Он пошевелился и попытался выпрямить свое тело.

— Благословенно имя твое… Его рука попала в лужу крови, звуки выстрелов заполнили голову так, что он не слышал собственных слов. Его рука медленно, как муха блюдце с патокой, пересекла кровавую лужу.

— Благословен сын твой, Иисус. Господи услышь молитву мою. Он прикоснулся к гладкой поверхности гранаты.

— И вопль мой да придет к тебе. Он попытался отстегнуть гранату непослушными холодными пальцами.

— Славлю тебя, Господи… Карабин, наконец, расстегнулся и он сжал гранату.

— Пресвятая дева Мария… Он подтянул к себе гранату и прижал к груди обеими руками. Затем поднял руки к лицу и зубами выдернул чеку.

— Прости мне мои прегрешения… Он попытался бросить ее. Она выкатилась из его рук и запрыгала по полу. Предохранитель взрывателя со звоном отскочил. Генерал Мозес обернулся на звук, очки ярко блеснули над широко раскрытым черным ртом. Граната лежала у его ног. Затем все пропало в грохоте и вспышке взрыва. И после этого в едких клубах дыма, под градом падающей штукатурки, среди звона битого стекла и стонов умирающих, Андре продолжал жить. Тело лежащего рядом бандита защитило его грудь и голову от взрыва. Он еще смог различить склонившееся над ним лицо Брюса Карри, но рук, прикасавшихся к его телу, он уже не чувствовал.

— Андре, — сказал Брюс. — Это Андре бросил гранату.

— Скажи ему, — прошептал Андре и остановился.

— Да, Андре?

— В этот раз я смог, — он чувствовал, что жизнь затухает в нем, как свеча на ветру, и он мысленно постарался заслонить ее своими ладонями.

— Что, Андре? Что я должен сказать ему? — голос Брюса, но откуда-то издалека.

— Ради него в этот раз, я смог, — бельгиец остановился и собрал все оставшиеся силы. Его губы задрожали от напряжения.

— Как мужчина, — прошептал он. Свеча погасла.

— Да, — тихо произнес Брюс, удерживая его на руках. — В этот раз, как мужчина. Он осторожно положил Андре обратно на пол, затем встал и осмотрел ужасно изуродованное тело. Внутри себя он почувствовал пустоту, как после акта любви. Он прошел через комнату к столу. На улице то разгоралась, то затухала перестрелка и, наконец, все стихло. Раффи и четыре жандарма возбужденно ходили по комнате, осматривали мертвых, что-то кричали, смеялись нервным смехом людей, недавно избежавших смертельной опасности. Медленно расстегивая ремешок каски негнущимися пальцами, Брюс смотрел на тело Андре.

— Да, — снова прошептал он, — в этот раз, как мужчина. Все остальное не в счет. Его сигареты отсырели после марша по болоту, но все равно он выбрал одну из середины пачки и распрямил бесчувственными пальцами. Он нашел зажигалку, щелкнул и его руки внезапно начали дрожать. Для того, чтобы прикурить, он вынужден был держать зажигалку обеими руками. На его руках была кровь, свежая липкая кровь. Он глубоко вдохнул дым. Дым был очень горек, рот наполнился слюной, Брюс судорожно глотнул, пытаясь бороться с тошнотой, его дыхание участилось.

«Раньше было не так, — вспоминал Брюс. — Даже в ту ночь на мосту, когда они прорвались с фланга и мы пошли в штыковую атаку в темноте. Раньше все было бессмысленным, я не мог чувствовать. А теперь я снова ожил». Он почувствовал желание побыть одному и встал.

— Раффи.

— Да, босс.

— Наведи здесь порядок. Из отеля возьми одеяла для де Сурье, женщин и людей на станционном дворе. — Он слышал свой голос откуда-то со стороны.

— Вы в порядке, босс?

— Да.

— Ваша голова?

Брюс потрогал рукой длинную вмятину на каске.

— Все нормально.

— Ваша нога?

— Всего лишь царапина.

— О'кей, босс. Что делать с остальными?

— Брось в реку. — Брюс вышел на улицу. Хендри и его жандармы все еще были на террасе. Они начали обрабатывать мертвецов, используя вместо ножей штыки, они с громким, нервным смехом, отрезали им уши. Брюс прошел по улице к станции. Наступил рассвет, окрашивая небо сначала в стальной цвет, затем пурпурно-красный. «Форд» стоял рядом с платформой, где он его и оставил, он залез в кабину и стал наблюдать, как утро становиться днем.