— Вот как? А я потерял его след, — обрадовался Шут, что Мотор не терял связи с Назаровым. — Как он там поживает?

— Хорошо, — раздался смешок Никиты. — Жаждет с вами увидеться. Так поедете?

— Почему бы и нет? По крайней мере, появилась хоть какая-то определенность. А туда пускают туристов?

— Езжайте спокойно. По моим данным никаких препятствий туристам не ставят.

Они попрощались, и Шут почувствовал облегчение. Честно говоря, он был не в своей тарелке с того момента, когда дал согласие работать на этого шустрого паренька. Всю свою жизнь Ласточкин старался избегать подобных коллизий, надеясь только на самого себя. Так он мог контролировать все процессы, протекающие вокруг него и реагировать соответственно, если происходил сбой в налаженной схеме. Находясь под рукой чужого человека, Шут испытал настоящий диссонанс, и до сих пор не мог привыкнуть к тому, что его жизнью управляет совсем зеленый пацан, у которого молоко на губах не обсохло. Да пусть он трижды поцелованный Богами, только это неправильно. Не должен молокосос держать руку на горле бывалого, тертого и битого жизнью мужика.

Ласточкин вздохнул, отбрасывая ненужные и раздражающие сейчас мысли. Нужно просто собрать вещи, ничего не забыть, заказать билет в Харбин. Так… А где справочник?

Толстая книжка на нескольких языках нашлась быстро. Она никуда и не исчезала, спокойно пылясь в коридоре на тумбочке в открытом отсеке. Шут быстро отыскал информативный раздел на русском языке, нашел справочную аэропорта и набрал номер, который был указан как русскоговорящий. Не сам номер, конечно, а человек, сидящий на том конце несуществующего провода.

— Аэропорт Чжэндин к вашим услугам, — ворвался в ухо приятный мужской баритон. — Чем могу быть полезен?

— Вечер добрый, — Шут встрепенулся. — Я хотел бы заказать билет до Харбина на завтра. Это возможно?

— Вам какой рейс? Вечерний или дневной?

— Дневной будет желательнее.

— Хорошо. Билет один? Как будете оплачивать? Валютой или юанями?

— Билет один. Оплата через карту юанями. Бронируйте на имя…

Ласточкин дал свои данные, баритон переспросил для точной фиксации и четко сказал:

— Рейс 210 в четырнадцать-десять. Один билет. Вам лучше приехать в аэропорт за два часа до отлета. Возможны накладки при прохождении через таможенный терминал. Спасибо, что обратились к нам. Всего доброго.

Гранатовые глазки нефритовой летучей мыши завороженно глядели на Шута, внимательно рассматривающего амулет, приятно теплый и бархатистый на ощупь. Интересно, в этом подарке заложен какой-то смысл или китайские господа таким образом решили обезопасить своего гостя от неприятностей? Магия «гу», как объяснил ему Сюй Вэй, не пустой звук, она зиждется на принципах азиатской философии. Демоны, злые духи различных стихий — их множество, целый сонм, обитающий в незримом для обычного человека мире. И запросто могут овладеть слабой душой.

Проснувшись в девять часов — позволил себе поваляться в постели подольше — Шут без спешки побрился, освежил себя одеколоном, и пока закипал чайник, сделал себе несколько бутербродов из колбасы, прикупленной для случая в европейской продуктовой лавочке. Местную колбасу Мартын Иванович просто есть не мог. Она почему-то была сладковатой. Такси заказал у консьержа на ломаном английском. Седой старик с морщинистым непроницаемым лицом кивнул в знак того, что понимает. Жестами изъяснились и остались довольны друг другом. Еще бы не быть довольным, если в карман консьержа перекочевала местная купюра в пять юаней.

Летать Шут не любил, хотя его фамилия подразумевала совершенно обратное, что часто становилось объектом шуток его бывших клиентов. Да, не любил, но и не боялся. Просто… Зачем лишний раз рисковать, играть с судьбой в поддавки? Вот и сейчас, морщась от предстоящего полета, сел в кресло какого-то среднемагистрального аппарата, вроде как американский «Боинг», а не германский «Мессершмитт», отличавшийся по комфорту и безопасности в лучшую сторону от заокеанского производителя. Ну, что делать? Лететь все равно придется.

«Боинг» вырулил на взлетную полосу, надсадно загудел двигателями и помчался по бетонке, изредка подрагивая всеми сочленениями. Ласточкин, чтобы отвлечься от зрелища стремительно бегущей мимо иллюминаторов земли, огляделся. Большинство пассажиров — европейцы. Много военных из международного контингента наблюдательных сил, есть бизнесмены, туристы. Человек двадцать — местные, оживленно болтают, не обращая внимания на тряску. Рядом с Шутом сидит одутловатый полный мужчина в очках и нервно перелистывает «Таймс-сквер». Американец, видать. Его-то что тянет в Харбин?

Ласточкин потрогал нефритовую мышь, уютно греющую грудь под рубашкой, и неожиданно для себя задремал, не чувствуя заложенность ушей, монотонный гул движков и едва сдержанные голоса пассажиров.

— Что? — он мгновенно открыл глаза, как только почувствовал, как его трясут за плечо, да так немилосердно и небрежно, что захотелось поскандалить.

— О, май гат! — бубнил сосед с вытаращенными глазами.

Проклятье! Это не он тряс Шута за плечо. Самолет заходился в дикой пляске, словно попавшая в руки гигантского ребенка игрушка. Фюзеляж «Боинга» вибрировал, издавал жуткие скрипы и стоны. Ласточкин похолодел. Неужели что-то отвалилось в полете?

— Воздушная яма, — попробовал пояснить один из военных, сохраняя спокойствие на лице. — Турбулентность, господа. Сейчас все закончится.

— Какая турбулентность? С чего бы? — возразил ему худощавый верзила в потрепанной футболке. Турист, наверное, и тоже из САСШ. Вечно путешествуют по миру как голодранцы. — Даже грозового фронта не видно.

— Для болтанки не обязательно нужны грозовые облака, — усмехнулся военный. — И какой болван полетит прямо в циклон? Он обойдет его.

К сожалению, слова военного не оправдались. Болтанка усилилась. К этому неприятному событию прибавилось надсадное завывание двигателей. Ласточкин поморщился. Кажется, переиграла его судьба. Вот грохнутся сейчас на землю и все закончится.

— А где маги? — возмутилась одна дородная дамочка с пышной прической, на которую была накинута золотистая сеточка. — Почему они не активируют защиту? Я за что деньги плачу? За эту идиотскую тряску?

— Успокойтесь, мадам, — влез в начинающуюся перепалку еще один пассажир, сидевший за ее спиной. Офицер в форме международных наблюдательных сил с шевроном на левом плече. На нем был изображен распростертый орел, держащий в своих лапах земной шар. — Маги в самолете и работают. Просто не мешайте им своим криком.

«Боинг» тряхнуло еще раз и внезапно все закончилось. Пассажиры напряженно переглядывались, словно не верили в окончание болтанки, и возобновившуюся проблему восприняли бы без лишних эмоций. Но самолет шел ровно, гудение двигателей не вызывало беспокойство, и Шут отвернулся к иллюминатору. Облака, подкрашенные желто-золотистыми каемками, обволакивали горизонт и горные пики, проплывающие внизу. В Харбин самолет должен прибыть еще засветло, что устраивало Ласточкина.

Почему-то он захотел взглянуть на амулет с летучей мышью. Глаза-бусинки маленького летуна загадочно поблескивали, а нефрит источал удивительное тепло. Если амулет играет роль защиты, значит, сейчас он активно работает, чтобы прикрыть своего носителя от нежелательных последствий. Мысль, скорее, для самоуспокоения, и рационального зерна не содержала. Но так хотелось думать, что мышь ему попала в руки не случайно. Шут верил в предрасположенность.

Самолет пошел на посадку. Монотонный голос командира лайнера уведомил, что полет закончился благополучно, всем желает здоровья и на этом будем прощаться. Шут спустился по трапу и случайно посмотрел назад. Удивленно хмыкнул. Часть хвостовой обшивки была покорежена, словно по ней шарахнули мощной кувалдой. Это ли было причиной болтанки, или нечто другое — никто не скажет. Вдруг и в самом деле что-то произошло в полете, а маги усиленно работали на поддержание устойчивости «Боинга».

«Чтобы я еще раз полетел на таких развалюхах — нет, увольте, господин Назаров — с едкой ухмылкой подумал Шут. — Закончим с неприятным делом — разорву все отношения с молодым барином. Лично мне никогда не нравилось, что кто-то нагибает меня под свои задачи и темные делишки».