— Сколько всего конференций планируется? — задал вопрос один из французских репортеров. Их в Цитайхэ понаехало больше всего, что являлось загадкой для Шута. Их-то каким чертом тянет в чужую проблему?

— В день — две, — кивнул полковник, ожидавший такого вопроса. — Проходите, располагайтесь. Палаток хватит на всех. Они двухместные, можете не волноваться, что придется толкаться в тесноте.

Шут и Мотор облюбовали палатку с правой стороны от флагштока. Она располагалась посредине ряда, и ничем не отличалась от других. Просто Мотор не любил, чтобы его бока были открыты, как он сам пошутил. Рядом с ними поселились британцы: Сиккерс и рыжеволосый крупный валлиец с пудовыми кулаками. С такими габаритами на ринге боксировать, а не конфликты с фотоаппаратом освещать. Фрэнк подмигнул Ласточкину, когда вносил в свое жилище сумки с аппаратурой. Намекал на что-то? Ну, к вечеру эти парни устроят вечеринку.

— Пошли на холм, присмотримся, — предложил Мотор. — Нас все равно вниз не пустят без разрешения. Как я понял, китайцы наше любопытство серьезно ограничивают.

— Ну, хотя бы привезли на место инцидента, — усмехнулся Шут, соглашаясь с напарником насчет прогулки. Он покопался в сумке и выудил оттуда бинокль, который приобрел еще в Цитайхэ, в одном туристическом магазинчике. Дешевая подделка под немецкий «Цейс» с дрянной оптикой. Так не воевать же с ним, и на позициях против маньчжур не стоять. На пару-тройку километров просматривает сносно, а дальше уже дерганье сплошное, смазывается фокус.

Они поднялись на лесистый холмик, присели на травку под широкими лапами сосен. Мрак сразу же улегся на травку, усыпанную хвоей, и закинул руки за голову. Здесь было комфортно: ветерок свежий, солнце своим раскаленным блином не достает, и вид на долину открывается такой, какой и нужен Шуту.

Ласточкин поднес бинокль к глазам и участок трассы, на котором копошились военные, мгновенно прыгнул к нему на нужное расстояние. Половина дороги, та, которая была ближе к лагерю, оказалась огорожена флажками, и в этом периметре бродили несколько человек в длиннополых халатах, тщательно рассматривая каждый сантиметр дорожного полотна. В руках у каждого были черные коробочки, которыми каждый из них манипулировал над каким-нибудь местом.

«Да это же даосы, — догадался Шут, не отрываясь от священнодейственных процедур китайских магов. — В руках явно магофоны какие-нибудь, или как называются в узких специализированных кругах приборы по поиску остаточного фона? Ищут чьи-то следы? Значит, неизвестная группа (не будем утверждать, что это наши ребята пошалили. Нет доказательств) имела в своих рядах мага, который помог одолеть местных колдунов».

Ближе к обочине стояли несколько военных в обычном полевом камуфляже. Пара китайцев и столько же европейцев. Оживленно разговаривают, жестикулируют, тычут в карту. А вот пятый… Мужчина среднего возраста, темное от загара лицо, жесткие усы, тонкая полоска бакенбард тянется из-под пятнистой кепи. Он не в камуфляжном костюме, а в каком-то нелепом мундире, кроя этак середины пятидесятых годов прошлого века. У немцев или австрийцев такие в ходу были, у вспомогательных частей. Но сидит мундир хорошо. Ремень плотно обхватывает талию, сбоку кобура с пистолетом. Рукоять торчит — это хорошо видно. Странный маскарад. И что смешно — даосы едва ли не робеют перед этим человеком, прежде чем заговорить.

Сам Хазарин. Мартын Иванович пару раз видел его на тактических занятиях, когда журналистов приглашали для освещения сего мероприятия, но фотографировать запретили. Там как раз местные маги отрабатывали методику постановки «скрыта» и «сферы», применявшиеся в русской армии. И регулировал всю эту чехарду европеец, стоявший в сторонке ото всех. Кто это такой, контролирующие занятия офицеры не сказали, умело обходя неудобные вопросы. Шут, благодаря сброшенным Никитой материалам по господину Ломакину Евгению Сидоровичу хорошо выучил по фотографиям, как выглядит опальный волхв. И несмотря на легкую щетину, черную смоль усов и бакенбарды Мартын Иванович узнал его.

И подивился сам себе, вернее, тому провидческому анализу, который он разложил Мотору. Получается, тыкал пальцем в небо, а попал в центр мишени. Как такое может быть? Человек, потерявшийся в миллиардном Китае, находится именно там, куда его определила фантазия бывшего контрабандиста.

Определившись со своими интересами, Ласточкин уже не спускал глаз с Хазарина. Опальный волхв со скучающим лицом расхаживал по обочине дороги, изредка пиная камешки носком запыленного ботинка. Изредка он останавливался, смотрел вниз на какую-то заинтересовавшую его деталь, и шел дальше. Потом поворачивался и двигался в обратном направлении.

Лишь однажды он увлекся чем-то необычным на полотне асфальта. Даже присел возле черного пятна выжженной поверхности, провел над ним рукой, и губы его исказила странная улыбка. Последовал кивок головы.

— И что ты там обнаружил? — тихо прошептал Шут. — Как бы я хотел проникнуть в твои мысли.

— Интересно, нас будут кормить? — сонный голос Мотора прервал размышления Ласточкина. — Я не вижу никаких предпосылок к самому важному событию дня.

— У нас остались бутерброды и чай в термосе, — ответил курьер. — Их нужно съесть, чтобы не пропали на такой жаре.

— Это, конечно, радует, — Мотор с хеканьем выпрямился и сел рядом с напарником. — Я бы все равно от горячего не отказался. Нашел клиента?

— Да, кстати, можешь сам посмотреть. Ходит по дороге, манипуляции непонятные проводит.

Мотор перехватил бинокль и надолго приник к окулярам.

— Он что-то нашел, — после долгого молчания проговорил бандит.

— Ежу понятно, что нашел, — усмехнулся Шут. — Ауру чужого мага? След боевой группы? Или все вместе?

— А ты как думаешь, наши здесь пошалили?

Мартын Иванович посмотрел на Мотора. Лицо напарника было серьезным. Не похоже, чтобы тот шутил такими вещами. Хорошо, что сидят далеко от чужих ушей.

— Наш спецназ? — Шут покачал головой. — На территории Китая? Что им тут делать?

А сам вспомнил рассказ Фрэнка. Неужели правда, что в районе Цитайхэ действуют наши разведчики? Какой в этом прок? Что им нужно? Если маньчжуров завалили они, то на трассе тоже отметились. Бред какой-то. Не достает информации. Одни недомолвки, слухи и догадки. Ладно, дождемся пресс-конференции.

Мотор и Шут спустились к палаточному лагерю как раз в тот момент, когда на его территорию заехал автомобиль с брезентовым фургоном. Оказалось, привезли сухой паек и воду. Руководивший раздачей немецкий обер-лейтенант предупредил, что горячую пищу привезут завтра, так как аутсорсинговая компания получила заказ только час назад, и не успеет обеспечить такое количество людей. А вечерняя конференция назначена на девятнадцать ноль-ноль. Сюда подойдут следователи и старшие офицеры, чтобы ответить на вопросы.

— Ну, хоть что-то, — вскрывая крышку картонной коробки, весело произнес Мотор. Усевшись на раскладушке, он с любопытством осмотрел содержимое. — Чем кормят международные силы? Консервы мясные две штуки. Рис с говядиной, свинина с фасолью. Везде ее суют. Так никто не жрет, что ли?

Он бросил на постель две упаковки в плоской коробке из фольги.

— Наверное, ее надо опустить в горячую воду, — предположил Шут, и первым делом стал изучать листок с наименованием содержимого. Пайки были немецкие. — Ну, да. Вот тут так и написано. Что еще? Паштет из гусиной печени, масло, джем, кофе растворимый, чай такой же, сахар. Вот, шоколад есть. Спички, салфетки, туалетная бумага.

Мотор хмыкнул, но ничего не сказал.

— А где мы найдем горячую воду? — задумался Ласточкин. — По идее, здесь должна быть точка для воды: холодной и горячей. Но электрической подводки не видел. Как ее кипятить?

— Могли бросить по земле кабель, — уверенно ответил Мотор. — Сейчас посмотрим.

Он сорвался с места, и вскоре послышался его голос на ломаном английском, требующий у кого-то кипяток. Ответил ему, кажется, Фрэнк. Сейчас споются, с усмешкой подумал Шут. Оба фрукта еще те!