Бурьен опровергал эти обвинения: «Наглая ложь, — пишет он, — будто бы Наполеон питал к Гортензии не только отцовские чувства».
Но его опровергает барон де Мунье: «Бурьен пытается доказать в своих мемуарах, что между Наполеоном и его приемной дочерью не было любовной связи. Нет же, это было общеизвестно, и сына Гортензии — будто бы от Луи — все единодушно считали сыном Наполеона. Наполеон хотел усыновить ребенка и объявить своим наследником. Я сам видел, в начале 1806 года, как Наполеон вел мальчика за ручку через галерею дворца Сен-Клу, и лицо его сияло гордостью и удовлетворением. Мальчик был красив и очень похож на него. С момента его рождения прекратились приготовления к разводу — ведь теперь имелся наследник».
И, наконец, Фредерик Массон находит несколько парадоксальное обоснование народной молве, оправдывая исключительную привязанность Наполеона к ребенку, который, возможно, и не был его сыном:
«Ему очень нравилось, когда его внучатый племянник кричал дежурящим у дворца гренадерам: „Да здравствует Нанон, солдат!“ Он велел приводить ребенка во время своего обеда, сажал за стол, давал ему перепробовать все блюда V. опрокидывать посуду, до которой он мог добраться. Он водил его к газелям в парке, сажал на одну из них верхом, а потом они в шутку угощали животных табаком. Он смеялся, когда ребенок называл его „дядя Бибиш“. Он любил, чтобы мальчик присутствовал при его туалете, обнимал его, дергал за ушко, ползал на четвереньках по ковру, играя с ним. Все его поведение порождало толки и даже убеждения многих, что ребенок, которого Наполеон так любит и балует, которого он объявил своим наследником, его родной сын. Но разве мнение толпы что-либо значило для всемогущего властителя? Наполеон признал в этом мальчике свою кровь, свою расу, свой гений. Для Франции настала эпоха, когда фактическая наследственность была важнее законной, хотя это противоречило установлениям всех народов; именно такое наследование, основанное на фактическом прямом родстве, признавал трезвый разум. Ах, это неблагопристойно? — ну и что ж? Наполеон презирал предрассудки и считал, что его исключительная судьба дает ему право пренебречь канонами общей морали в интересах нации (и даже человечества!), которым необходимо установление прочной династии — его династии. Это и позволило ему с легкостью пренебречь широко распространившимися неприличными подозрениями».
Смерть этого ребенка долгое время удручала Наполеона; коротенькая его жизнь создала загадку для историков, которые уже сто пятьдесят лет обсуждают проблему маленького Шарля-Наполеона. Существуют две противоречивые версии, попытаемся вкратце сформулировать их.
Первая версия — политическая — уходит корнями в 1799 год.
Еще до 18 брюмера проблема наследника стала одной из самых мучительных проблем для Наполеона. Жозефина была бесплодна. И сам Наполеон сомневался в своей способности иметь детей. Это затрудняло установление наследственной власти.
Первая возможность решения вопроса — развестись с Жозефиной и жениться на более молодой женщине. Но Наполеон сомневался и в собственных возможностях иметь детей, а кроме того, все еще обожал свою Креолку, столь искусную в любовных играх. Поэтому он разыгрывал благородного супруга:
— Как, — говорил он Рёдореру, — отвергнуть эту прекрасную женщину, пожертвовать ею для своего возвеличения! Это свыше моих сил, я не тигр, я человек и мужчина!
Второе решение вопроса подсказывала его семья: назначить наследником одного из братьев. На титул дофина претендовали Жозеф и Люсьен; Жозеф — как старший, Люсьен — как плодовитый отец семейства…
Первый Консул отверг оба решения и принял третье. Он решил женить своего брата Луи на своей приемной дочери Гортензии Богарнэ и усыновить их первого ребенка, с тем чтобы в наследнике династии слилась кровь Бонапарта и Жозефины…
Гортензия к этому моменту была прелестной семнадцатилетней девушкой, живой, веселой и задорной.
Луи Бонапарт представлял собой полную ей противоположность: угрюмый и мрачный, почти инвалид, здоровье которого было сильнейшим образом подорвано давней венерической болезнью. Правая рука наполовину парализована, затрудненные движения, сужение голосовой щели, искривленный позвоночник… Для лечения он обращался к знахарям, которые предписывали ему отвратительные средства: например, лежать в дымящейся свежей требухе животных, носить рубашки чесоточных больных и спать на их простынях, взятых в больнице. И он проделывал эти немыслимые процедуры!
Когда Гортензия, которая в то время флиртовала с Дюроком, узнала о намерениях Наполеона, она разразилась рыданиями. Но Жозефина воззвала к ее дочерним чувствам, убедив ее, что если она согласится на брак и родит от этого калеки ребенка, она спасет свою мать от развода.
Свадьба состоялась 2 января 1802 года. 8 января Консул отбыл в Лион. Через месяц Гортензия объявила, что она беременна. Ребенок родился 10 октября, и, если принять во внимание, что нормальный срок беременности — 270 дней, то можно считать, маленький Шарль-Наполеон был зачат 14 января, то есть неделю спустя после отъезда Наполеона.
После возвращения в Париж Наполеон объявил, что хочет усыновить внучатого племянника.
Луи отказался. Чтобы убедить его, Бонапарт осыпал его милостями, — пожаловал всевозможные чины, военные и гражданские, владения с миллионным доходом, шпагу почетного коннетабля, орден Золотого Руна и ленту Почетного Легиона.
Все напрасно.
В январе 1805 года он еще раз предложил усыновить ребенка и сделать его королем Италии под именем Наполеона II. Луи снова отказался,
В 1806 году Наполеон даровал брату трон Голландии. И опять безуспешно.
В мае 1807 года ребенок умер от крупа, и Наполеон, который после рождения маленького Леона уверился, что может иметь детей, стал всерьез думать о разводе.
Вторая версия — не связанная с политикой. Более человечная, она связана с постельными забавами Первого Консула.
Если верить слухам, курсировавшим в Тюильри, Бонапарт был любовником Гортензии с лета 1801 года. В декабре девушка почувствовала себя беременной и очень встревожилась. Будущий император тоже был растерян; ему пришлось рассказать обо всем Жозефине. Чтобы избежать скандала, он решил выдать Гортензию замуж за болезненного Луи. Жозефина, рыдая, согласилась с его решением.
Послушаем мемуариста:
«Связь Бонапарта и его приемной дочери не вызывает никаких сомнений. Доказательства — слезы Жозефины и ее содействие поспешному браку, который, сделав ее дочь-соперницу свояченицей Наполеона, должен был наложить узду на его страсть; кроме того, удаляя Гортензию из Тюильри, обеспечивала себе покой и счастье, которых столь давно лишилась»..
Незадолго перед свадьбой к Луи явился Люсьен, желая открыть ему глаза.
— Гортензия — любовница Наполеона, — сказал он.
— Знаю, — ответил Луи, — мне говорили. Но это дело прошлое.
Свадьба состоялась 4 января, 8 января Бонапарт уехал в Лион, а 10 октября Гортензия подарила мужу младенца Наполеона-Шарля. Итак, мы имеем дату 10 октября, которая вступает в противоречие с молвой об отцовстве Первого Консула.
"Но ведь, однако, — возражает Пьер де Лакретель, — сегодня не существует никаких неоспоримых доказательств, что первой сын Гортензии родился именно 10 октября 1802 года в 9 часов вечера. Была напечатана заметка в «Монитёре». Все публикации в прессе зависели от Консула, но его не было в Париже, — наверное, поэтому информация была предельно краткой — всего три строчки. Подлинный акт о рождении, подписанный 15 октября, не сохранился, — очевидно, как и многие другие, был сожжен во время Коммуны. В копиях зафиксировано, что церемония регистрации рождения этого ребенка, в котором Наполеон видел своего наследника, была чрезвычайно скромной.
В то время как на свадьбе Луи и Гортензии присутствовали и подписывали контракт многочисленные родственники и знатные вельможи, 15 октября в мэрии не было ни одного родственника, ни одного высокопоставленного лица; акт подписан всего лишь тремя лицами — Наполеоном, Жозефиной и Луи.
