Историки изображали, как Наполеон во время своей стоянки в бухте Жуан, устремив глаза на карты, колебался, какой ему избрать путь, и взвешивал преимущества того и другого. На самом деле император принял свое решение гораздо раньше момента своей высадки. Он слишком хорошо знал политическую карту Франции, слишком велика была горечь, с которой он припоминал угрозы, оскорбления, унижения, каким он подвергся в Оранже, Авиньоне, Оргоне, – опасности, каких он избежал в Сен-Кана и Э, чтобы надеяться достигнуть Лиона по большой дороге. В ультрароялистских областях Прованса приходилось опасаться национальной гвардии и вооруженных крестьян, поднимаемых по призыву набата или сельского барабанщика. Конечно, таким шайкам не под силу было бы справиться с 1100 старыми солдатами под командованием Наполеона, но ведь к бою могли быть привлечены войска Марселя и Тулона, входившие в состав королевских волонтеров. Пусть даже первая схватка непременно окончилась бы победой – во всяком случае это было бы сражение, а император вовсе не хотел сражения. В Альпах не приходилось опасаться этого. Настроение горных обитателей восточного Прованса и особенно Дофине совершенно разнилось от настроения прибрежных жителей Средиземного моря и Роны; кроме того, горные обитатели, малочисленные, разбросанные, с трудом сообщавшиеся между собой вследствие природных препятствий и недостатка дорог, почти не могли получить предупреждения и собраться. Еще на острове Эльба Наполеон решил идти на Гренобль по крутым альпийским тропинкам.
Около полуночи колонна тронулась в путь. Она прошла через Канн и Грасс. В этих городах толпа сбегалась посмотреть на императора, проявляя, однако, больше любопытства и беспокойства, чем энтузиазма. Вечером 2-го марта добрались до деревушки Сернон на высоте 1373 метров. В двадцать часов небольшой отряд прошел более 50 километров по тропинкам, покрытым снегом, где приходилось идти гуськом. Этот переход был своего рода чудом. 3-го марта Наполеон миновал Кастеллане и имел дневку в Барреме; 4-го он вступил в Динь, откуда генерал Ловердо вывел гарнизон, чтобы избежать столкновения. 5-го он был в Гапе. 6-го он ночевал в Коре, на расстоянии одного перехода от Гренобля. В восточном Провансе население проявляло равнодушие или глухую вражду. Начиная с границ Дофине, стало обнаруживаться совсем другое настроение. Крестьяне приветствовали императора кликами и желали ему победы.
Весть о Наполеоне приходит в Тюльери. Массена, начальник 8-го военного округа (Марсель), получил известие о высадке Наполеона лишь в ночь со 2-го на 3-е марта. Он сейчас же отправил часть марсельского гарнизона с назначением остановить императорскую колонну при переходе реки Дюрансы. Наполеон был на два дня впереди; генерал Миолли пришел слишком поздно. В то же время Массена отправил депешу военному министру, который получил ее лишь 5 марта. Немедленно собрался совет министров. Сульт заявил, что Талейран писал из Вены, прося образовать обсервационный корпус на итальянской границе для того, чтобы держать на почтительном расстоянии Мюрата и революционеров с Аппенинского полуострова; для исполнения этой просьбы 30 000 человек шли теперь по направлению к Альпам. Военный министр ручался, таким образом, что в несколько дней против 1100 солдат Наполеона будет выставлена настоящая армия. Все обрадовались такому счастливому совпадению, и решено было, что граф д’Артуа отправится в Лион, станет во главе войск, уже соединенных или собирающихся соединиться в Лионнэ, Дофине и Франшконте.
На следующий день на новом заседании совета решено было немедленно созвать палаты, которые перед этим получили отсрочку до 1-го мая. Предполагалось, что ввиду появления Наполеона, ссылавшегося на принципы революции, король должен дать это доказательство своих конституционных чувств. Кроме того, он мог быть уверен в том, что найдет твердую поддержку в представителях страны, потому что среди них был всего один бонапартист. В том же заседании составлен был королевский ордоннанс, который объявлял Бонапарта изменником и бунтовщиком и предписывал всякому военному, национальному гвардейцу или гражданину «преследовать его всяческим способом».
Теснина Лаффре; вступление Наполеона в Гренобль и Лион. Генерал Маршан, командовавший в Гренобле, решил во что бы то ни стало разделаться с «корсиканским разбойником». У него было три полка пехоты, 4-й артиллерийский полк, 3-й саперный и 4-й гусарский. Сначала он думал пойти против Наполеона и уничтожить его в открытом поле. Но когда начальники частей дали ему понять, что настроение в войсках самое сомнительное, он решил дожидаться маленькой императорской колонны, укрывшись за своими укреплениями. Здесь отпадение войск, во всяком случае, было бы затруднительнее. Желая, впрочем, выиграть время для завершения внешних укреплений крепости, Маршан отправил в Ламюр роту сапер и батальон 5-го линейного полка с поручением взорвать мост у Понго. На полдороге отряд этот встретил императорский авангард, вслед за которым вскоре появился и Наполеон. Майор Делессар считал свой батальон вполне надежным. Позиция у него была хорошая, впереди деревни Лаффре, в теснине, где не приходилось опасаться обхода. По соглашению с адъютантом генерала Маршана, капитаном Рандоном, он решил задержать здесь императора и горсть людей, его сопровождавших. Солдаты, развернувшись к бою, сначала держались совершенно твердо. Они отнеслись равнодушно к словам офицеров, которых послал Наполеон, чтобы склонить их на свою сторону, и отказались взять прокламации, которые протягивали им крестьяне. То был критический момент этой экспедиции.
Император велел полковнику Малле приказать своим солдатам взять ружья в левую руку. Полковник возразил, что было бы опасно приближаться, можно сказать, безоружными к войску, которое подозрительно по своему настроению и первым же залпом может нанести огромный урон. Наполеон повторил: «Малле, делайте, что я вам приказываю». И он направился один во главе своих ветеранов, державших ружья дулом вниз, к 5-му линейному полку. «Вот он!.. Пли!» – закричал вне себя капитан Рандон. Несчастные солдаты оторопели. У них дрожали колена, ружья тряслись в судорожно сжатых руках. Подойдя на пистолетный выстрел, Наполеон остановился. «Солдаты 5-го полка, – сказал он твердым и спокойным голосом, – признайте меня». Затем, сделав еще два-три шага вперед и расстегивая свой сюртук, он прибавил: «Если есть среди вас солдат, желающий убить своего императора, он может сделать это. Я становлюсь под ваши выстрелы». Солдаты не в силах вынести такое испытание. Громкий крик «Да здравствует император!» крик, так долго сдерживаемый, вырывается из груди у всех. Ряды приходят в расстройство, белые кокарды усыпают дорогу, солдаты машут киверами, надетыми на штыки, бросаются к своему императору, окружают его, приветствуют кликами, становятся перед ним на колени.
В это время 7-й линейный полк, увлекаемый своими командиром Лябедуайером, покидал Гренобль с криками «Да здравствует император!» и шел на соединение с солдатами острова Эльба. Отчаявшись уже из-за невозможности защищать Гренобль, где население побуждает солдат к отпадению, Маршан хочет, по крайней мере, увести с собой оставшиеся войска. Но уже поздно. Около 7 часов вечера более 2000 крестьян, вооруженных вилами и старыми ружьями, неся в руках факелы, ярко пылающие в темноте, приближаются вперемешку с солдатами Наполеона к Боннским воротам. Задержанная палисадами крытой дороги, эта шумная толпа скопляется на гласисах и на обширном пространстве перед крепостью, крича во все горло: «Да здравствует император! Да здравствует император!» Бастионы и куртины, канониры и пехотинцы отвечают тем же возгласом. Гренобльский народ, столпившийся на Военной улице, неистово вторит этим крикам. По ту и по другую сторону укреплений все голоса смешиваются в единый громкий и непрерывный крик. Каретники из предместья св. Иосифа пробивают городские ворота огромной дубовой доской. Император вступает в Гренобль, его несут с триумфом по улицам, внезапно иллюминованным. Вскоре перед балконом гостиницы Трех Дофинов, где по своему желанию остановился Наполеон, появляется группа рабочих и слагает тут обломки Боннских ворот со словами: «За неимением ключей твоего дорогого города Гренобля мы приносим тебе его ворота».