На улице уже смеркалось, и мне хотелось поехать к дому Киры, чтобы хотя бы краем глаза увидеть её. Наверное, я был мазохистом, но что-то тянуло меня к ней, пусть я и одёргивал себя, запрещал себе думать о ней.

— Твой отец неважно себя чувствует! Ты должен приехать домой и попросить у него прощения за своё поведение! Возможно, так ему стало бы легче.

— У меня нет отца, разве ты забыла об этом, мама? И я должен просить прощения только у Бога, если тот существует!

Я никогда не мог понять родную мать — почему она простила его? Как можно простить предательство? Мама просто взяла и приняла человека, который изменил ей, который предал свою семью.

Мысленно я окунулся в момент своего возвращения из тюрьмы. Как бы я ни рассчитывал, что отец защитит меня и не позволит сесть, но, взяв вину возлюбленной на себя, я оказался за решёткой. Единственным человеком, который навещал меня, оставалась мама. Она ничего не говорила мне об уходе отца из семьи, а когда я вернулся…

— Что ты здесь делаешь? — спросила Даша, стоило мне прийти домой.

Мне хотелось тогда спросить, не забыла ли она, что находилась в моей квартире, подаренной мне отцом на совершеннолетие, но я так сильно хотел обнять её, что оттолкнул все мысли прочь… Я прижал девушку к себе и уткнулся носом в её макушку.

— Давид, тебе следует уйти! — мягко оттолкнула меня Даша.

— Уйти? Я соскучился по тебе! Я всё это время жил мыслью о скорейшем возвращении! Я хотел как можно быстрее обнять тебя. Что не так, Даша?

— Понимаешь, многое изменилось, — принялась заминаться девушка. — Я не хотела говорить тебе, когда ты был там, чтобы не усугубить… Мы решили пока держать всё в секрете, пока ты не вернёшься.

— Мы?..

Я услышал чьи-то шаги и поднял взгляд. Отец в одних трусах вышел из кухни, и у меня с силой стало биться сердце в груди. Что он делал в моей квартире в таком виде? С моей девушкой? Осознание произошедшего стало вытеснять всё хорошее, что было внутри. Я готов был убить отца за то, что он предал… Не только меня, но и маму.

— Что здесь происходит? — выдавил я, надеясь, что ошибался, что это просто взыгравшая ревность…

— Даша беременна от меня. Мы хотим пожениться. С твоей мамой мы уже оформили развод. Будь мужиком и прими этот факт! — как ни в чём не бывало, бросил отец.

Каждое слово вбивалось в сердце ржавым гвоздём. Каждый звук, слетающий с губ отца, больше походил на змеиное шипение. И я решил, что отомщу ему, но сделаю это слишком изящно… Он пожалеет о том, что предал меня. Обязательно пожалеет. И она… Дрянь, предавшая мои чувства. И я совершил отмщение, оставив их ни с чем. Даша сбежала от моего отца, как только поняла, что тот остался без денег, без бизнеса, на который позарилась эта стерва.

Я помотал головой, только бы отрешиться от ненужных мыслей, заполонивших сознание.

— Давид, ты уже отомстил отцу! Ты оставил его практически без ничего! Нужно уметь прощать! Я воспитывала тебя другим! Ты просто обязан уважать своего отца хотя бы за то…

— Что спал с моей девушкой, и вместе с ней подстроил всё так, что меня посадили в тюрьму? — огрызнулся я. — Считаю наш разговор оконченным, мама. И если ты впредь решишь поговорить о человеке, который умер для меня, то лучше не звони!

Я отключил телефон.

Уставившись на экран ноутбука, где был открыт род деятельности Даши, я понял ещё одну удручающую мысль — перед тем, как устроилась ко мне, Кира работала на Дашу. Скорее всего, она знала имя основного заказчика и просто разыграла передо мной глупую дурочку, почувствовав, что дело запахло палёным. Ярость захлестнула с новой силой. Меня снова пытались использовать. Почему Кира и слова не сказала о Даше? За что она так поступила со мной? Или она не знала о причастности своей бывшей начальницы ко всему этому бедламу? Так хотелось встретиться с ней и обсудить всё, задать ей все эти вопросы, рвущие душу, но я держался, потому что ничем хорошим эта встреча не закончится…

Выждав нужный момент и получив от ребят знак, что всё готово, я вышел в коридор, зная, что спустя несколько минут полиция выведет под белы рученьки человека, который перешёл мне дорогу. Своего системного администратора, можно сказать, я подобрал на улице. Я дал человеку, который остался без ничего, работу, крышу над головой и поддержку, а он ужалил в пяту. Знал, что со мной шутки плохи, что я не терплю предателей, но всё равно ужалил. Неужели он надеялся, что слухи обо мне лживые? Конечно, не всем слухам можно доверять, да и чего только обо мне не говорили, но я всегда наказывал тех, кто шёл против меня, кто поступал не по чести. Я никогда не убивал обидчиков, и даже не калечил их, но я всегда находил изощрённые способы отмщения. И в этот раз тоже.

Найти компромат на человека, занимающегося тёмными делишками, труда не составило. Он сам сгребал пепел себе на голову, вытворяя то, что никто в здравом уме не стал бы делать так открыто, поэтому моим ребятам быстро удалось отыскать то, что закопает Головина теперь уже надолго. И мне не было жаль его. Каждый проходит свой жизненный путь, каждый выбирает свою дорожку, по которой пойдёт, и, двигаясь по острому лезвию, следует помнить, что можно промахнуться.

Брыкаясь, пытаясь вырваться и крича, что все мы ещё пожалеем о том, что предали его, Головин посмотрел на меня. Ему уже надели наручники, но он продолжал свои нелепые попытки вырваться. Он будто бы не верил в то, что сможет попасться. Как Даша умудрилась связаться с таким недалёким помощничком? А ведь она и сама была такой — недалёкой… И мне предстояло поговорить с ней до того, как она пройдёт процедуру оплодотворения, потому что ребёнок тут явно ни при чём, а она возненавидит его, узнав, что не сможет реализовать свой треклятый план мести.

— Ты ещё пожалеешь, Давид! — бросил Головин, глядя на меня взором зверя, у которого отняли кусок мяса.

— Правда? Я уже пожалел, что принял тебя! — ответил я, разводя руками. — Куда уж дальше?

Зеваки стали собираться вокруг и смотреть на зрелище, словно мимо них проводили корову с пятой ногой или чем-то ещё более впечатляющим. И хоть мне хотелось рявкнуть, чтобы возвращались к своей работе, я сдерживал в себе этот порыв.

— Нет! Ты даже не представляешь, что тебя ждёт дальше! Моя месть за это окажется слишком неожиданным и болезненным ударом! — зло захохотал Головин.

Полицейские дёрнули его, вынуждая взреветь и стиснуть зубы до появления мерзкого скрежета.

Я понимал, о чём он говорил — о ребёнке, которого хотели представить мне… Вот только они даже не предполагали, что не продумали свою месть до конца.

— Головин?

Я окликнул мужчину, когда тот уже прошёл мимо меня. Полицейские остановились, а он обернулся, глядя в мою сторону, как самый настоящий бык, смотрящий на разорванную красную тряпку. Мне даже показалось, словно его глаза налились кровью, а из носа начал выходить пар.

— Твоя месть станет твоим же наказанием, когда ОНА узнает, как ты облажался!

По взгляду разъярённого предателя я заметил, что он ничего толком не понял, но не собирался оправдываться: у него ещё будет время обдумать всё, пока будет сидеть за решёткой. Там больше и делать нечего, как только перемалывать события прошлого и пытаться выжить…

Головина увели, а зеваки тут же стали возвращаться к своей работе. Войдя в свой кабинет, я распахнул окна и сел в кресло, думая, откуда у этого человека было так много денег. Неужели Даша заработала их, чтобы совершить отмщение? Нет… Она слишком мелочная. Она слишком любила деньги и не стала бы расставаться с кровно заработанными даже ради отмщения. Сердце зашлось в груди, когда я вспомнил слова Киры.

«У моего брата СМА».

Мальчик со СМА. Маленькое солнышко с усталой улыбкой. Андрей. Ребёнок, мимо беды которого я не смог пройти. Он ли это?

Включив компьютер, я тут же стал стучать по клавиатуре и искать информацию на ребёнка, которому перевёл деньги, и то, что удалось найти, заставило меня засмеяться во весь голос. Головин тот ещё манипулятор. Его бы привлечь за мошенничество в чистом виде. Впрочем, ему и одной статьи будет более чем достаточно.