— Я ведь не дурак, Кира! Это связано с ним? С отцом твоего ребёнка? Видит Бог, что я разорву этого гада за свою дочь!

Слёзы не переставали ручьями литься по щекам. Паша считал меня своей дочерью, и мне стыдно было сознаться, какое злодеяние сотворила.

Свист тормозов заставил нас с Пашей посмотреть на резко остановившийся около подъезда внедорожник. Я уже знала, кто это, и очень рассчитывала, что Давид Амирович не станет задавать вопросы в присутствии отчима. Мне нужно было придумать, как представить их друг другу, но слова застыли на кончике языка, когда Дьявол вышел из машины и приблизился к нам.

Никогда не думала, что увижу настолько разбитое выражение на его лице. Он выглядел подавленным, морально уничтоженным… Значит, ему стала известна правда.

— Это и есть папаша, который довёл тебя до такого состояния? — спросил Паша, вставая на ноги и подкатывая рукава рубашки.

Ой, что сейчас будет! Только не драка! Пожалуйста!

— Паша, стой! — подскочила я и схватила отчима за руку.

— Это не он, Паш! Этой мой начальник! — спохватилась я, пытаясь успокоить отчима и не позволить начаться драке.

Конечно, именно он тот горе-отец, вот только Паша многого не знал. И Давид тоже: ему не было известно ничего о моей беременности. Совершенно ничего. И хорошо, если так и останется. Он возненавидит меня, когда узнает правду, и ребёнка, живущего у меня под сердцем, тоже возненавидит. Если всё ещё в порядке, и этому малышу суждено появиться на свет. Я пока не знала, что скажет врач на осмотре и подтвердит ли мою беременность. Где-то глубоко в душе я надеялась, что тест ошибся, что я не беременна на самом деле. Мне хотелось в это верить, потому что я совсем не готова становиться матерью.

— Павел? — Давид Амирович негромко покашлял в кулак и протянул отчиму руку. — Вы, должно быть, молодой человек Киры?.. Смею уверить, что неприятностей я ни ей, ни вам не доставлю, просто обсужу пару рабочих моментов.

Щёки покрылись румянцем. Паша мой молодой человек? Ну, Дьявол, скажет! Однако следовало отдать должное тому, как он держался. Мужчина вёл себя так, словно я не сделала ничего дурного, хотя можно было отметить, как он щурил глаза, поглядывая в мою сторону. Ему сложно было держать эмоции при себе, но он не выдавал их. Хотя я была уверена, что внутри мужчины кипит самое настоящее цунами ярости. Наверное, он просто привык держать маску холода и безразличия на лице, и мне стало страшно, как он поведёт себя, когда мы останемся наедине. Сорвётся на меня или будет продолжать стойко испытующе наблюдать за моими эмоциями?

— Я не молодой человек Киры, я — её отец! — с гордостью заявил Паша.

— О! Простите, не признал в вас схожести! — с язвительностью ответил Давил Амирович и покосился на меня, давая понять, что его терпение не железное. — На работе произошло маленькое недоразумение, за которое я отругал Киру, но я приехал, чтобы извиниться и попытаться исправить всё. Кира, ты же не будешь против вернуться на часик в офис? — последнее слово мужчина выделил голосом, давая мне понять, что, по сути, у меня и не спрашивают согласия, что он может повести себя иначе и вынудить меня сделать то, что нужно ему. И «офисом» окажется его квартира. Квартира, где он проведёт допрос и заставит меня ответить на все интересующие его вопросы.

— Конечно, нет. Хорошо, что вы приехали. Нам действительно есть о чём поговорить, — кивнула я, вытерла слёзы и посмотрела на Пашу. — Ты поезжай в гараж. Я вернусь домой и приготовлю пюре с тефтельками.

«Если вернусь», — мысленно добавила, но не стала озвучивать свои предположения.

За моё злодеяние Дьявол мог закатать меня в бетон. И он был бы даже прав, наверное… Я не знала, как поступила бы сама на его месте, потому что попросту не могла оказаться в его шкуре.

— Ты уверена, что всё в порядке? — уточнил Паша, внимательно глядя мне в глаза.

Порой мне казалось, что в его голове установлен самый настоящий детектор лжи. Если Паша смотрел в глаза, то обязательно считывал ложь. И мне стало страшно, что он увидит, как нагло я вру ему.

— Да. Всё в порядке. Правда. Тебе не о чем беспокоиться.

Паша ещё раз посмотрел сначала на меня, затем на Давида Амировича, и кивнул. Он помялся немного на месте, пожал Дьяволу руку ещё раз и ушёл, оставляя нас наедине.

— Сядешь в машину и расскажешь мне всё. Тогда я решу, что с тобой делать! — процедил Давид Амирович, развернулся на пятках и спешно направился к своему автомобилю, а у меня ноги стали подкашиваться от мысли, что он сделает со мной, когда узнает правду.

А он узнает её… Наверняка уже узнал что-то, раз ехал ко мне. Неужели сумел перехватить курьера? В висках начало стучать от мысли, что моё злодеяние успели остановить, но тут же появилась другая — Заказчик не оставит меня в покое, пока не получит желаемое.

Несколько секунд я простояла на месте, не решаясь пойти следом за мужчиной, а потом всё-таки сдвинулась с места. Момент истины настал. Глупо скрываться и бежать от того, кому уже известно многое.

Сев в машину Давида Амировича, я постаралась унять дрожь, которая мелкими молоточками колотила всё тело. Странно было, но от слёз не осталось и следа. Наверное, в эту секунду мной руководил только страх.

За свою жизнь?

Вряд ли…

Я больше не знала, чего именно так сильно страшилась. Мне важно было защитить свою семью, но кто мог помочь в этом? Мы были выброшены в огромный океан несправедливостей жизни и должны были как-то сами устраивать свою судьбу. Никому до нас не было совершенно никакого дела. Люди часто делают вид, что их волнуют проблемы других, тяжело вздыхают, когда видят по телевизору истории болезней того или иного человека, но всё это сантименты: никто из них по-настоящему не сопереживает, если только не испытал нечто подобное на своей шкуре. У меня теперь сердце кровь обливалось каждый раз, когда я видела открытые на лечение сборы и понимала, через что приходится проходить родителям. Я старалась не читать новости, потому что всё равно ничего не могла поделать. У меня не было денег даже для того, чтобы защитить свою семью. Семью, которую я впутала в огромные долги, надеясь, что смогу помочь и спасу жизнь брата. Вот только, спасая одну маленькую жизнь, я поставила под угрозу всех нас.

— Что вам известно? — спросила я, пытаясь подготовиться к рассказу.

— Что мне известно — неважно. Ты скажешь всё, что известно тебе самой. Давай, Кира, я буду рад выслушать твою теорию. И учти, что терпение у меня не железное. Я предупреждал тебя, что не прощу предательства, но тебе удалось воткнуть нож мне в спину. А теперь давай, рассказывай, Кира, как так получилось, что результаты твоих стараний в моей комнате оказались в проклятой стеклянной пробирке и были переданы неизвестному? Зачем ты это сделала?

— Чтобы защитить свою семью! — ответила я, чувствуя решимость, появившуюся где-то глубоко внутри.

Если я неправа — пусть меня рассудит Бог. А я неправа, и он обязательно рассудит меня. Но это будет позже, а пока… Пока я просто поведаю историю того, как докатилась до этого разговора, самому Дьяволу…

Машина рванула с места, и я вжалась в сиденье, едва сдержавшись, чтобы не закричать. Дьявол предупреждал меня, что лжи не потерпит… Вот только многого я не знала сама, например, зачем за его семя заплатили такую крупную сумму…

— Мне предложили сделать это после корпоратива, на котором мы с вами познакомились, — начала я свой рассказ, вспоминая тот день, когда впервые увидела Давида Амировича. Он напугал меня тогда своей напористостью, и я даже не думала, чем может закончиться наша история. Я рассчитывала, что мы больше никогда не встретимся. Но всё оказалось иначе.

Корпоратив. Я отлично помнил это сборище, направленное на поиск новых выгодных сотрудничеств. Разве такое можно забыть? Именно там мы столкнулись с Кирой. Она была совсем нелюдимая и неразговорчивая, утопала в своих мыслях, а мой взгляд прилип к ней, и я понял, что хочу обладать ею. Я тогда не имел и малейшего представления, какое сокровище достанется мне. Думал, что она уже давно стала женщиной, а когда понял, что к чему — было поздно.