Но теперь, узнав, что эта невинная девушка оказалась самой настоящей предательницей, я не мог найти себе места. Я злился на неё, раздражался, хотел прижать к стене, взять за горло и выдавить из неё всю правду. Ярость клокотала в жилах, но я боролся с ней из последних сил. Пока девчонка шла на контакт, и мне следовало дать ей шанс высказаться.

— Заказчик позвонил мне сам. Я не знаю, кто дал ему мои контакты, как он вышел на меня… Ему было известно, что я приглянулась вам, и что мне нужны деньги… Он назначил встречу в кафе. Там и выдвинул предложение: я должна была соблазнить вас и заполучить любым способом ваше… Семя.

Я бросил на Киру гневный взгляд, готовый вывалить на неё всю свою ярость прямо сейчас. Она продала меня, моё доверие. А я предупреждал, что шутки со мной плохи. Я говорил ей, чтобы была аккуратнее, играя с огнём. И что я теперь мог сделать с ней? Растерзать? Наказать? Заставить ответить за эту провинность? Нет… То, что она сотворила — это не маленькая провинность! Это огромная вина!

— Кому оно потребовалось? И зачем? — сорвался с губ вопрос, терзающий душу.

Курьер не смог ответить на этот вопрос. Даже под угрозой собственной жизни он и слова не сказал моему человеку… И мне тоже — ничего. Но зато он с лихвой выполнил свою функцию! И он доставит материал адресату. А также засветит нам адрес места встречи. Я искренне рассчитывал на то, что поступить настолько опрометчиво может кто-то тупой, бесстрашный. И тогда курьер приведёт нас прямо в его логово.

— Я не знаю… Меня саму мучил этот вопрос, а потом…

— Почему ты решила позвонить мне? Ведь тебе не было известно, что я сумел перехватить курьера. Так почему ты набрала мой номер, Кира? Зачем сдала себя?

Я старался не смотреть на неё, потому что от вида этой красноглазой ревущей девчонки внутри вступали в самый настоящий бой противоречивые чувства. И мне нельзя было давать им волю, потому что жалость легко могла задавить всё остальное.

— Я испугалась… Это всё моя вина, я не должна была соглашаться, но не видела другого выхода. А потом, когда добралась до дома, я пыталась найти ответ на вопрос — зачем ему нужен ваш материал… — Она боялась называть вещи своим именами. Какая невинная, хрупкая и правильная… Правильная, но дьяволски глупая, раз решилась на столь отчаянный шаг и пошла против меня. — Я подумала, что они попытаются обвинить вас в изнасиловании и посадить за решётку. Я бы пошла на суд в таком случае и стала свидетелем, вы не подумайте, я не позволила бы им оболгать вас и упечь в тюрьму!

Негромкий хохот слетел с моих губ. Маленькая глупая девочка. Если бы она только знала, что я уже успел побывать там и не боюсь. Мне не страшно, даже если снова окажусь там, потому что теперь знаю все местные законы и смогу заткнуть за пояс любого. Однажды обманом меня уже упекли за решётку, но я выжил там, выкарабкался и вернулся на волю. Больше я не позволю кому-то снова отправить меня в это забытое Богом место. Хотя… Бог-то его как раз не забыл. Священнослужители частенько приезжают со своими проповедями и даже заставляют кого-то одуматься… Я стиснул зубы до появления омерзительного скрежета, отозвавшегося в висках тупым эхом.

— Пошла бы в свидетели и оказалась там сама, как соучастница преступления?

— Пусть! Это моя вина, только мне нести за неё наказание.

— Сколько раз ты передавала курьеру мою…

— Один! — перебила меня Кира, словно боялась, что назову своё семя биологическим термином. — В первый раз ничего не получилось… — Девчонка с сожалением вздохнула.

— Почему же? Мне казалось, что в первый раз у нас всё очень даже получилось. Разве нет?

Я мельком посмотрел на Киру и вернул внимание к дороге. До моего дома осталось недалеко. И я боялся, что как только перестану контролировать дорогу, то сорвусь. Мне следовало успокоиться, но я не мог. Я не терпел предательства и не прощал предателей, но эта девчонка как-то особенно действовала на меня, заставляла держаться из последних сил во благо ей.

— Я была не в состоянии собрать… — она всхлипнула и выдавила из себя: — ваше семя.

— Могу посчитать это за комплимент?

Кира промолчала, я понимал, что ей и самой непросто далось всё это, но зачем она пошла на такое подлое задание? Неужели она не слышала слухов обо мне или попросту не испугалась их? Что руководствовало этой девчонкой, когда она ложилась со мной в одну постель, заведомо зная, что идёт на это ради «предательства».

— Наверное, если вам так будет угодно, — глухо ответила Кира, а её голос в это мгновение был больше всего похож на писк мыши.

— Зачем тебе нужны были эти деньги? На что ты хотела потратить их? Чтобы пойти против Дьявола, о котором ходят не самые приятные слухи, следует быть чересчур отчаянным человеком, а ты не такая… На что тебе нужна была такая сумма?

Я припарковал машину около подъезда, наплевав, что в этом месте вообще нельзя парковаться, сложил руки на руле, впиваясь в него пальцами, и посмотрел на девушку.

— На что ты зарабатывала, Кира? — повторил я свой вопрос и перевёл на свою бледную как мелованная бумага собеседницу испепеляющий взгляд.

— На лечение брата! — выдавила из себя девчонка, и я заметил, как по её щекам покатились слёзы.

Она негромко всхлипнула, отвернулась в сторону окна, только бы не смотреть мне в глаза. Можно было бы подумать, что она врёт, но я был уверен — Кира говорит правду, не выдумывает.

— Что с ним?

Возможно, такую тему нельзя поднимать, чтобы не бередить раны, но мне важно было знать всё. Я должен был услышать каждую, даже самую мельчайшую деталь, чтобы понять, почему меня предали. Сам не знал, зачем пытался оправдать предательство. Что меня связывало с Кирой, кроме двух встреч в постели? Почему я до сих пор пытался говорить с ней, а не послал её куда подальше?

— Он ещё совсем маленький, не успел повидать жизнь, но страшное заболевание могло лишить его такой возможности! — сдавленным от боли голосом ответила Кира и посмотрела на меня. В её глазах я увидел уверенность в правильности своего поступка. — Фонды лишь разводили руками. Нам никто не хотел помогать. Время утекало, а у нас его было, не так много… Мы просто не смогли бы взять такую огромную сумму в кредит. Укол должны были поставить как можно скорее, чтобы появился шанс обратить процесс мутации.

— О какой мутации ты говоришь, Кира?

Возможно, я слишком торопил её, но мне важно было знать всё. Абсолютно всё. Меня использовали для спасения жизни какого-то мальчишки… Что такого серьёзного угрожало его жизни, что Кира не поскупилась разменять её на мою?

— СМА… Возможно, вы даже не слышали такого определения, но мой брат родился с этой заразой. Спинально-мышечная атрофия. Со временем все мышцы отказали бы, и он просто не смог бы дышать, умер от недостатка кислорода.

Кира уронила лицо в ладони и принялась рыдать. Мне захотелось обнять её, прижать к себе и извиниться, но я понимал, что не смогу этого сделать. Для того чтобы успокоить её, я должен буду переступить через себя, а я не стану. Не ради предательницы. Стиснув зубы, я отвернулся от неё и дал немного времени, чтобы смогла проплакаться.

— Вы не поймёте меня, если сами никогда не проходили через это. У вас много денег, вам не понять — каково это! Каково быть бессильным, смотреть на маленькую угасающую жизнь и не иметь возможности помочь. Это не оправдывает моего поступка! Вы можете наказать меня, как посчитаете нужным. Хотите, я стану вашей рабыней и буду выполнять все пожелания? Хотите до конца своих дней буду работать у вас в компании? Я сделаю всё, что угодно, чтобы искупить свою вину… Если теперь вы поможете мне!

Я вернул взгляд в сторону Киры. Она вытерла щёки и теперь смотрела на меня с решимостью, которой я не замечал раньше. Она пыталась просить меня о помощи? После того, как предала, воткнув нож в спину? Это не вписывалось ни в какие рамки… И мне хотелось дать ей понять это, но я просто обомлел. Застыл, решив дать ей шанс высказаться.