Через пятнадцать минут в стенах загонов открылись отверстия под самым потолком и оттуда повалили белесые клубы газа, похожие на утренний туман. Люди, не обращая внимания на происходящее, продолжая рвать друг друга, вдыхали газ и тут же падали, как будто из них выдернули все кости, — расслабленные, с бессмысленными, остекленевшими глазами. Через пять минут в загонах воцарились тишина и спокойствие.

Загоны автоматически загерметизировались во время выпуска газа, так что наблюдатели снаружи не пострадали. Еще через двадцать минут система обеспечения выкачала загрязненный воздух, потом ударили мощные струи воды, смывавшие кровь и впитавшуюся в тела и одежду отраву, теперь можно было войти внутрь, не опасаясь отравления.

Антуг нажал пластину у входа в загон; открыв вход, пластина двери поднялась вверх, и Наташа с сопровождающими вошли внутрь.

Картина была ужасающей: люди застыли на полу так, как их застала смерть или сон — вцепившись друг в друга, в последнем усилии пытаясь убить, сломать, изувечить. У некоторых раненых толчками выходила кровь из отверстых ран, и Сильмара тут же приказала бойцам цеплять на них медицинских слизней, в надежде спасти хоть часть изувеченных. Наташа в оцепенении смотрела на побоище и думала о том, как бы поскорее избавиться от этой неуправляемой массы людей. Иначе… будет совсем плохо.

Сильмара отдала распоряжение, и бойцы начали вытаскивать из загона трупы убитых. Наташа проводила их взглядом и сумрачно спросила:

— Куда их? В дезинтегратор?

— Нет. В блок загрузки вещества для системы обеспечения. Ну, чего ты смотришь так? Кормить людей чем? Техники сказали, что запаса системы обеспечения хватит максимум на три дня. Все. Хочешь голодного бунта?

— Не хочу. Но питаться трупами…

— Они никогда об этом не узнают. А если узнают, не поверят. И какая разница — трупы или не трупы? Все мы, химические элементы, ничего более. И теперь у нас будет отсрочка. Надолго ли только? Болтаемся тут, как дерьмо в прибрежных волнах… Ждем, когда нас накроют и раздолбают, как…

— Ладно, ладно! Не надо было захватывать базу! Да, повесили себе гирю на ноги! — вспылила Наташа. — Но я не могла смотреть, как увозят моих земляков! Я должна была хоть что-то сделать! Хватит меня этим попрекать!

— Не злись. Ты знаешь, что я права. Когда на кону судьба миллиардов — двадцать тысяч не актуальны. Нужно думать глобально. А теперь мы подставили под удар все свои планы.

— Что предлагаешь? Бросить их здесь? Оставить рабовладельцам и улететь по своим делам?

— Если придется, то да. Уясни себе одно: если припрет, «Мезгрин» со всем содержимым придется бросать.

— Не могу. Не могу! Зачем тогда все?! Зачем эти жертвы? Зачем умерли эти люди?

— То-то же. Прежде чем сделать какой-то шаг — думай. Ты теперь не мозг корабля, ты мозг громадной корпорации, надежда человечества. Будь немного поумнее и подальновиднее, иначе это может закончится катастрофой.

— Как я устала быть надеждой человечества! Боже мой, как устала! Хочется забиться в какую-то нору и никого не видеть! Ни одного человека! Кроме… одного. Только где он, этот один, может, уж и в живых нет…

— Жив. Уверена. Его невозможно убить. И хватит причитать, давай думать, как нам наладить двигатели. Как управлять маршевыми двигателями, если у нас нет ни позитронного, ни живого мозга на этот демоновом «Мезгрине».

— Я нашла! Я знаю! — внезапно закричала Наташа и, возбужденно блестя глазами, повернулась к Сильмаре, задумчиво отчищавшей пятнышко подозрительной бурой массы с рукава скафандра. — Слушай внимательно. Итак, что мы имеем? Один корабль с исправными двигателями, которые не могут работать, потому что нет управляющего мозга. И еще имеем корабль, полностью исправный, на котором есть и мозг позитронный, и мозг живой. Что нужно сделать? Сцепить оба корабля вместе, подключив системы к мозгам «Соргама». И улететь вместе!

— Проблема только в том, как подключить корабли друг к другу, — озабоченно пробормотала Сильмара. — Впрочем, это вопрос технический, решаемый. Молодец, начальница! Ребята, быстро ко мне! Наташа нашла выход из положения!

Два дня шли работы. Пришлось искать кабели, которыми нужно было подключать системы, закреплять корабли, соединяя их в единое целое. Люди работали не покладая рук, падая от усталости и снова подымаясь. Времени оставалось мало: наблюдатели доложили, что большая часть армады во главе с линкором стягивается к тому месту, где укрылись «Соргам», «Мезгрин» и «Хеонг».

Тяжелый крейсер все время находился наготове как единственный щит между кораблями противника и сцепкой, неспособной теперь организовать серьезное сопротивление. «Мезгрин» был медлительным, огромным увальнем, практически беззащитным перед боевыми кораблями. Если только не считать мощной защиты, как у всех транспортников.

Средств нападения у него практически не было: все пространство корабля отдано для размещения груза. Некуда вставлять мегабластеры или размещать большой груз боевых ракет.

На «Хеонге» оставался Олег, денно и нощно несущий вахту, и с десяток землян-добровольцев, которые были наблюдателями и подменяли его, когда он отдыхал.

Сильмара не встречалась с ним уже с неделю и чувствовала себя отвратительно. Ей хотелось поваляться с ним в постели, заняться сексом и просто полежать, обнявшись, и глядя в потолок, поболтать ни о чем, забыв о том, что находишься на войне и от твоего решения зависят тысячи, а может и миллионы, миллиарды жизней.

Но сейчас было не до того. Все, что могла, — изредка поболтать с ним по визору, заперевшись на полчаса в своей каюте. Да воспользоваться симулятором, в который она предусмотрительно записала их любовные ласки и постельные выкрутасы.

Сильмара влюбилась в этого мальчишку, как не влюблялась ни в кого и никогда. Размышляя об этом, она сама удивлялась своей запоздалой страсти, как будто ее душа отыгрывалась за все десятилетия пустой, жестокой, бездушной жизни.

Наташа, глядя на их с Олегом нежные отношения, тихонько усмехалась: и в железной леди есть свои мягкие места. Кто бы мог подумать, что Черная Сильмара может быть способна на такие нежности? Впрочем, почему и нет? Ведь способна она на верную дружбу, почему бы ей не быть способной на любовь? Можно только лишь порадоваться за нее. Не каждому дано любить так искренне и горячо, как любит она.

Наконец все было закончено и наступили ходовые испытания. Это было самым опасным делом во всей операции. Чтобы испытать, работают ли двигатели «Мезгрина», нужно было выйти из-под защиты астероидов на чистое место, вывести корабль за пределы Солнечной системы, а уж потом включить маршевые. И в этот момент корабль был максимально уязвим для вражеских наблюдателей: его легко можно найти любыми средствами обнаружения и даже просто взглядом. Корабль-матка был огромен, сравним по размерам с линкором и сиял в лучах Солнца как небольшая звезда. «Соргам» в сравнении с ним был как маленькая букашка, прицепившаяся к огромному жуку.

Им следовало синхронно включить планетарные двигатели, иначе «Соргам» оборвет своей мощью наведенные техниками крепления и уйдет вперед, уничтожив все, что с таким трудом создано за эти два дня. Семен должен был внимательно контролировать и соразмерять тягу «Мезгрина» и «Соргама», чтобы они не нарушили систему.

Оба корабля окутались голубоватой плазмой и медленно двинулись вперед, выходя из-за большого астероида, можно даже сказать планетоида, в тени которого они прятались все это время. Наташа шумно выдохнула, у нее застучало в висках, и только сейчас она поняла, что долгое время сидела, задержав дыхание. Пока все шло нормально. Выпущенные беспилотники давали на экран картинку сцепки, уходящей в темное звездное пространство. Ходовые бластеры двух сцепленных кораблей исправно расчищали дорогу, уничтожая мелкие и крупные камни, попавшиеся на пути, а защитное поле искрилось от врезавшейся в него сгоревшей космической пыли.

Скорость нарастала, но была еще очень маленькой; ускорить движение люди не могли: «Мезгрин» был слишком большим, а двигатели его слабее, чем у гораздо меньшего «Соргама». Все-таки крейсер есть крейсер. Транспортнику нет нужды разгоняться за считаные минуты или выдавать мощность двигателей такую, что они способны сорвать атмосферу с небольшой планеты. Главное для него — тихо доползти до зоны, свободной от объектов, способных своей гравитацией повлиять на навигацию маршевых двигателей, а потом включить эти самые двигатели и в подпространстве перелететь куда надо, вынырнув в точке назначения.