«Вот увидишь — очень интересно! А то заладил: устал, неинтересно, бла-бла-бла… Жить интересно! Столько всего впереди! Будем жить, Гена!»

«Будем, Слава», — усмехнулся последний из Предтеч и закрыл глаза.

Гель убрал боль, и ему стало спокойно и хорошо. Теперь он не один. А впереди интересная жизнь. Это же здорово — увидеть результаты своей работы…

— Бунт! В рабских загонах бунт! — В рубку корабля вбежал наемник, хмурый и сосредоточенный. — Антуг просит вас обеих прибыть к загону для взрослых.

Сильмара подняла глаза на Наташу и мрачно сказала:

— Ожидала этого. Я тебе еще три дня назад сказала: такое скопление людей разных рас в закрытом пространстве приведет к неприятностям. Говорила? А ты?

— А что я, что я? — раздраженно парировала Наташа. — Будем пытаться убедить! Твои методы слишком жестоки. Чем мы тогда отличаемся от рабовладельцев, если будем избивать этих людей? Я сама была рабыней, знаю, что это такое! А ты ни секунды не была, как ты можешь знать, что они чувствуют? Тебе лишь бы морду набить кому-нибудь!

— Я не знаю, что чувствует рабыня. Но я знаю, что почувствуешь ты, когда они начнут драться между собой и набросятся на охрану! Я не готова терять своих людей из-за того, что мы не смогли как следует наладить дисциплину! Пошли к ним, будем разбираться на месте.

Лицо Сильмары было хмурым, она старалась не смотреть на Наташу. Слова начальницы и подруги неожиданно сильно ее задели, ударив в больное место. Рабыней она не была, да, но хлебнуть в своей жизни помоев ей пришлось по самое горло. Потому упреки Наташи, на ее взгляд, были несправедливы.

Наташа тронула Сильмару за плечо и извиняющимся тоном сказала:

— Ты это… не бери в голову. Я просто раздражена и сама не знаю, чего несу. И мне не хочется принимать жестокие решения. Хорошо помню тот ужас, когда я стала рабыней и от меня ничего, ничего не зависело — даже моя жизнь. Не стоящая порванной банкноты в один кредит. Эти люди сейчас в панике, они не знают, кому и чему верить. После похищения, убийства родственников и соседей у них на глазах эти люди оказываются в незнакомом месте, где насилия и убийства продолжаются. А освободители отказываются везти их домой, мотивируя какими-то надуманными предлогами: двигатели не работают, еще что-то такое непонятное и глупое. Мне очень хочется, чтобы обошлось без кровопролития, учти это, ладно?

— Как получится, — сухо ответила Сильмара и, не глядя на Наташу, ринулась в коридор, к ожидавшим их наемникам.

Наташа быстро пошла следом, едва успевая за высоченной воительницей, успевшей натянуть боевой скафандр и прицепить на предплечье игловик, а на пояс вибромеч и нейрохлыст-болевик.

Длинные коридоры «Мезгрина» вывели их в огромный зал, размером в несколько футбольных полей. Он был разгорожен металлическими стенами, с прозрачным пластиком поверху, армированным металлической сеткой до самого потолка. В отсеках имелись «кормушки», приложив к ним руку, можно было получить дневной рацион питания и сколько угодно жидкости — простой воды, в которую были добавлены подсластители и подкислители. Эта жидкость по вкусу напоминала чуть сладкий зеленый чай с лимоном. Наташа хорошо помнила ее вкус: в свое время ей пришлось выпить этой воды достаточно, чтобы запомнить его на всю жизнь.

Естественные надобности рабы справляли прямо на пол, тут же поглощавший нечистоты и перерабатывавший в питательные брикеты — ничего не должно пропадать зря. Для системы обеспечения нет ничего неаппетитного или нечистого — все состоит из химических элементов, и все можно использовать в дело. Даже трупы. Наташа помнила, как при ней убивали рабов, тут же расчленяли и кидали куски на пол, с чавканьем заглатывающий этот «мусор», чтобы выдать потом брикеты, напоминающие упругое суфле и содержащие все, что нужно организму для нормального существования. И люди их ели. Кто не мог есть эти брикеты, становились питанием для других, тех, кто мог.

В громадном зале стоял гул. Кто-то вопил, в загоне для взрослых дрались — жестоко, страшно, с кровью и выламыванием рук и ног. В подростковых загонах плакали дети и клубился такой вой, что хотелось бежать отсюда, куда глаза глядят, лишь бы выйти из этой атмосферы безнадеги и отчаяния.

— Что случилось? Чего там такое? — спросила Наташа у Антуга, стоявшего рядом с группой наемников, молча наблюдавших за тем, что происходит в загоне, по монитору, висевшему в воздухе.

— Убивают друг друга, — мрачно сказал тот, отсалютовав Наташе и Сильмаре. — Было тихо, и вдруг — какое-то безумие. Кто кого рвет, зачем — не можем понять. В драке участвуют несколько тысяч человек. Я не хочу посылать туда своих людей — эти безумцы задавят их массой. Даже если применить оружие.

— Вырваться из загона они не могут? — Наташа озабоченно постучала по стене помещения.

— Нет. Эти загоны предназначены, чтобы сдержать любое количество невооруженных людей. Рабов. Поэтому они могут драться только в них, не вырываясь на свободу. Но входить туда опасно. Дерутся во всех загонах — и в женских, и в мужских. Началось в мужских, потом безумие переключилось на женские и подростковые. Много трупов. Уже около сотни.

— Чем же они убивают-то? — растерянно спросила Наташа, наблюдая за тем, как люди в загоне визжат, рвут друг друга, кусаются, как дикие звери.

— Душат, ломают шеи, грызут, — мрачно пояснил Антуг. — А некоторые кончают жизнь самоубийством — разбегаются и врезаются головой в стену, разбивая голову.

— О боже… — тихо охнула Наташа — нам только этого не хватало! А в подростковых загонах что?

— То же самое, только в меньших масштабах. Истерия, слезы, драки.

— Силя, что это может быть? — Глаза Наташи, широко раскрытые, смотрели на воительницу с надеждой: может, та, с ее почти столетним опытом, знает ответ. Если не она, то кто?

— Наташ, я не знаю. Все это напоминает отравление каким-то наркотиком… Стоп! Наркотиком! Вы проверяли воду и пищу на содержание наркотических средств?

— Нет. Мы как-то не подумали, — вскинул брови Антуг. — Система обеспечения не выдает наркотики, если только их специально не ввести в ее состав. И наркотиков надо много — на двадцать тысяч человек, это очень много.

— Быстро ищите в информационной базе, какой наркотик дает такой эффект! Скорее! — резко приказала Сильмара, больше не слушая никого вокруг. — Ищите!

Антуг защелкал клавишами коммуникатора, развернул экран и начал поиск. Через минуту он возбужденно крикнул:

— Есть! Нашел! Вот оно: «Зехран. Наркотик, часто применяемый в работорговле для того чтобы успокоить рабов, привести их в состояние расслабленности и покорности. В этом состоянии они безропотно позволяют делать с собой все, что угодно, и это облегчает их транспортировку, сортировку и выбраковку. Длительное применение зехрана, более чем две недели подряд, может привести к психозу, истерии, массовым вспышкам агрессии. Этот наркотик очень эффективен, но на короткое время. Рекомендуется перемежать его с горстуром или заналоном, гасящим кумулятивный эффект от использования зехрана и выводящим его из организма рабов.

При возникновении массовой истерии и психозов необходимо выждать сутки, а если психоз сам по себе не стихает, распылить вышеупомянутые средства в воздухе загона. Эффект наступит практически сразу, а полная нейтрализация зехрана — в течение двух часов».

— Мы уже три недели кормим их этой пакостью, — заметила Наташа. — Немудрено, что они взбесились. Где взять этот чертов гортур, или как его там?

— Горстур, — поправил Антуг. — Сейчас отправлю техников к блоку управления системой обеспечения. Они найдут, что сделать. Уверен, у работорговцев есть противоядия. Просто их надо использовать.

— Что мы еще не знаем? — Наташа посмотрела на Сильмару. — И что нам делать? Что с двигателями? Когда мы наладим маршевые?

— Может, и никогда. Позитронный мозг отключен, живой убит. Техники не могут вывести управление маршевыми на шлем управления. Наташ, кому я рассказываю? Ты это знаешь лучше меня. Не нужно было захватывать корабль, брать на себя эту обузу! Теперь мы никуда не можем сдвинуться. Я еще удивляюсь, как это армада до сих пор нас не нашла. Они рыщут по всей Солнечной системе. Спасает только то, что мы затерялись в поясе астероидов. Хорошо хоть сюда сумели дотащиться! Нам нужно куда-то девать этих людей, иначе повторится то же самое, что и сейчас. Мы не может годами держать их, как скот, в загонах. Да и загоны не предназначены на такое длительное содержание рабов — максимум месяц, не более того. Система обеспечения работает на пределе, а скоро начнет испытывать недостаток элементов. И вот тогда будет просто задница. Нам не хватало еще голодных бунтов…