— Ничего, как–нибудь сдюжим, — самонадеянно усмехнулся парагваец. — Вы мне, пожалуйста, ещё раздобудьте громкоговоритель и патефон с пластинкой.

— Какой пластинкой? — удивлённо поднялись брови у Богданова.

— С гимном Парагвайской казачьей республики, — посерьёзнел Матвей и напел всем хорошо знакомые слова:

'Наверх вы, товарищи, все по местам.

Последний парад наступает.

Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,

Пощады никто не желает!'

— Раздобудем у союзников, — кивнул полковник. — Казаки на каждом парадном построении, при вручении наград, всегда эту песню прослушивают. Думаешь, так поднять боевой дух перед атакой?

— Для этой цели мне ещё понадобится бидон спирта и покалеченная лошадь из обоза.

— А лошадь–то зачем? — не переставал дивиться странным запросам казака полковник.

— Ну, рогатого бычка на фронте не найти, придётся использовать то, что под рукой.

— Может, мясными консервами обойдёмся? — предложил доступную кулинарную альтернативу полковник.

— Для старинного обряда воинов гуарани нужна «огненная вода» и кровь жертвенного животного, — с серьёзным видом, объяснил выбор ингредиентов для колдовского шабаша индейский шаман.

— Ну ладно, пусть смертнички в последний раз вдоволь откушают перед атакой шашлычка под чарку водочки, — согласился побаловать обречённых на гибель штрафников полковник. — Задача роте поставлена трудная: взять высоту, перед которой выстроены заграждения из колючей проволоки, а за ними полоса минного поля. Сам понимаешь, немцы не позволят у себя под носом нашим сапёрам проделать проходы в минном поле. Артиллеристы изрядно расковыряли почву и во многих местах повалили столбы с колючей проволокой, но по–настоящему безопасного коридора сделать не смогли. Одна рота уже пробовала идти на штурм немецких окопов, однако почти полностью полегла под пулемётным огнём возле «колючки», даже не добравшись до заминированного участка. Выжившие штрафники теперь войдут в твою неполную роту.

— Насколько неполную? — заподозрил очередной подвох Матвей.

— Вместе с твоими партизанами–штрафниками наберётся чуть больше полусотни бойцов, — с тяжёлым вздохом, развёл руками Богданов.

— А сколько, по данным разведки, засело немцев на высотке? — наклонив голову, косо глянул партизан.

— Полноценная пехотная рота, — вынужденно признался в убийственной затее с лобовой атакой полковник.

— Значит, штрафникам приказано изображать атаку по открытой местности, а основной удар планируется нанести где–то в стороне, через лес или заболоченную местность, — догадался о цели самоубийственного штурма Матвей.

— Не изображать, а идти в лобовую атаку, чтобы враг поверил в её серьёзность, и подтянул резервы к данному участку, — поморщился Богданов. — Это самый удобный район для наступления, так как по флангам, как ты точно подметил, леса и болота.

— Не переживайте, товарищ полковник, мы выбьем немцев с этой высотки и ещё сумеем связать боем подошедшие резервы, — удивил оптимизмом парагвайский герой. — Только вы уж пообещайте, что всем, кто выживет в этой мясорубке, будет позволено перевестись в казачьи подразделения парагвайских союзников.

— Кто получит ранение в ходе атаки, считается искупившим вину кровью, — напомнил стандартное правило полковник. — Но я обещаю добиться разрешения перевода в войска союзников всех выживших в ходе операции. Медали штрафникам не полагаются, но воинские звания им будут возвращены.

— Не за медали воюем, — с грустью напомнил уже высказанную мысль Матвей.

Богданов подошёл к отчаянному добровольцу и ладонями крепко взял за плечи. Полковник понимал, что особисты хитро загнали парня в ловушку, вынудив вызваться возглавить штрафников. Жаль было терять талантливого офицера, но Богданов осознавал, что политотдел и особисты житья в полку парагвайцу не дадут. Коли выживет в бою, придётся отправить к землякам–казакам. Вот только бы выжил.

— Ты Матвей, впереди всех дуриком в пекло–то не лезь, — наставлял опытный ветеран. — Позиция командира штрафной роты позади строя, ибо без его надзора бойцы залягут и на штурм укреплений не пойдут. Вражеские снайперы и пулемётчики будут, в первую очередь, охотиться за командиром. Так что ты уж, герой, буйную голову–то пригни к земле, от глупой смерти проку нет. Постарайся пошуметь погромче, а когда уж сил совсем не останется, отводи остатки штрафников назад — никто трусом не посчитает.

— Да ладно, о парагвайских леших будут ещё легенды слагать, — отмахнувшись от предостережений, рассмеялся в ответ лихой молодец. — Только, товарищ полковник, разрешите штрафникам идти на штурм вражеских позиций в ночь накануне общего наступления. Моим партизанам сподручнее в потёмках сражаться, бить слепого противника.

— Так ведь приборов ночного видения и у вас всего–то несколько штук, — возразил Богданов.

— Зато у немцев их вовсе нет, — щёлкнул пальцами Матвей.

— Но как же в темноте управлять атакующей ротой? — недоумевал полковник.

— У нас в отряде каждый партизан знает свой манёвр, — гордо вскинув подбородок, похвалился командир. — Да и не в дремучем лесу воевать предстоит, а на голом холме. К тому же, немец услужливо подсветит ракетами поле боя, особо не заблукаешь. А координацию действий отрядов мы привыкли вести по переносным рациям.

— Прям настоящие парагвайцы, — с завистью признал Богданов. — У казаков в каждом взводе своя рация имеется.

— Вот одолеем вражий укрепрайон, и после отправимся к братьям по оружию, — размечтался оптимист. — Вы же обещаете?

— Сделаю всё, что смогу, — похлопал Матвея по плечу полковник. — Жаль, что больше не доведётся вместе воевать.

— До полной победы далеко, ещё повоюем, — крепко пожал ладонь старого боевого товарища Матвей.

— Хотелось бы, — с грустью глянул в глаза герою ветеран. В душе полковник оценивал шансы на столь благостный исход, как весьма призрачные.

А вот Матвей нисколько не сомневался в своих силах. Его больше беспокоило сокрытие от посторонних глаз намеченных колдовских дел, потому и решил творить бесчинство под покровом ночи. Особо напрягать штрафников великий чародей не намеревался, но в качестве массовки задействовать их был вынужден. Ещё ему предстояло как–то логично объяснить бойцам роты масштабное проявление демонических сил на поле боя. Свои партизаны уже были привычные к царившей в лесах бесовщине, а вот штрафников из разбитой роты появление Цыганского барона со свитой зомби могло сильно шокировать. Да и особистов надо бы сбить с толку, представив всё действо, словно ловко подготовленный фокус парагвайского шарлатана–иллюзиониста.

После того, как спешно проведённый полевой трибунал осудил провинившихся партизан и неблагонадёжных перебежчиков, отправив всех скопом в штрафную роту, Матвей обратился к командиру особого отдела полка, майору Мухину, с неожиданным предложением. Попросил его организовать утечку информации, чтобы немцы узнали о переброске на передовой рубеж особо подготовленного спецподразделения. В составе ударного отряда в прорыв пойдёт команда парагвайских «леших», возглавляемая партизаном по прозвищу Цыганский барон. А вся канитель с переводом спецназовцев в штрафники устроена, якобы, для дезориентации противника. Запланирована также буффонада с оживлением мертвецов и организацией психической атаки окровавленных зомби.

Мухин посчитал идею полезной, способствующей привлечению дополнительных сил и внимания противника к ложной зоне прорыва участка фронта. Майор был даже сам заинтригован и отправил в заградотряд, расположенный позади позиций штрафной роты, наблюдателя из штаба.

Для сбережения же душевного здоровья бойцов Матвей задумал театральное представление с маскарадом, выпивкой и шаманским танцем с бубном. В качестве ритуальных атрибутов массовик–затейник использовал большой кухонный котёл, острый клинок казацкой «парагвайки» и брезентовый плащ с капюшоном.

Вечером, накануне дня наступления, Матвей расставил бойцов по линии окопов и велел обратить взор к поляне в тылу позиции штрафной роты. Не отвлекались на представление лишь снайперы и группа артиллеристов. Надо сказать, что Богданов сдержал обещание и отправил в роту два крупнокалиберных полковых миномёта ПМ-120, снабдив оба ствола сотней увесистых мин, по шестнадцать килограммов весом каждая.