– Именно вам, сэр Лайам. В последние дни боги весьма интересуются вами. Прошу вас, садитесь.
– Интересуются мной? – чуть было не поперхнулся Лайам.
– Да, это так. Ну же, садитесь, не заставляйте меня думать, что я – плохая хозяйка. Лайам послушно сел, но так осторожно, словно опасался, что кресло под ним тут же провалится и бездну.
– Но почему же они интересуются моей скромной персоной?
– В Саузварке происходит нечто важное, сэр Лайам, и вы – участник событий.
Происходящее настолько выбило Лайама из колеи, что начисто стерло из его головы намеченный план разговора.
– Простите, я что-то не понимаю.
Черная жрица сложила ладони домиком и устремила взгляд на пылающие поленья, словно пытаясь отыскать в пламени наиболее доходчивые слова.
– Существуют четыре способа, посредством которых боги являют себя в этом мире, – медленно заговорила она. – То есть на самом деле их больше, но сейчас достаточно указать на четыре. Известны ли они вам?
– Я могу лишь предполагать, – промямлил Лайам и умолк. На самом деле ему вовсе не хотелось строить предположения. Точнее говоря, ему вообще расхотелось продолжать разговор. Он однажды удостоился счастья лицезреть одного из богов Таралона и не горел желанием повторить этот опыт.
– Не утруждайтесь – я их перечислю сама. Во-первых, боги провозглашают миру свою волю через знамения. Кометы, странные перемещения птичьих стай и тому подобные вещи. Во-вторых, они обращаются к смертным через людей, с которыми говорят напрямую. Это пророки, умалишенные, ясновидящие и, иногда, жрецы, которым вменяется высшее повеление выполнить то-то и то-то. В-третьих, носителями божественной воли являются те, что действуют в соответствии с диктатом небес, сами о том не подозревая. Вы понимаете, о чем или, точнее, о ком идет речь?
– Сами о том не подозревая, – повторил эхом Лайам. Его охватило странное ощущение. Ему показалось, что весь мир свернулся до объема комнатки, в которой они находились, и что снаружи не осталось совсем ничего. Ничего – ни террасы, ни садика, ни храма, ни города, ни герцогства, ни королевства. Все вместилось в слова черной жрицы и ее загадочную улыбку.
– Вы меня понимаете, сэр Лайам? Вам ведь уже доводилось однажды быть исполнителем воли небес? Вы ведь справились с этим, сами того не подозревая?
Лайам встряхнулся, и ощущение ушло, но легкий налет причастности к чему-то огромному сохранился.
– Повелитель Бурь так посчитал, – хрипло сказал он. Вокруг головы гневного бога клубились черные тучи, Лайам стоял перед ним, ожидая суда, и чувствовал себя мелкой букашкой, а вовсе не исполнителем чьей-то там воли.
– Значит, у него были на то основания. Посещали ли вы его храм здесь, в Саузварке?
– Нет. – Лайам прожил в Саузварке более полугода, но предпочитал держаться подальше от этого здания. – Это мне почему-то не казалось… уместным.
Леди Смерть усмехнулась:
– Ну хорошо. Не корите себя, все уже в прошлом, а мы говорим о том, что происходит сейчас. Мне позволено кое-что сообщить вам, а вы уже сами должны решать, как со сказанным поступить. Вот это сообщение: завтра в Саузварке никто не умрет.
Переход от одной темы к другой был слишком внезапным. Лайам все еще пребывал во власти воспоминаний.
– Никто не умрет?
– Откуда вам это известно?
Жрица вновь усмехнулась, и Лайама опять поразили ее молодость и красота.
– А вы как полагаете, сэр Лайам?
Лайам приподнял брови, потом опустил.
– О!.. Конечно… простите.
– Вот все, о чем мне позволено вас известить. Как я уже говорила, вы вольны распоряжаться этим знанием как угодно. Дальнейшее будет зависеть только от вас.
Зависеть от него? Он вовсе не хочет, чтобы от него что-то зависело. В его мозг просто загружают очередную загадку, и, как всегда, не спросясь. А ведь перед ним стоят загадки насущные, о которых он чуть было не позабыл! Лайам начинал злиться. Неопределенность речей черной жрицы вовсе не радовала его.
– Я полагаю, вы можете сказать мне что-то еще.
– Больше ничего, – печально отозвалась владычица храма.
– Ну почему же! – не унимался Лайам. – Вы можете пояснить, например, каким образом каменные грифоны служат Лаомедону.
Несколько томительно долгих мгновений черная жрица смотрела на гостя непонимающими глазами, затем рассмеялась:
– О, сэр Лайам, я вас уверяю – ни один человек в нашем храме не имеет к этому отношения.
– К чему – к этому? – с невинным видом спросил Лайам, и жрица вновь рассмеялась.
– Вы же прекрасно знаете, – укоризненно сказала она. – Я говорю о ночном происшествии в храме Беллоны. Для начала вы можете убедиться, что среди наших служителей нет бородатых мужчин.
Откуда она знает, что у злоумышленника была борода? И почему так быстро разобралась, к чему Лайам клонит?
– В таком случае у вас не должно быть причин таить от меня назначение серых грифонов.
Лайама вдруг охватило предчувствие близкой удачи. Правдами или неправдами расследование подходило к концу. Неприятно, конечно, что на него возлагают ответственность за какие-то будущие события, но с событиями прошлого он должен был разобраться. Хотя бы в общих чертах.
Жрица, почувствовав возбуждение гостя, погрозила ему пальцем, но все-таки уступила.
– Вы правы, сэр Лайам. У меня действительно нет на то никаких причин. Есть ли они у кого-то еще – вот в чем вопрос.
– Это вам лучше знать, леди.
Леди Смерть устремила взгляд на огонь, и черты ее вдруг обрели величавость. Ту самую величавость, какую Лайам в ней так тщетно искал еще секунду назад и которая, скорее всего, являлась подлинным отражением величия самого Лаомедона – бога, призванного решать вопросы жизни и смерти и потому раздумчиво взвешивающего каждый свой шаг.
Минуту спустя жрица очнулась.
– Что вам известно о каменных грифонах, сэр Лайам?
– Только то, что один из них сейчас томится в храме Беллоны и что в вашем святилище находится около двух десятков изваяний этих существ.
– И ничего более? – поинтересовалась леди Смерть уже без улыбки. Лайам заколебался.
– Я читал, что они часто появляются на кладбищах и на полях сражений, подстерегая добычу, ибо поедают души умерших.
– Это неверно. На полях сражений их действительно можно встретить, но на кладбищах – никогда. И они вовсе не поедают души умерших. Грифоны – самые доверенные слуги Лаомедона, более приближенные к нему, чем, скажем, я или другие наши служители. Им вменено в обязанность доставлять души избранных в серые земли, души тех, кому велением неба или праведностью поступков назначено обитать в их прекраснейших уголках. Аурик Великий отправился в серые земли на спине каменного грифона, и Асцелин Эдр, и поэт Рэадр. И многие другие, не снискавшие громкой славы при жизни, но по своей смерти получившие высшее благословение. Достаточно ли вам такого ответа?
Сцевола сказал, что они изловили грифона после схватки с бандитами и что ни один из служителей Беллоны в этом столкновении не пострадал. Неужели какой-то праведник затесался в разбойную шайку?
– Если каменные грифоны – самые доверенные слуги Лаомедона, то ему вряд ли понравится, когда одного из них заколют на жертвенном алтаре.
– Да, – согласилась жрица. – Наш господин будет весьма опечален.
Но ведь она совсем недавно сказала, что никто из служителей властелина людских судеб не пытался проникнуть в соседний храм. Тут крылось противоречие. Последовала длинная пауза, и Лайам воспользовался ею, чтобы собраться с мыслями и привести их в порядок.
– Мне, пожалуй, пора, – сказал он в конце концов.
– Похоже, мы все обсудили, – сказала женщина, поднимаясь с кресла. – Идемте, сэр Лайам, я вас провожу.
Они прошли через укромный садик, потом в молчании двинулись по длинному коридору со сводчатым потолком. Возле выхода Лайам остановился и указал на ряды изваяний:
– Скажите, их кто-нибудь когда-нибудь видел?
– Настоящих грифонов или тех, какие поставлены здесь?