— Вы действительно мрачны, задумчивы и опасны, Норт?

— А вы как думаете?

— Вполне возможно. Во всяком случае, вполне подходите к роли байронического героя, как сказал Беннет. Но вы так много сделали для меня, что придется смириться с этими сторонами вашего характера. Если хотите все дни проводить в болотах, в обществе своих гончих.., что же, это ваше дело. Жизнь человека должна быть подобна богатой вышивке, переливающейся яркими красками, отражающими его настроения и события его жизни, хорошие и плохие.

— Возможно, — кивнул он, пристально глядя на Кэролайн, потому что ни одна женщина не смела говорить с ним раньше подобным образом. Конечно, сам Норт до сих пор никогда так долго не бывал наедине с женщиной без того, чтобы не уложить ее в постель.

— Скажите, Кэролайн, — спросил он, — откуда вы знаете, что у меня есть гончие? Насколько я припоминаю, они даже не воют на луну.

— Я подслушала, как мистер Триджигл говорил что-то насчет них мистеру Полгрейну. И назвал бедных собак “настоящими проклятыми свиньями”.

— Видимо, он прав. Скажите мне кое-что еще, Кэролайн. Какие мрачные тайны вы скрываете?

Он смотрел на ее открытое прелестное лицо, в эти необыкновенные, глубокие, как лесное озеро, зеленые глаза. И в них так много юмора, лукавства, любопытства и интереса ко всему! Нет, ее просто невозможно заменить другой женщиной, и на мгновение эта мысль насмерть перепугала его. Но тут неожиданно в ушах зазвучал голос раскрасневшегося от ярости отца, выплескивавшего нетерпение, ярость, горечь. Нет, он не станет думать об отце.

Норт пригладил густую прядь ее блестящих каштановых волос, выбившуюся из узла, свернутого на затылке, и тихо, почти вкрадчиво, произнес:

— Нет у вас никаких тайн, не правда ли? Вы чистосердечны, милы и удивительно добры, особенно если вспомнить про опекуна, многие годы отравлявшего вам жизнь.

— Мистер Ффолкс стал моим опекуном, когда мне исполнилось одиннадцать. Не думаю, что так уж хорошо считаться “милой”. Звучит так, словно говорят о жирном мопсе, лежащем на солнышке и ожидающем, пока хозяйка почешет его толстое брюхо.

— Вы слишком доверчивы, Кэролайн, и не опасаетесь даже оказаться в этом продуваемом всеми ветрами забытом Богом месте с таким коварным дьяволом, как я. Слишком доверчивы. О проклятие, дайте мне ваши губы!

Он наклонился и легонько поцеловал девушку в сомкнутые губы. Она была слишком поражена, чтобы отстраниться, только пристально смотрела на Норта, вопросительно склонив голову набок. Его пальцы ласкали ее лицо и шею.

— Простите, — шепнул он наконец, отступая. — Приходится все время напоминать себе, что я джентльмен, а джентльмены не должны пользоваться беспомощностью леди.

Рот Кэролайн изумленно раскрылся. Машинально коснувшись кончиками пальцев своих губ, она задумчиво нахмурилась.

— По правде говоря, вы застали меня врасплох. Может, вам следует попробовать это еще раз? Кажется, это очень приятно. И, скорее всего, доставит мне больше удовольствия, чем вам.

— Прекратите, Кэролайн. Поскачем на север, и я покажу вам тайную тропинку к берегу.

Роланд Ффолкс постучал огромным медным дверным молотком в виде головы грифона, висевшим у входа в Скриледжи Холл, ровно в шесть вечера следующего дня. Беннет отправился в Гунбелл, чтобы допиться до бесчувствия на постоялом дворе, и Кэролайн была совсем одна в доме, если не считать двух слуг и экономки миссис Трибо. Именно последняя и появилась на пороге маленькой гостиной, где Кэролайн наслаждалась ужином в одиночестве.

— Прошу прощения, мисс Кэролайн, но приехал мистер Роланд Ффолкс. Сказал, будто он ваш опекун и что-то вроде кузена и дяди и должен немедленно поговорить с вами. Впустить его?

Но в вопросе Трибо не было нужды, поскольку за ее спиной уже стоял мистер Ффолкс, выглядевший крепким и самодовольным, как горный козел. Кэролайн охватил ледяной ужас, но, постаравшись овладеть собой, она поднялась с кресла:

— Миссис Трибо, послушайте меня — немедленно пошлите Робина за милордом Чилтоном. И побыстрее.

— О, вряд ли это необходимо, миссис Трибо, — перебил мистер Ффолкс, широко улыбаясь и преспокойно входя в комнату. — Видите ли, дорогая мадам, мы с моей подопечноей немного поспорили, и я приехал перекинуть мостки через пропасть, если так можно выразиться.

— Как вы умудрились выдавить эту гнусную улыбку? Выглядит почти искренней. Ну, неважно. Миссис Трибо, делайте, как я велела. Этот человек — преступник. И он не мой опекун. Немедленно привезите лорда Чилтона.

Миссис Трибо с недоуменным и растерянным видом, немного испуганная, поспешила прочь.

— Это все неважно, Кэролайн, — бросил Роланд Ффолкс, мельком взглянув вслед удалявшейся экономке. — Если лорд Чилтон найдет время, чтобы оторваться от развлечений в Маунт Хок, он, приехав сюда, обнаружит, что вы исчезли. Готовы, моя дорогая?

— Ступайте к дьяволу, мистер Ффолкс! Это мой дом. Немедленно убирайтесь! Мне нечего вам сказать. Мой поверенный напишет вам. Вы больше не мой опекун. И ничего для меня не значите, совсем ничего. Нет, это не так. Вы для меня всего лишь ужасное, омерзительное воспоминание. Ну а теперь вон отсюда!

Но Ффолкс рассмеялся и, плотно прикрыв дверь, шагнул к столу. Комната была маленькой, квадратной. Девушка подняла лежавший возле тарелки нож.

— Держитесь подальше, сэр, или я выпотрошу вас, причем с огромным удовольствием.

— Сомневаюсь, Кэролайн. В прошлый раз вы застигли меня врасплох, но больше этого не произойдет. Не сопротивляйтесь, дорогая. Смиритесь со своей участью, другого выхода нет.

Кэролайн увидела, как он медленно вытащил из одного кармана большой платок, а из другого — пузырек с прозрачной жидкостью и вылил содержимое на квадрат белой ткани.

— И как прикажете понимать это? — спросила она наконец. Но он только улыбнулся и обошел стол:

— Положи нож, Кэролайн.

— Ни за что. Я не собираюсь падать в обморок или рыдать. Поверьте, мистер Ффолкс, я постараюсь вонзить нож в ваше черное сердце, и мне все равно, если этот нож окажется не слишком острым. Я очень сильна и сумею еще и повернуть нож в ране. Жаль, конечно, что оставила пистолет в спальне, но и этим можно выпустить вам внутренности. Я не шучу, мистер Ффолкс, убирайтесь.

Он был всего в шести футах от нее и неожиданно, схватив тяжелый стул из красного дерева, сильно толкнул вперед, прямо на нее. Кэролайн попыталась отскочить, но спинка ударила ее по руке. Кэролайн схватилась за ушибленное место: боль была почти невыносимой. И в следующий момент Ффолкс набросился на девушку, прижав к ее лицу мокрый платок, а другой удерживая на месте. Жаркое дыхание старика шевелило ей волосы.

— Сопротивляйся, дорогая, вырывайся, как дикий зверек, это только облегчит дело.

Она попыталась ударить его ножом, но в ноздри, горло, мозг проник странный, сладковатый запах. Кэролайн ослабела и почувствовала, как туманится сознание. Не было сил пошевелиться, взмахнуть рукой. Отчаянным усилием воли она подняла нож, но он выпал из пальцев на деревянный пол. Кэролайн пыталась освободиться, но не могла. И последнее, что увидела — жесткое удовлетворенное лицо, нависшее над ней.

— Ну вот, Кэролайн, дыши глубже. Это хлороформ, и он тебя надолго успокоит.

Девушка в последний раз попыталась вырваться, но все тщетно. Черты Ффолкса расплылись, он по-прежнему улыбался, и словно откуда-то издалека донесся его голос:

— Я все гадал, сколько времени пройдет, пока удастся застать тебя одну. Оказалось, совсем немного.

Она услышала смех. И потом словно провалилась в непроглядную тьму.

Норт не мог вспомнить, когда еще был так напуган. Тритоп мчался во всю мочь, быстро сокращая расстояние между Маунт Хок и Скриледжи Холл. Но уже Норт твердо знал, что Ффолкс следил за домом и понял, что девушка сейчас одна: даже этот идиот Беннет Пенроуз отправился куда-то и не сможет ее защитить, а ведь Норт настоятельно предупреждал его, приказывая ни за что не покидать Скриледжи Холл, когда других мужчин нет поблизости. Он сам хотел сегодня вечером поужинать с Кэролайн, но одна из кобыл ожеребилась, роды были трудными и, кроме того, Норт так любил Спринг Рейн, что решил остаться и помочь лошадке. И вот теперь случилось это, черт возьми!