— По-моему, это выражение слишком откровенно! Чересчур вульгарно и не подобает молодой Особе Женского Пола. Вероятно, слово “стошнило” куда больше подходит в этом случае. Ну вот, я открыл для вас парадную дверь, и мистер Оуэн готов увезти вас подальше.., увезти вас домой.

Кэролайн, ничего не ответив, вышла вместе с Нортом на очень широкие и протертые ступеньки парадного крыльца. Оуэн уже стоял около древнего кабриолета, запряженного такой же древней кобылой.

— Боже мой, Оуэн, откуда ты выкопал это?

— Доброе утро, Норт, Кэролайн. Миссис Трибо посчитала, что с вами нужно обращаться как можно бережнее, вот и появилась эта реликвия. Надеюсь, колеса не отвалятся.

Кэролайн повернулась к Норту, и положив ладонь на его рукав, прошептала:

— Благодарю вас.

Ей хотелось попросить Оуэна сесть на козлы скрипучего экипажа и уехать на нем в Лондон или даже дальше, оставив ее наедине с Нортом, но вместо этого она лишь спросила:

— Вы приедете к ужину сегодня вечером?

— Да, — ответил он, отрицательно покачав головой. Девушка лукаво улыбнулась, слегка коснулась пальцем его подбородка и, встав на цыпочки, поцеловала в щеку, едва коснувшись языком теплой кожи.

— Ну вот, теперь, надеюсь, Полгрейна, Кума и главного врага Триджигла хватит удар!

Норт, не отвечал, желая лишь одного: взять ее сейчас, в эту минуту, на переднем крыльце, или в кабриолете, посадив себе на колени.., или лежащую на противоположном сиденье, с поднятыми на голову юбками… Господи, да ведь в кабриолетах всего одно сиденье… Нет, он просто со сказочной быстротой превращается в полоумного болвана, совершенно одуревшего от страсти.

Норт тряхнул головой и окинул Кэролайн самым ледяным взглядом, на который оказался способен.

— Проклятие, Кэролайн, ты сделала это специально.

— Конечно, но зато, как приятно, не правда ли? Увидимся вечером. Ну а теперь я отправляюсь посмотреть, все ли в порядке с моими беременными леди.

— Берегите себя, — отозвался Норт. — Сегодня мы втроем обсудим, что делать с чертовым папашей Оуэна.

— Э-э-э… Норт, — заикаясь спросил Оуэн:

— Вы ведь не держите его в темнице?

— Нет, он заперт в маленькой комнате в восточном крыле. И хотя настроение у него не из лучших, зато он ничего не может сделать Кэролайн.

— Если он видел, как Кэролайн целовала вас, возможно, поймет, что все потеряно.

Норт дернулся, словно получив пулю в грудь.

— Какого дьявола.., что это значит, Оуэн.

— Просто достаточно видеть, как Кэролайн смотрит на вас, как дотрагивается, когда вы рядом. А ваши глаза, Норт, всегда темнеют, и вы взираете на нее, словно голодающий на сытный обед, и.., ну, словом, каждому очевидно, что…

— Ничего никому не очевидно, — вмешалась Кэролайн и, крепко схватив Оуэна под руку, повела к экипажу.

— Сам будешь править, Оуэн, или позволишь мне?

Но тот уставился на восточное крыло, словно старая незамужняя тетушка при виде спаривающихся лошадей.

— О Боже, как, по-твоему, он следит за нами?

— Надеюсь, — кивнула девушка и, широко улыбнувшись, прикоснулась губами к подбородку Оуэна и на мгновение прижалась к нему. Потом, для ровного счета поцеловав еще раз, удовлетворенно кивнула:

— Ну вот. Пусть теперь считает меня двоемужницей.

— Кэролайн!

— Ох, Оуэн, перестань говорить, как чопорная жеманная старая дева! Едем!

Кузен хлестнул кнутом старую клячу, и Кэролайн внезапно почувствовала, что не в силах оторвать взгляда от Маунт Хок. Норт стоял на крыльце, глядя ей вслед. Кэролайн помахала ему, и милорд немедленно вошел в дом. Девушка решила, что Норт не увидел ее. Возможно, лорд Чилтон близорук и не заметил, как она с ним прощалась.

Кэролайн подняла глаза на окна третьего этажа и вздрогнула, каким-то шестым чувством сознавая, что мистер Ффолкс там, у окна, следит за ней, наблюдает, ждет и строит планы.

Кэролайн оглядела женщин, оказавшихся на ее и только на ее попечении. Одна из них была совсем юной — четырнадцатилетняя Элис, маленькая, худая, с резко выдающимся вперед огромным животом, казавшимся непомерным на ее неразвитом теле. Она была так бледна и напугана! Если бы Кэролайн встретила мужчину, погубившего Элис, то убила бы. На мгновение она почувствовала такую бешеную ярость, что побоялась пошевелиться и произнести хотя бы слово. Только когда удалось немного взять себя в руки, Кэролайн спросила:

— Не хочешь ли еще печенья, Элис? В них так много изюма! Это очень вкусно, попробуй. Миссис Трибо считает, что тебя нужно немного откормить.

— Спасибо, мисс Кэролайн, — медленно и очень старательно выговорила Элис. — Они выглядят вело..великолепно.

Даже пальцы девушки были тонкими и очень белыми, под тонкой кожей проступали голубые ручейки вен. Она выглядела такой же хрупкой, как пастушки на дрезденском фарфоре.

Кэролайн повернулась к двадцатилетней Эвелин, соблазненной юным отпрыском семейства, в котором она служила. Когда девушка забеременела, тот уведомил любящую мамашу, что Эвелин — развратная тварь, что она явилась в его спальню и сама залезла в постель, и поглядите, что пытается сейчас сделать: скомпрометировать его, чтобы заставить жениться. Конечно, ее выгнали, не дав рекомендаций. Эвелин не хотела возвращаться к родителям, что было вполне понятно, поскольку в маленьком доме в Маусхоул и без того бегало восемь ребятишек, а отец в пьяном виде скандалил и дрался, что случалось почти каждый день. Именно тогда леди Элинор нашла ее на берегу, горько плачущую и не обращавшую внимания на то, что прилив подбирается все ближе и уже лижет обутые в туфельки ноги.

— Еще чашку чая, Эвелин?

— Большое спасибо, мисс Кэролайн. Ужасно здорово.., то есть мне следовало бы сказать, что с вашей стороны так мило предложить мне чай, не правда ли, мисс Мэри Патрисия?

— Совершенно верно, Эвелин, — кивнула мисс Мэри Патрисия. — И общество такое утонченное.

Кэролайн лукаво улыбнулась Мэри Патрисии, не просто Мэри, а именно Мэри Патрисии, обладающей поистине необычайным присутствием духа и сильным характером для двадцатидвухлетней девушки, старшей из пятерых дочерей викария, жившего в Дорсете. Мэри Патрисия кончила одну из многочисленных академий для молодых леди и стала гувернанткой в богатом семействе, где двое очень маленьких, донельзя испорченных детей доводили ее едва ли не до безумия. Как-то раз хозяин дома, мистер Тренуит, застал ее врасплох в дальнем уголке сада и взял силой.

— Однажды, — рассказывала Мэри Патрисия, — всего однажды, и моя жизнь разрушена! Идти некуда, я не знаю, что делать, а в животе растет ребенок.

Тетя Элинор нашла девушку в Труро, в пивной, где та пыталась получить место служанки. Кэролайн протянула Мэри Патрисии чашку чая и маленький сэндвич с огурцом. Только сейчас до нее дошло, что в доме есть мужчины: Оуэн Ффолкс и Беннет Пенроуз. Именно мужчины так жестоко сломали судьбы этих маленьких воробушков.

"Нет, — думала Кэролайн, нахмурившись, — Бесс Трит зря дала им такое прозвище. Они не воробушки. Они люди. Личности. — И Кэролайн надеялась, что все они когда-нибудь смогут обрести свое место в жизни. — Нет, даже в шутку не стоит называть их воробушками”.

Она заметила, что Элис снова дрожит. Возможно, знает, что в доме есть мужчины. Господи, что делать, как ободрить девушек? Кэролайн понимала, что Оуэн не причинит им зла, но как насчет Беннета? Правда, у него ангельская внешность, но душа.., душа, словно у приспешника дьявола: вечно недоволен собой и, следовательно, окружающими, готов на все, лишь бы удовлетворить минутный каприз. Какое ужасное положение!

Именно Элис робко упомянула вслух о том, о чем сейчас думала Кэролайн.

— Я смотрела.., то есть заметила мужчину. Вовсе не старый, и красивый, и, по всему видать, живет здесь.

— Это все красавцы, — кивнула Эвелин, похлопав по худой ручонке Элис. — Да, да, красавчики считают, что имеют право на любую женщину, и, конечно, эта самая женщина должна сразу же покориться, потому что они красивы, и все тут. Дураки, паршивые дураки. Не волнуйся, Элис! Мисс Кэролайн обо всем позаботится.