— Знаешь, Норт, я вовсе не уверена, что ты делаешь это так, как нужно. Может, стоит вернуться к себе и еще раз повнимательнее изучить эту книгу.

Норт уставился на нее невидящими, затуманенными вожделением глазами, тряхнул головой, чтобы прояснить ее хотя бы немного, и пробормотал:

— Господи, мне бы лучше поучиться держать рот на замке.

— О нет, на самом деле все гораздо легче. Тебе всего лишь нужно ласкать и целовать меня, — Ну, на это я способен, — согласился Норт и, подхватив ее на руки, почти подбежал к постели.

Помедлив мгновение, глядя на узкий тощий матрас с подозрительно бугристой поверхностью, он повернулся и ринулся в собственную комнату. Пока Норт опускал ее на кровать, в которой легко могло поместиться полдюжины человек, Кэролайн не переставала гадать, что теперь должно произойти, и чувствовала только, как все сильнее краснеет, как оглушительно стучит сердце и влажнеют ладони. Наконец Кэролайн осмелилась скосить глаза на мужа и увидела, что он развязывает пояс халата. Под халатом ничего не было. Он тоже раскраснелся, и глаза словно подернулись пленкой. Кэролайн охнула. Она никогда раньше не видела обнаженного мужчину, если не считать мистера Ффолкса, и зрелище, по правде говоря, было омерзительным. Но Норт… Норт.., такого даже представить себе нельзя.

— Норт, ты…

— Что, Кэролайн?

Она не успела ответить, потому что горячее тело придавило ее к кровати, а нетерпеливые руки уже развязывали бант под грудью, стаскивали через голову сорочку.

— Ну вот, — вздохнул Норт, швыряя сорочку на пол поверх халата. — Ах, Кэролайн, — пробормотал он, снова осыпая ее поцелуями.

Он здесь, в ее объятиях, рядом, и все происходит так быстро! Жар его тела, гладкость кожи, упругость мускулов, жесткость курчавых волос на груди и ногах завораживали ее, лишая разума. Кэролайн, смущенная, охваченная чувствами, которые даже не старалась понять, впитывала странные новые ощущения, кружившие голову. Их тела так отличались друг от друга, что она просто перестала воспринимать окружающее. Одно ощущение сменяло другое с ошеломляющей быстротой, и Кэролайн сумела лишь выдохнуть, почти не отрывая губ от его рта:

— Норт, как, по-твоему, смог бы ты лечь на спину и не дотрагиваться до меня?

Просьба оказалась настолько неожиданной, что когда наконец дошла до Норта, отрезвляя от лихорадочно-жгучего желания, он, приподнявшись на руках, пристально уставился на Кэролайн и кивнул:

— Хорошо.

Он перекатился на спину, спокойно скрестил руки на груди и закрыл глаза:

— Именно это ты имела в виду? Хочешь, чтобы я для пущего эффекта взял в руки белую лилию?

— О нет, пожалуйста, вытяни руки по бокам. Норт молча повиновался, наблюдая, как жена присаживается рядом на корточки. Каштановые волосы разметались по плечам, прихотливыми завитками украшая груди.

— Мне кажется, прекраснее женщины на этой земле просто не рождалось, — вздохнул он, поднимая руку, чтобы дотронуться до ее груди, но Кэролайн покачала головой:

— Нет, Норт, пожалуйста, я же просила вытянуть руки.

— Но зачем?

Кэролайн недоумевающе взглянула на мужа и, немного подумав, объяснила:

— Понимаешь, я совсем сбита с толку, и эта разница между нами.., так велика, что слишком трудно все сразу вынести. Я почувствовала, что теряюсь и совершенно не владею собой.

— Придется принести эту чертову книгу. Там наверняка должна быть глава насчет того, как вести себя невесте, когда жених раздевается догола и кидается на нее.

— О нет, останься, прошу! Мне хочется посмотреть на тебя, попытаться разглядеть твое тело, понять, прежде чем.., ну, прежде чем ты сделаешь все, что намереваешься сделать со мной.

Норт рассмеялся, хотя мышцы были напряжены до судорог, и сквозь полуопущенные веки попытался наблюдать за изучавшей его женой. Она рассматривала его так старательно, что от Норта потребовалась вся его немалая сила воли, чтобы лежать неподвижно, не вскочить и не швырнуть Кэролайн на спину. Она слегка коснулась кончиками пальцев его груди и, очень медленно распластав ладони на смуглой коже, наклонилась так низко, что груди нависали над самым его ртом, словно спелые плоды. Норт резко выгнулся, пытаясь ощутить прикосновение этих нежных холмиков, и едва не потерял рассудок от острого желания, пронзившего раскаленным стержнем. Потом он не смог понять, как удалось снова лечь и вжаться в перину, помнил только, как со стоном закрыл глаза.

— Ты ужасно милый, Норт, и совсем не такой, как я. Мне очень нравятся твои волосы на груди, такие густые и жесткие, как щетка. И только посмотри, дальше дорожка становится все уже и доходит до живота.

Она провела теплой ладошкой от груди, остановившись только у расширявшегося островка внизу живота.

— А здесь их тоже много, — прошептала она, застывая. Норт услышал, как Кэролайн громко втянула в себя воздух, и, не в силах удержаться, открыл глаза и взглянул на нее. Она не произносила ни слова, не двигалась, только пристально смотрела на него, слишком долго, по мнению Норта.

— Я вызываю в тебе такое отвращение, Кэролайн? — спросил он — Я не такой белый, гладкий и мягкий, как ты. Находишь, что все эти волосы, и весь я и.., этот жезл.., отвратительны?

— Жезл, — повторила она, не сводя с него глаз. — Интересное слово.

— Для этой части мужского тела, как и для женских местечек, есть много названий.

Кэролайн ничего больше не сказала, только не сводила с Норта пристального взгляда. Затем неожиданно наклонилась, и теплые губы коснулись его живота. Нежная щека потерлась о треугольник курчавых волос. Норт едва не сорвался с постели, дыша так тяжело, словно только что взбежал на утес в Сент-Эгнес Хед. Грудь вздымалась часто и неровно, как после драки на ринге с самим Джентльменом Джексоном и безнадежно проигранного боя. Кэролайн, немедленно выпрямившись, тревожно посмотрела на мужа:

— О Боже, я сделала тебе больно?

— Не будь дурочкой. Только если сотворишь такое еще раз, окажешься на спине, а я не смогу остановиться. Нет, не прикасайся ко мне, это просто невыносимо и сводит меня с ума. Ну хорошо, ладно, поцелуй меня еще раз, пониже, можешь даже дотронуться пальцами или ртом, таким мягким и влажным, и…

Норт, снова застонав, начал извиваться под ласками тонких пальцев, сначала запутавшихся в волосах внизу живота и наконец сомкнувшихся вокруг его набухшей мужской плоти. Кэролайн посмотрела на собственные руки, одарила Норта чувственным взглядом и снова коснулась губами его живота. Волосы рассыпались по его плечам и словно плотным занавесом скрыли лицо Кэролайн. Она слегка повернулась, чтобы он смог яснее видеть ее. И Норт едва не лишился той малой доли рассудка, которая у него еще осталась — никогда в жизни он не испытывал столь невероятно оглушительного желания.

— Немедленно прекрати, Кэролайн, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Иначе, клянусь, что пролью свое семя, если ты не остановишься. Жених, проливающий семя на руку невесты, в брачную ночь — да это просто неслыхан-, но! Я никогда не смогу гордо держать голову в обществе других мужчин. Меня просто выкинут из мужского братства. Я ни за что не вынесу, если покажу себя неумелым грубияном, простофилей, деревенщиной! Пожалуйста!

Она удерживала его между теплых ладоней еще несколько мгновений, и, когда ему показалось, что все кончено, Норт едва не завопил. Кэролайн освободила его, но не отодвинулась, а вытянулась сверху него. Сжав руками его лицо, Кэролайн долго вглядывалась в любимые глаза;

— Ты великолепен, Норт. Теперь я немного больше понимаю, что такое мужчина. Может, теперь твоя очередь стать хозяином положения? И тогда остальные мужчины не выкинут тебя из своего братства?

Норт рассмеялся — единственное, что мог сделать нормальный человек, находящийся на грани безумия. Он не пошевелился, только поднял руку и погладил жену по щеке.

— Сколько еще сюрпризов у тебя в запасе, Кэролайн! Да ты к тому же способна еще и поддразнивать мужчину. Правда, сама можешь об этом не знать.., но, возможно, любая женщина инстинктивно понимает, как заставить мужчину потерять рассудок. Придвинься поближе и приоткрой губы. Для меня.