— Сначала позвольте мне осмотреть вашу голову. Он очень осторожно, едва дотрагиваясь, обвел болезненную шишку и пристально поглядел на пациентку.

— Не двигайтесь.

Рука доктора скользнула под одеяло, и Кэролайн, не в силах ничего с собой поделать, напряглась и закусила губу. Норт ободряюще сжал ее пальцы.

— Тебе что-нибудь нужно, Бенджи? — спросила Бесс. Доктор ответил не сразу.

— Бенджи?!

— Что? О нет, Бесс, миледи вполне здорова. Но я требую, чтобы вы отдыхали, не переутомлялись, и никаких волнений. Если почувствуете хотя бы малейшие спазмы или начнется кровотечение, немедленно посылайте за мной. Триджигл считает, что это кроличья нора?

— Да, — кивнула Дачесс.

Когда наконец брат и сестра уехали, а Элис наконец убедилась, что Кэролайн не умирает, и отправилась к себе в спальню немного вздремнуть, Дачесс кашлянула и попросила:

— Закрой дверь, Маркус.

— В чем дело, Дачесс? — встревожился Норт.

— Это была не кроличья нора, как мы сначала подумали, — ответила за нее Кэролайн.

— Нет. Между дубом и каменной оградой была натянута проволока, — продолжила Дачесс. — В этом месте дорога совсем узкая. Я не хотела говорить при всех.

— Она ездит по этой тропинке каждый день, — выдавил Норт, чувствуя, как внутренности скрутило в узел острой болью.

— А это означает, — добавил граф, — что проволока предназначалась для Кэролайн, и ни для кого больше.

— Но вы были с ней, Дачесс. Как же не заметили этой проволоки?

— Кэролайн ехала немного впереди, потому что для двоих не было места. Как только она упала, я тут же натянула поводья. А когда бежала к ней, зацепилась за проволоку и упала.

— Значит, — медленно произнес граф, — вы обе могли пострадать. Проклятие, мне это совсем не нравится!

Норт припомнил тот день, когда и граф, и Дачесс были ранены, страх и бешеную ярость, которые чувствовал сам и видел в глазах Маркуса, и покачал головой. Тогда он уговаривал Маркуса оставаться спокойным, объяснял, что гневом жене не поможешь. Скажет ли ему теперь Маркус то же самое? Норт глубоко вздохнул.

— Вот уже четыре месяца я живу рядом со смертью, загадками и трагедией и постоянно думаю о том, что здесь происходит. Я успел пробыть в Маунт Хок всего две недели, когда нашел тетю Кэролайн мертвой на узком карнизе, под Сент-Эгнес Хед. Но до сих пор так и не обнаружил убийцу. Потом наступила очередь этой несчастной Норы Пелфорт, и мне снова не удалось отыскать виновного. И тут исчезает Кум, оставив в комнате окровавленный нож. Все это безумие! Заговор против меня! Просто не могу понять, кто делает это и почему. Не представляю, кто может меня так сильно ненавидеть. Приподнявшись на локтях, Кэролайн напомнила:

— Ты забыл об Элизабет Голдолфин, зарезанной три года назад, Норт. Тогда тебя здесь не было.

Норт, замысловато выругавшись, резко сказал:

— Тогда, возможно, мстят моему отцу и деду. Маркус, я хочу, чтобы ты и Дачесс уехали. При одной мысли о том, что Дачесс тоже могла сегодня упасть или даже убиться, у меня кровь холодеет в жилах. Уезжайте немедленно, завтра же.

— Нет, — медленно протянула Дачесс. — Нет, Норт. Триджигл, стоявший в дверях, громко откашлялся:

— Милорд!

— Да, черт возьми, что тебе, Триджигл?

— Это Молодая Особа, Элис, милорд. Она сообщила мисс Мэри Патрисии, которая затем сообщила мне, поскольку я не позволил ей прийти сюда и беспокоить вас, что ее время пришло. Роды начались.

— О нет, — охнула Кэролайн, пытаясь вскочить. — Слишком рано. Правда, ребенок большой, но все равно слишком рано. О нет, Норт!

Именно Дачесс вспомнила, что нужно немедленно позвать Оуэна. Кэролайн послала горничную Тимми в Скриледжи Холл. Вскоре стало ясно, что роды будут трудными.

Доктор Трит и Бесс почти не отходили от Элис, даже когда та впала в бессознательное состояние, ослабленная мучительными схватками. Оуэн вышагивал перед закрытой дверью спальни, словно будущий отец, бледный и осунувшийся.

На второй день над домом словно нависла темная туча. Кэролайн, сжимавшаяся каждый раз, когда раздавался крик Элис, сейчас лишь вздрагивала. Элис слабела с каждой минутой. Норт нашел жену на верхнем этаже восточного крыла, в кладовой, где хранились женские портреты. Она лихорадочно начищала рамы, стараясь не прикасаться к холстам. Норт осторожно положил руку ей на плечо.

Кэролайн прекратила свою бурную деятельность и подняла на него глаза.

— Мне очень жаль, Кэролайн.

— Она мертва?

— Нет, еще нет, но доктор Трит считает, что надежды никакой. Она родила крошечного мальчика, правда, не такого маленького, как считал доктор Трит. Наоборот, он оказался слишком велик для Элис.

— Но как же она смогла его родить?

— Доктору Триту пришлось применить щипцы, другого выхода не было, иначе они оба погибли бы. Хочешь попрощаться с ней?

Кэролайн закрыла глаза и сказала с такой безнадежностью, что Норту захотелось завыть:

— Эти подонки, что изнасиловали ее… Убили девочку.., просто убили и пошли дальше пить и буянить, как ни в чем не бывало. Господи Боже, как я надеюсь, что они будут вечно гореть в аду!

Элис открыла глаза через несколько мгновений после того, как Каролайн села рядом. Кэролайн улыбнулась сквозь слезы:

— У тебя прекрасный мальчик, Элис. Как ты хочешь назвать его?

— Оуэн, — хрипло, с трудом прошептала Элис и неожиданно с удивительной силой стиснула запястье Кэролайн, притягивая ее к себе:

— Позаботьтесь о нем, мисс Кэролайн. Пожалуйста.

— Конечно. Конечно, — уверяла Кэролайн, вытирая лоб Элис влажным платком. — И ты сама позаботишься о нем. Отдохнешь немного, отлежишься и поправишься, Элис.

— Нет, мисс Кэролайн, я уже не встану, и вы это знаете. Но потом вы расскажете ему обо мне? Что я любила его и не хотела оставлять, но…

Она замолчала; бледное личико осветилось душераздирающей улыбкой.

— Твой сын никогда тебя не забудет, Элис, клянусь. И Оуэн хочет тебя увидеть и поцеловать. Он здесь, за дверью. Позвать его?

— О нет, не позволяйте ему видеть меня такой, мисс Кэролайн. Заставьте его уйти. Я никогда не говорила ему.., но он был так добр со мной, так добр.., у нас не было времени стать ближе друг к другу, но он такой милый.., ни один мужчина не относился ко мне так хорошо, как Оуэн.

— Тогда тебе стоит сказать ему это прямо сейчас. Он так беспокоится за тебя. И очень хочет видеть. Прошу тебя, выпей глоточек теплого молока, которое специально для тебя принес Полгрейн, хорошо? И не нужно плакать, дорогая.

— Элис? — тихо окликнул Оуэн, осторожно присаживаясь рядом, — Ну же, любимая, пожалуйста, ты должна выпить теплого молока.

Послышался легчайший шепот, в котором угадывалось лишь слово “люблю”. А потом ничего. Голова Элис слегка откинулась. Глаза закрылись.

— Все кончено, — вздохнул доктор Трит, осторожно отстраняя Кэролайн и Оуэна.

— Нет! — Оуэн рванулся к постели и окаменел, глядя на Элис. — Нет, — повторил он, — нет, она такая милая и невинная… Боже, это несправедливо.., несправедливо.

— Оуэн, поцелуй ее на прощание. Отпусти ее душу, — всхлипнула Кэролайн.

Но, пытаясь утешить Оуэна, сама она ощущала, как внутри с пугающей быстротой разливается ледяной холод, словно превращающий ее в ледяную статую.., потом перед глазами все завертелось, окружающий мир исчез, и она погрузилась в благословенный мрак, погрузилась с радостью, желая, чтобы он поскорее поглотил невыносимую боль и скрыл прекрасное юное лицо Элис, такое умиротворенное в смерти, такое красивое, такое неподвижно-безжизненное.

Кэролайн никогда не носила траура и не намеревалась делать это сейчас.

— Элис еще и пятнадцати не исполнилось. Не собираюсь в память о ней надевать черное платье. Я буду в белом, потому что белый цвет так же чист и невинен, как сама Элис.

И миссис Мейхью молча кивнула. Все женщины Маунт Хок тоже были в белом. Викарий, мистер Пламберри, прибывший вместе с женой без приглашения, оглядел собравшихся и объявил: