— Майстер Гессе, — упавшим голосом проронил Хагнер, и охотник смолк, обернувшись к нему рывком.

Торговец, и без того сидящий поодаль, отодвинулся еще дальше, Мария побледнела, прижав к лицу ладони, а трактирщик, понуро сидящий у своей стойки, распрямился и напрягся, как корабельный канат.

— Я не сомневаюсь в ваших познаниях, — внезапно охрипше продолжил тот, — железо железом, и все же… не лучше ли мне сейчас уйти из этого зала? На всякий случай.

— Началось? — уточнил Курт, не ответив. — Рановато сегодня.

— Еще нет, — согласился Хагнер, — однако скоро. Предчувствую. Не знаю, что сказывается, быть может, и впрямь попросту приходит нужный возраст, но… Думаю, остались минуты. И как знать, майстер Гессе, не случится ли…

— Не случится, — возразил Ван Аллен уверенно, вновь глядя на парня с прежней враждебностью. — Так, как тебя, паковали тварей и поздоровее; все, чего они добились, так это нервного срыва в тщетной попытке обернуться. Сиди здесь и не рыпайся. Никуда, где за тобой некому будет смотреть, ты не уйдешь; ясно?

— Будь здесь, — подтвердил Бруно мягче, одарив охотника упрекающим взглядом. — Одному тебе сейчас остаться — не лучшая мысль, в первую очередь ради тебя же самого.

— Как скажете, — отозвался тот, устало опершись о стол перед собой. — Вам видней.

— Меня эта покладистость выводит из себя больше, чем когда ты показываешь зубы, — буркнул Ван Аллен недовольно. — Посмотреть, так просто овечка. Так и тянет сказать что-нибудь про овцу в волчьей шкуре…

— Вы сказали, — заметил Хагнер, не поднимая к нему взгляда.

— Да, — удовлетворенно согласился охотник. — Похоже, сказал.

— Полегчало? — равнодушно осведомился тот, все так же уставясь на свои руки, сложенные впереди на столешнице, и Ван Аллен кивнул:

— Вот теперь все, как должно быть. Можно было б еще и рыкнуть для правдоподобия, но — уж ладно.

— Оставь в покое парня, в конце концов, — потребовал Бруно; тот покривился:

— Ничего. Пусть учится смирять злобу. Ему полезно.

— Кто тебя определил ему в наставники?

— А кто возразит?

— К примеру, я.

— Ну, возрази, — предложил охотник с подчеркнутым благодушием. — Посмотрим, как получится.

— Не проверяй, Ян. Не понравится.

— Эк тебя занесло с монашьей тропки.

— Не тебе судить.

— Не станем же более судить друг друга, — размеренно произнес Курт с усмешкой. — Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом. Как-то так к теме цитатка, не находите?.. А если оставить наш вечер библейских чтений в стороне, то просто снова напомню о том, о чем предупреждал в самый первый день нашей осады. Берегите крышу, друзья. Она в сложившейся ситуации шаткая.

— Да брось, Молот Ведьм, — возразил Ван Аллен легкомысленно. — Это ж мы не всерьез…

— Да? — уточнил помощник, бросив на него взгляд исподлобья. — Боюсь, Максу так не кажется.

— Умерь пыл, заступник. Как заметило твое начальство — парень отлично умеет постоять за себя и сам.

— А ты намерен испытать его пределы?

Ван Аллен не ответил; точнее — ответ едва лишь начал срываться с его губ, заглушенный громким и настойчивым стуком в дверь.

Тишина воцарилась разом, даже, кажется, дыхание замерло в горле каждого, и взгляды, все без исключения, обратились к толстым доскам, из-за которых все несся и несся стук, и все вздрогнули, когда сквозь него прорвался голос:

— Откройте же!

Голос был женским — охрипшим, едва слышным за этим стуком и воем метели, но совершенно точно женским.

— Вернулась живая… — с растерянной, неуверенной радостью отметил трактирщик, выметнувшись из-за своей стойки в один миг. — Неужто ж отпустил?

— Это не она, — хмуро возразил Хагнер, и тот приостановился, глядя на него непонимающе.

— Это не ее голос, — согласился Бруно, позабыв об охотнике. — Кто б там ни был, это не Амалия.

— Отойди, — повелел Курт, поднявшись и сдвинув трактирщика в сторону, и медленно прошагал к двери, слушая все не смолкающий прерывистый стук.

— Да откройте же! — снова потребовали по ту сторону, и он, помедлив, повысил голос:

— Кто там?

Стук замер, прервавшись, и спустя мгновение молчания голос оторопело повторил:

— «Кто там»?.. Путник! Постоялец! Клиент, в конце концов! С каких пор в постоялых дворах задают такие вопросы и запирают двери?!

— Заранее прошу прощения, если окажусь неправ, — отозвался он, осторожно подступивши ближе к двери — слышно из-за плотных досок было никудышно. — Но повторяю вопрос. Кто там? Назовитесь и скажите, откуда идете и как попали сюда.

— Майстер инквизитор… — начал Альфред Велле осуждающе, и он отмахнулся, пытаясь услышать, что происходит снаружи.

— Да ты кто такой? — возмущенно выкрикнул голос. — Я не намерена знакомиться с первым встречным, тем более не видя, с кем говорю! Открой дверь немедленно!

— Дамочка, — еще более повысил голос Курт, — не знаю уж, как иначе обратиться к безликому голосу; если вы и впрямь просто путница, призываю вас рассудить разумно. Вы стоите у двери, в которую хотите войти, и на вашем месте я бы не спорил с тем, от кого зависит, откроется ли эта дверь. Назовите имя, скажите, откуда идете и как добрались до этого трактира, иначе вы останетесь там до скончания веков.

— О, Господи! — надрывно выкрикнула та. — Мы с мужем ехали из города, наши лошади пали, мой муж умер в снегу, я не знаю сколько бродила в метели одна, я замерзла и голодна! Меня зовут Агата Химмель, если тебе это так интересно, и поверь, если мой труп найдут у твоей двери, если узнают, что это по твоей вине, ты распрощаешься с лицензией мгновенно и навсегда! Отопри немедленно, пока я не замерзла здесь насмерть!

— Агата Химмель, — повторил он тихо, обернувшись к постояльцам. — Кто-нибудь из городских знает ее? Мария? Феликс? Судя по заявлениям, женщина должна быть не из низов, зажиточная.

— Ну, — нерешительно согласилась беглянка, — я знаю, что такая есть… даже видела…

— Ее голос?

— Не знаю, но…

— «Но» в нашем положении не принимается, — осек Курт, снова обратясь к двери и заговорив в прежнем тоне: — Как вы попали сюда?

— Ногами, идиот! — сорвавшись на хриплый визг, откликнулся голос. — И они болят! Открой мне, мерзавец, сию минуту!

— Майстер Гессе, — с нерешительной строгостью окликнул его фон Зайденберг, — вам не кажется, что вы в самом деле перегибаете палку? Напомню ваше же предостережение следить за собственным здравомыслием. Ведь вы, полагаю, не запамятовали, что находитесь в трактире?

— Как ты себя чувствуешь, Макс? — осведомился Курт, не ответив, и торговец возмущенно приподнялся с места, бросив:

— Вы посмотрите на него! За дверью умирает от холода несчастная, а его интересует здравие зверя!

— Так как? — повторил он, оставив слова Феликса без внимания; Хагнер едва заметно дернул плечом:

— Не очень.

— Ночь приближается, — неспешно проговорил Ван Аллен, тоже поднявшись. — Это ты хочешь сказать?

— Мы открываем дверь, она входит, проходит полминуты — и здесь уже два зверя. Не слишком ли вовремя она явилась?

— Бывает ведь всякое, — возразил трактирщик. — Майстер инквизитор, быть может, ей и впрямь посчастливилось? А вы, протянув время, тем самым убьете ее.

— Открой немедленно! — потребовал голос снова, и в доски опять ударили костяшки сжатого кулака. — Открывай, скотина, или я отсужу у тебя твою забегаловку и сделаю из нее приют для прокаженных!

— Какой занятный lexicon для горожанки с положением, — отметил охотник, с сомнением глядя на запертую дверь. — С другой стороны…

— Да нет никаких сторон, — решительно отрезал торговец. — Отоприте дверь, майстер инквизитор, и впустите ее. Или хотите взять еще один грех на душу?

— Моя душа не ваша забота, и грехов на ней будет столько, сколько сочту нужным… Каким путем вы пришли сюда? — вновь возвысил голос Курт, и из-за двери послышалось:

— Какие еще пути, ты видел, что творится вокруг? Метель, болван! Буря!