На одном конце спектра физик и автор научных публикаций Чет Реймо, явно дающий понять, что он был бы не прочь принять тезис Хеймера, объявляет его «неубедительным» и выражает надежду, что у тезиса найдутся более эффективные защитники[145]. Автор научно-популярных трудов Карл Циммер предлагает переименовать VMAT2 в «ген, который объясняет менее 1 % разброса в результатах по психологическим опросникам, предназначенным для оценки фактора самотрансцендентности, который может означать что угодно – от принадлежности к “зеленым” до веры в ЭСВ согласно одному необнародованному и невоспроизводимому исследованию»[146]. На другом конце негативного спектра автор научных публикаций Джон Хорган задает вопрос в лоб: «Если принять во внимание достижения специалистов в области генетики поведения в целом и Дина Хеймера в частности, почему кто-то до сих пор всерьез воспринимает их утверждения?»[147]
Следует отметить, что нежелание ученых отдать должное работе Хеймера объясняется отнюдь не всеобщей неготовностью задуматься над объяснениями генетика-детерминиста. Напротив, как замечает социолог Дороти Нелкин,
язык, которым генетики пользуются при описании генов, пронизан библейскими образами. Генетики называют геном «Библией», «Книгой Человека» и «Священным Граалем». Они передают образ этой молекулярной структуры как нечто большее, нежели действенную биологическую сущность: это также мистическая сила, определяющая природное и нравственное состояние. И они выдвигают идею генетического эссенциализма, предполагая, что в результате расшифровки молекулярного текста смогут реконструировать саму суть человеческих существ, найти ключ к человеческой природе. Как выражается генетик Уолтер Гилберт, понимание нашего набора генов – окончательный ответ на заповедь «познай себя». Свои лекции о последовательностях генов Гилберт начинает с того, что вынимает из кармана компакт-диск и объявляет слушателям: «Это вы»[148].
Учитывая трепет, с которым к генам относятся даже генетики, генетический детерминизм духовности наверняка был бы принят учеными с распростертыми объятьями, если бы его удалось четко и последовательно подтвердить с помощью свидетельств. Так что одна предубежденность вряд ли вызвала бы скептическое отношение ученых к результатам, полученным Хеймером.
Сиблинговый и близнецовый методы
А как же исследования близнецовым и сиблинговым (с участием братьев и сестер) методами? Неужели и они недостаточно убедительны? На самом деле тенденция была не сильно, а слабо выраженной – менее 1 % от общей дисперсии[149]. Так что даже при условии подтвердившегося предположения насчет VMAT2 (а такие предположения почти никогда не подтверждаются) это мало что значит.
Кроме того, проблема с сиблинговым и близнецовым методами в такой общей сфере, как РДМО, заключается в том, что у нас может возникнуть искушение воспринимать сиблингов и близнецов более похожими, чем они есть на самом деле[150]. Это особенно вероятно, учитывая широкий диапазон поведения, которое Хеймер считает духовным. К примеру, он упоминает о знакомстве с двумя сестрами, Глорией и Луизой[151]. Глория была набожной христианской и всю свою жизнь усердно посещала церковь. Ее сестра Луиза после 25 лет наркомании и сложных личных отношений (их результатом стали четверо детей), обрела Бога, участвуя в программе «Двенадцать шагов». Хеймера поразило сходство между сестрами, поскольку к тому моменту обе они были верующими. Но если мы не будем задаваться целью отыскать сиблинговый эффект, то едва ли сочтем истории сестер схожими! В сущности, даже нынешние заявления обеих сестер об их религиозности могут не иметь особого значения, если учесть, что большинство американцев считают себя религиозными как раз в том смысле, который подразумевает Хеймер[152].
Натали Энджир в обзоре работы Лоуренса Райта «Близнецы и то, что они говорят нам о том, кто мы» (1998) для New York Times отмечает:
Истории, которыми пичкают очарованную публику, изобилуют эпизодами с воссоединением близнецов – например, как в известном случае с Джеймсом Льюисом и Джеймсом Спрингером: оба они женились на женщинах по имени Линда, развелись с ними, а потом женились на женщинах по имени Бетти… О чем не знает публика, так это о многочисленных расхождениях в биографии близнецов. Мне известно два случая, когда телевизионные продюсеры пытались снять документальные фильмы о монозиготных близнецах, которых разлучили, и обнаруживали, что эти близнецы настолько разные по характеру – один говорливый и общительный, другой застенчивый и нерешительный, – что отснятый материал выглядел неубедительно, и съемки пришлось прекратить[153].
Антрополог Барбара Дж. Кинг отмечает также, что братьям и сестрам (сиблингам) не следует приписывать одинаковый жизненный опыт только потому, что они растут в одном и том же доме:
Ранние годы жизни одной сестры могут совпасть с периодом супружеской гармонии родителей, в то время как другая может стать свидетельницей затяжного развода, создающего стресс для всех членов семьи. Или же одной сестре может повстречаться воодушевляющий учитель или любимая книга, которой нет у другой. Из-за такого индивидуального опыта случайностей и вероятностей в развитии каждой девочки становится значительно больше. В конечном итоге две сестры могут расти в неоднородном эмоциональном окружении и в результате делать совершенно разный выбор, касающийся роли духовности в их жизни[154].
Очевидно, что сходства и различия, не относящиеся к возрасту, такие, как влияние конкретных учителей или книг, действуют как на монозиготных близнецов, так и на дизиготных близнецов и сиблингов. В итоге равным образом вносится путаница в генетическое истолкование способности к приобретению духовного опыта.
Минимальные свидетельства и многочисленные ограничения
В интервью сайту Beliefnet Хеймер заявил, что ген Бога «указывает на тот факт, что люди наследуют предрасположенность к духовности – стремлению к высшей сущности и ее поискам»[155]. В принципе с этим утверждением вряд ли кто-либо станет спорить, но в какой степени эта предрасположенность является просто следствием человеческого уровня развития интеллекта – вместо того, чтобы быть связанной с какими-либо конкретными генами? Так или иначе утверждение Хеймера становится жертвой минимальных свидетельств, осложненных тысячами ограничений. Карл Циммер отмечал: «Время для написания научно-популярных книг об открытии «гена Бога» наступает после публикации результатов исследований ученых в отраслевых журналах, после независимого воспроизведения этих результатов и после проверки гипотез об адаптивной ценности конкретного гена (или генов)»[156].
Это время может не наступить никогда. Поиски простой генетической основы для РДМО – ошибка. Наши гены – язык нашей физической жизни, следовательно, они не бесправны. Да, они могут обусловить предрасположенность человека к тому или иному типу личности, и, возможно, в большей мере – к определенному типу духовного опыта. Более ста лет назад Уильям Джеймс, один из первых специалистов в области психологии религии, работы которого мы подробно рассмотрим в главе 7, провел границу между «здравыми» и «болезненными» наклонностями в сфере духовности. Он не имел в виду, что эти различия необходимо интерпретировать как «хорошие» и «плохие», – скорее, это базовые типы личности, способные вызвать влечение не к любой, а к какой-либо довольно широкой форме духовности. Иными словами, гены помогают обрести оснащение для чувства самотрансцендентности и могут повлиять на ее направление, однако эту самотрансцендентность они не создают. Следовательно, с научной точки зрения бессмысленно говорить о «гене Бога». Подобные разговоры означают крайнее проявление редукционистского мышления.
