Я была голодна и остановилась у местного ресторанчика. Мне понравился звук, с которым захлопнулась старая дверь, когда я вошла внутрь. Это был обычный жилой дом, большую часть первого этажа которого переделали под столовую; створчатые двери вели на кухню, но, судя по запаху, почти вся еда готовилась на улице на старинном гриле. Скорее всего, наверху располагались спальни и квартира владелицы ресторана. В кухонное раздаточное окошко я увидела высокую статную чернокожую женщину, хлопочущую над кастрюлями и сковородками. Я чувствовала, что ей нравилось готовить, но хозяйка отчаивалась, что ей придется закрыть свой маленький ресторанчик из-за недостатка посетителей. Не о ней ли упоминал Генри? Не та ли это женщина, которой пришлось одной заботиться о троих детях? Если так, то неужели Генри специально направил меня сюда? Неужели он скрыл от меня свои силы так же мастерски, как и ответы на вопросы?

Подошла молодая официантка – старшая дочь хозяйки, и я заказала курицу с клецками, булочки и глазированную морковь. Принесенный несколько минут спустя заказ включал два пышных бисквита и домашний яблочный соус.

Я ела, одновременно рассматривая помещение и немногочисленных клиентов-афроамериканцев, и размышляла о практически пустом холодильнике Генри. Доев пирог с орехами пекан, я расплатилась, вышла и направилась за дом. Повинуясь моему внушению, хозяйка ресторана смирно сидела и лущила зеленый горох.

Я предложила женщине условиться о доставке три раза в день горячей пищи для Генри. Она поняла, о ком я, по одному только имени.

К моему удивлению немедленного согласия не последовало. Ее аура красивого зеленого цвета всполохнула яркими языками, из чего я поняла, что хозяйка хочет эту работу. Так почему же она не заводит речь об оплате? Не пробует заключить сделку?

Вместо этого женщина стала говорить, как сложно доставлять блюда и сохранять их горячими.

– Ну, так купите термоконтейнеры, – предложила я. – Вроде тех, что используют разносчики пиццы. Я за них заплачу.

– Такой вариант возможен, – хозяйка не поднимала глаз от миски с горохом. – Но было бы лучше готовить прямо там, на дому у Генри.

Я попыталась понять, чего она добивалась от меня. Чтобы я купила старику набор кухонной утвари? Или хотела закрыть ресторан и готовить только для Генри? Пока я раздумывала, открылась задняя дверь и показалась маленькая полная старуха. Сердитое лицо, сердитая аура, сердитый голос.

– Онтелия, – возопила она, не обращая на меня внимания, – сегодняшние бисквиты несъедобны: подгорели снизу и не пропеклись сверху. Я готовила лучше, даже когда мне было восемь. А твои…

Я сосредоточилась так сильно, что глаза наполнились слезами. «Уходи!» – приказала я, и толстуха убралась обратно на кухню, оборвав свою тираду на полуслове.

Онтелия уставилась на меня так, словно пыталась просверлить дырку в моей голове:

– Моя свекровь. Муж сбежал два года назад и бросил меня с тремя детьми и своей матерью. Если бы не она, мы очутились бы на улице. Характер у свекрови такой, что молоко скиснет, но зато она великолепная повариха. – Карие глаза буравили мои, и Онтелия многозначительно повторила. – Великолепная повариха.

Я вспомнила обо всех своих вопросах, от которых уклонился Генри. И хотя ощущала глубокое родство с ним, в то же время хотела кричать от обиды из-за его недоверия ко мне.

– Как насчет пяти сотен в неделю плюс деньги на продукты? Думаю, ваша свекровь могла бы разбить небольшой огородик в саду у Генри?

Онтелия кивком головы указала на четыре больших бумажных пакета рядом с моим стулом. Я была настолько сосредоточена, что не заметила их раньше. Пакеты были полны стручков зеленого гороха. Сотни, может, тысячи стручков.

– Это сегодняшний урожай с огорода моей свекрови, – мы с Онтелией переглянулись и заговорщицки улыбнулись друг другу.

– Я ее нанимаю, – сказала я.

– Если вам когда-нибудь понадобится любая помощь, – выдохнула Онтелия, – только позовите.

Мы хором рассмеялись. Она избавлялась от своей вредной свекрови, а я обеспечивала Генри заботой и уходом. Бог свидетель, что семья Монтгомери может позволить себе пять сотен в неделю на то короткое время, пока старик еще жив.

После того, как все финансовые детали были оговорены, я позвонила бухгалтеру Адама и попросила раз в месяц присылать чек на имя Онтелии. Наверное, она скажет свекрови, что плата составит четыреста пятьдесят в неделю и пятьдесят придержит для своих детей. Бедняжка заслуживает награды за то, что вынуждена терпеть эту фурию.

В подтверждение сделки мы с Онтелией пожали друг другу руки, и я уехала. В машине посмотрела на себя в зеркальце на солнцезащитном козырьке. Не знаю, на что я надеялась: что одно доброе дело избавит меня от ненависти?

Нет, моя аура не изменилась. Да, насыщенный выдался денек: сначала сообщение от дерева, потом на меня набросилась толпа одиноких призраков, и наконец я встретила родственную душу.

При всем при том, я ни на миллиметр не продвинулась в поисках сына Линка.

Вздохнув, вырулила назад к «Тринадцати Вязам», чтобы узнать, не выяснил ли Линк что-нибудь интересное.

По дороге я думала о замечательной стряпне Онтелии. Вроде Адам упоминал о том, что Монтгомери и Таггерты затевают бизнес на Юге? Возможно, имеет смысл вечерком позвонить Майклу Таггерту и спросить, не знает ли он кого-нибудь, кому требуется повар.

Ладно, значит, дело в моем самолюбии. Я провел ночь с Ингрид, и после этого о ней ни слуху ни духу. За исключением Аланны – которая так часто ни во что меня не ставила, что я уверовал в нашу истинную любовь, ха-ха – большинство женщин, с которыми я спал, мне перезванивали. Но Ингрид мало говорила со мной в постели, и еще меньше, когда секс закончился.

Я направился в тренажерный зал, и все шесть постоялиц потянулись за мной. Издевательство, а не спортзал. Самые тяжелые гантели килограммов семь, а на ножном тренажере можно выжать от силы тридцать пять килограммов. В итоге я качал пресс с помощью сидящей на моих бедрах миссис Хеммингс. После чего все дамы наперебой потребовали к себе внимания, и я в конце концов занялся тем, чего поклялся не делать: стал для них персональным тренером.

Где-то в процессе, я понял, что Дарси меня подставила. Использовала свое заклинание вуду, или что-то еще, чтобы избавиться от меня на весь день. Я бросил пятифунтовые гантели (розовые!) и выглянул в окно. Естественно, машины на месте не оказалось. Нашей арендованной машины, на которой мы собирались ездить вместе!

Как я ни пытался, перебороть наложенные на меня чары не получилось, и я усердствовал с женщинами в тренажерном зале до четырех пополудни. Наверное, примерно в это время Дарси намеревалась вернуться, потому что дамы неожиданно хором заявили, что им пора. Мгновение спустя хихиканье прекратилось, и я остался один. Посмотрел на часы. Ровно четыре. Как она это сделала? Внушила, что меня надо выпустить из заключения именно в четыре?

Натянув спортивный костюм поверх довольно открытого тренировочного – да, виновен, «показуха» – я решил поискать Ингрид. Хватило трех минут, чтобы выяснить, что красотка укатила из санатория с всем багажом – это сообщила одна из горничных с важным лицом. Служанка разговаривала так, словно за каждое произнесенное слово у нее вычтут из жалованья.

Мы столкнулись, когда я был на полпути на чердак, и она явно намеревалась не сходить с места, пока я не отправлюсь в комнаты рабов, где мне и положено находиться.

С теплой улыбкой, не возымевшей на нее никакого действия, я спустился по ступеням и спрятался за пальмой в большом горшке. У основания лестницы я заметил тележку горничной. И не поверил своим глазам, когда разглядел на ней связку ключей. Женщина стояла в гостевой комнате спиной ко мне, так что я тишком взял связку и осмотрел. Большое кольцо с продетыми в него пятью маленькими, на одном из которых подвешена бирка «чердак». Пригнувшись, чтобы домоправительница меня не заметила, я снял этот ключ со связки и взбежал вверх по лестнице.