Вечер был действительно волшебным. Мы много разговаривали, смотря друг другу в глаза, много смеялась и время от времени я прижималась к надежному плечу, блаженно закрывая глаза. Мне так хотелось, чтобы этот миг никогда не заканчивался. Однако дома был Ярослав, который никогда ранее так долго не оставался без меня. И хоть мы несколько раз звонили родителям мужчины, чтобы узнать, как у них дела. Домой решили поехать пораньше.

У Льва почти весь вечер мигал телефон, оповещая о том, что до него хотят дозвониться коллеги или друзья. Приходило много сообщений, которые мужчина попросту игнорировал.

— Выключить бы звук, да вдруг наши звонить будут? — это и останавливало. Мой телефон вообще благополучно остался дома, так что только Лев мог ответить на звонок своих родителей и быстро решить любую проблему, которая, к счастью, не произошла.

Выйдя из ресторана и взявшись за руки. Мы неспешно добрались до припаркованного автомобиля. Мужчина помог мне забраться на сидение рядом с собой, проследил, чтобы я пристегнулась, и только потом занял место водителя.

Лев уверенно вел автомобиль, время от времени касаясь своими пальцами моих рук. Чуть поворачивал голову в мою сторону, и улыбка касалась его губ.

— Я счастлив, — сообщил он, когда мы заехали на территорию дома, где нас уже вышли встречать его родители.

Пока обнимала сынишку, пока слушала Анастасию Борисовну, как баловался Ярик, как дед был лошадкой и теперь сын называет его «иго-го», Лев вытащи все мои покупки и отнес в дом, звонко чмокнул Ярика в щеку. Тот даже рассмеялся, посылая воздушный поцелуй мужчине.

А вечером, когда сын крепко заснул, а родители Льва ушли в свою комнату, мы с мужчиной спустились в бассейн, где около часа рассекали водную гладь, обнимались и целовались. И мне даже не было стыдно появиться перед Львом не в купальнике, а в простом белье. Более того, я готова была надевать именно его, уж больно изменился взгляд мужчины, наполнился чем-то собственническим, острым.

Я понимала, что играла с огнем, но ведь рано или поздно мы должны были переступить ту самую черту, которая разделит все от и до. Ведь я сама дала ему красный свет, сама позволила не только ухаживать за собой и сыном, но и пообещала нечто большее. Спасибо Льву, не торопил, не гнал, давал время и возможность привыкнуть к нему, позволил почувствовать себя самой настоящей женщиной, желанной и нужной. Оградил заботой и вниманием, но, что самое главное было для меня, он уделял свое время Ярику. Именно он.

Не звал на помощь родителей, не просил меня побыстрее освободиться — он просто уходил с сыном гулять или придумывал игру: одну, вторую, третью… Он проникся чувствами к ребенку. Даже пару раз называл его сыном, хотя даже и не замечал, что эти слова вылетали у него изо рта.

Я была счастлива. В доме Льва царила гармония, а если и появлялись какие-то разногласия, то мужчина быстро и безоговорочно выходил на разговор, выслушивал, понимал и делился вариантами решения этой небольшой проблемы. На мой взгляд — самый настоящий поступок, мужской.

Родители мужчины уехали от нас на третий день, но лишь для того, чтобы забрать вещи из другого города. Они полностью решили перебраться ближе к нам. Для начала сняли квартиру, потом планировали купить себе хорошие апартаменты. Жить в доме сына наотрез отказались.

— Ты тут хозяйка! — твердо и решительно сказала Анастасия Борисовна. — Я на твою территорию не полезу. Помощь нужна будет — я тут как тут. Но мешаться и лезть в вашу личную жизнь не стану! Еще ненароком обижу, зачем надо?

Умная женщина, правильная. Она, действительно, не лезла с советами, позволяла оступаться, но всегда была рядом. Не звонила сыну с нравоучениями, не контролировала наши поступки, не нарушала мое личное пространство. Мы с ней с первых дней нашли общий язык, чему я была несказанно рада.

По всей видимости, теперь моя жизнь будет иной. Совершенно!

А еще душу грел долгожданный развод, такой нужный и такой необходимый! Он поставит окончательную точку в моем прошлом, и я смело смогу перевернуть новую страницу и начать все с чистого листа

Спустя месяц после развода Павел катался по городу на своей машине, которую удалось сохранить благодаря родителям. Они мало того, что нашли деньги для выплаты бывшей жене, так еще и дачу продали. Как говорит Любовь Петровна, за сущие копейки. Но на самом деле цена за ту постройку была более чем приемлема, если не завышенная. Только потом, при подписании документов, стало известно, что дом этот выкупила семья Льва. Не сложно догадаться почему.

Так же родители парня предложили сделать в квартире ремонт, точнее так предложила сделать его мать, которая считала, что большое количество вещей Анны напоминало о нахождении здесь другого человека.

— Вот приведешь невестку, а у тебя сразу ясно — жила другая.

— Никого я не приведу, — бурчал парень, часто сбрасывать звонки и уезжая неизвестно куда.

Контроля со стороны родительницы стало в несколько раз больше. Она могла взять такси ночью и приехать к нему домой, а так как ключи от квартиры были — беспрепятственно заходила внутрь. Павел даже врезал внутренний замок, только это все равно не спасало. Мать начинала стучать, кричать и будить соседей.

Возможно, именно тогда у него какое-то пояснение и случилось — Любовь Петровны слишком много в его жизни, так, что дышать невозможно. А ведь раньше она все свое внимание и всю свою «заботу» передавала Ане и сыну.

Внутри опять что-то дрогнуло. Вот уже как неделю он сидит дома, смотрит в выключенный монитор, бродит из угла в угол. Даже перестановку сделал, чтобы хоть как-то отвлечься: продал компьютерный стол жены, сломанный стул, на котором она чудом каким-то сидела, выкинул.

Под диваном, который подвинул так, как когда-то хотела поставить Аня, нашел маленькую машинку и долго крутил ее в руках, пока просто не поставил на самое видное место. Чтобы ходить мимо и каждый раз вздрагивать, чтобы больно внутри было.

В спальне он за неделю успел перебрать все вещи супруги. Бывшей супруги. Тщательно рассматривал зашитые кофты, которые, по сути, давно бы отправить на тряпки, а Аня в них ходила. Разложил на кровати джинсы, что были ей малы, куртку, которая из-за многочисленных стирок превратилась в тряпку и вряд ли зимой могла согреть. На платья, что платьями назвать было нельзя, на самое простое и дешевое белье… Да что говорить, у Анюты все вещи были такими — неказистыми, неинтересными и бесформенными.

Покосился на свою половину шкафа, где вещей было раза в три больше, где все они были новыми и модными, как и обувь. И вновь на вещи жены взгляд перевел и уткнуться в её платье лицом, вдавливая в нос ткань, вздыхая и рыча как дикий зверь, что был слеп.

А ведь она любила его. Все для него делала!

Он понял это, когда стал опаздывать на работу, потому что приходилось готовить себе самому, собирать еду на обед тоже самому. Вставать рано было непривычно, а так как он просыпался, как и обычно— времени не хватало ни на что. Вот совершенно! Пришло осознание того, что пока кто-то нежится в кровати, по двадцать минут занимает ванную комнату, второй человек берет на себя все! А ведь был еще и сын, которому так же требовалось внимание, которого необходимо было покормить, переодеть, подмыть. Да и сама Аня в это время вряд ли успевала поесть — ей на себя времени не хватало совсем. На него, на Павла, да. А на то, чтобы точно так же как и он — сесть за стол, выпить чашку кофе, съесть кашу или омлет — нет.

Так и стал учиться ценить каждую минуту, даже список дел стал себе писать, особенно когда накопилось много грязных вещей, а после двух не совсем удачных стирок, еще и те, что необходимо было гладить.

Маленькая машинка на глаза попадались чаще, как и посуда сына, что выкинуть в урну не поднялась рука.

К концу второй недели была найдена пустышка, и самые первые ползунки — вот тогда Павел и сдался. Впервые сел на машину и поехал к дому, где теперь жила Аня… Пустым взглядом наблюдал за тем, как строители разбираю их старую дачу, а глаза непрерывно следили за воротами. Но ни в этот день, ни через три дня он Аню так и не увидел.