— Нет уж, — немного разозлился, — идем подавать заявление в ЗАГС и как можно скорее расписываемся. Потом и свадьбу сыграем, но сначала полностью вас с Яриком себе заберу! А то что это — ты в одном месте, сын в другом! А вы должны быть тут! В нашем доме!

Я быстро подсуетился и подготовился все нужные документы. Аня, правда, не знала, что Ярик давно прописан у нас. Ее бывшие родственники были вынуждены выписать ребенка из своей квартиры. Ох как орала бывшая Анина свекровь, обещая мне кары, проклиная мою жизнь. Только пришлось напомнить, что ребенку жить со мной. И если мне будет плохо, то скорее эти неудачи коснуться и Ярика.

Я понимал, прекрасно понимал и Любовь Петровну и Андрея Сергеевича, видел их любовь к мальчику, видел много его фотографий по всему дому, игрушки, кроватку. Видел боль в глаза этих людей. Но сделать ничего не мог.

— Мне жаль, что так вышло, — произнес на прощание, — я не против того, чтобы вы общались с Яриком, вот только Аня вас пока простить не может. Вас в первую очередь, — это я произнес, глядя в глаза женщины, что скуксилась и растерялась. Она прекрасно понимала, что была частично во многом замешана, да только понимание пришло слишком поздно. Когда корона величия упала, они успели потерять все.

— Если будет можно, поговорите с Аней, — всхлипнула она. — Мы ведь Ярослава не обидим!

Я мог пообещать разговор, но вот то, что внук будет тут появляться — нет. Не в моей власти заставлять свою будущую жену принимать такое решение. Пусть сама дойдет до этого, пусть боль внутри нее отступит, возможно, зародятся крохи жалкого доверия, но иначе никак.

Однако, как только мы подали заявление и получили точную дату нашей росписи, случилось еще одно интересное событие.

Я как раз ехал на работу, оставив любимую семью заниматься своими любимыми делами, как мне позвонил мой секретарь. Кстати Дарью я тоже на свадьбу позову, моя помощница этого заслужила.

— Лев Николаевич, — произнесла она, — к вам некий Григорьев Павел Андреевич по личному вопросу.

Я чуть не перепутал газ с тормозом после такого заявления, даже на всякий случай сбавил скорость, дабы не совершить роковую ошибку.

— Дарья, — перевел дыхание, — пусть ждет. Отмени все встречи после него или перенеси!

Девушка поняла, что этот клиент для меня важен. Еще бы, особенно когда не знаешь, что у него на уме. Ведь отказался от семьи, а сейчас?

Приехал я в офис взвинченный и взволнованный. Не видя ничего перед собой, добрался до кабинета, распугивая своим ошалевшим видов клиентов и работников. Я был зол, дезориентирован, но собрался быстро. Вот как только открыл дверь в приемную, так натянул на лице хладнокровную маску.

— Пойдем, — произнес, не глядя на Павла, и первым открыл дверь в свой кабинет.

Вот тут-то один из нас и споткнулся. И это был не я!

Павел первое, что увидел — это огромных размеров полотно, на котором было множество фотографий Ани и Ярослава. Они смеялись, обнимались, или сидели и выжидающе смотрели в объектив камеры. Где-то с ними был и я, но большая часть места занимали любимые мои люди.

Ничего не смог с собой поделать, когда появилась идея украсить пустую и безликую стену. Теперь же я всегда любовался семьей и никого без надобности в кабинет не пускал. Все переговоры велись в небольшом кабинете, отведенном как раз для этого. Тут была моя личная территория! Территория, на которую вступил тот, что быть тут не должен.

Павел с жадностью рассматривал фотографии сына, а я все сильнее злился. Зачем. Он. Пришел?

— Рассказывай, — поторопил, теряя выдержку и терпение.

Парень еще раз с тоской посмотрел на бывшую жену и покорно сел на стул. Вид у него был — не такой радостный. Видимо за то время, что мы не виделись, произошло в его жизни нечто нехорошее. Осунулся, кажется, даже посерел лицом, губы плотно сжаты в тонкую и упрямую линию.

— Я слишком поздно осознал, что совершил, — добавил он, заставляя этими словами сесть на свое место и посмотреть на «соперника» перед собой. Я точно знал, что Анюта к нему никогда и ни при каких обстоятельствах не вернется, помнил, что говорил о ней вот этот сидящий напротив меня человек и в тоже время не узнавал его. В глазах — вековая боль и большая пропасть, словно из него вынули душу, а обратно вставить забыли. Не было в них тех искр веселья, злости и призрения. Там внутри появился мудрый человек, который стал понимать, что творил.

— Я не пришел ничего просить, понимаю — не заслужил. Но я очень хочу открыть на имя Ярослава счет, который буду пополнять до его совершеннолетия. Это меньшее, что я могу сделать.

— Аня знает? — парень покачал головой и встал, направляя к выходу. — Номер счета пришлю после. И… удачи вам… Просить прощения смысла нет — вряд ли Аня вообще захочет меня слышать.

Он ушел, тихонько прикрыв дверь, а я встал перед окном и смотрел на то, как Павел вышел из офиса, как подошел к самой простой машине и сел в нее. Где та дорогая тачка, за которую он бился — я не знал. Весь вид Павла был — убитый. Сгорбленный, шаги мелковатые и движения словно заторможенные. Он и сам был таким — никаким.

Покачал головой, понимая, что теперь долгое время он не уйдет из моей головы. Понимал, что мужчина сам довел до себя до такого, но почему-то сочувствовал — вот такому вот Павлу, а не том прошлому.

Естественно, Анюта так и не узнала, что он ко мне приходил. Возможно когда-нибудь позже я ей об этом и сообщу, а пока она просто не готова к таким потрясениям. Только-только ее жизнь выровнялась, только она подняла голову и стала чаще улыбаться.

В этот ясный осенний день, который радовал нас теплой погодой и отсутствием дождя, мы со Львом давали клятвы верности друг другу. На церемонии было не так много людей. Мой муж выполнил свое обещание, не стал звать всех, кого только можно. Его родители, секретарь с мужем, Константин с супругой, мой брат с семьей да Светлана Сергеевна. Как оказалось — я чуть ли ни единственная девушка, на чью свадьбу пришла эта замечательная женщина. Сейчас она сидела в ряду гостей со стороны невесты, держала за руку своего мужа и улыбалась мне своем доброй улыбкой, поддерживая и словно говоря, что мой выбор правильный, как никогда.

За ней сидел брат с женой. Для него новость о моем разводе стала шоком, а когда сообщила, что снова выхожу замуж, то просто добила этого уравновешенного человека. Пришлось ему приезжать к нам на день раньше запланированного мероприятия, знакомиться с женихом и хлопать ресницами, потому что собрать все, о чем мы ему рассказали, брат просто не мог. В голове столько событий не укладывалось.

Но пережив ночь, он уже иначе смотрел и на меня, и на Льва. Только один раз спросил, почему молчала, почему не позвонила ему.

— А что бы ты сделал?

— Да хоть квартиру тебе снял! — он прошептал эти слова с горечью.

– У тебя у самого семья, как я могу в нее лезть со своими проблемами? — на что он просто меня обнял, прижимая к себе.

— Прости, — сдавленно проговорил срывающимся голосом, — прости, что не был рядом, когда был нужен!

После этого разговора мы однозначно стали ближе. Брат выводил меня на танец невесты, он же передавал из рук в руки Льву. А потом, скупо оттер щеку, не желая показывать свою слабость, свои эмоции.

У меня у самой в этот день ком в горле стоял, так, что есть ничего не могла. Вроде мы уже как неделю муж и жена, а я до сих пор нахожусь в каком-то шоке. Оказывается, мой сын уже давно был прописан в доме Льва, да и сама я совсем скоро обзавелась новым штампом в паспорте.

Это, конечно, не главное… Но было приятно, было понимание, что этот человек действительно готов пойти на многое ради меня, что он не боится ничего, не придумывает разные небылицы, он просто муж — который любит свою жену и сына.

Лев даже в дом меня вносил на руках, как хозяйку, как хранительницу домашнего очага, вот тогда-то я и разревелась. Держалась до последнего, и не смогла сдержать эмоций.