Мы как раз раскладывали ортопедический коврик, соединяя края воедино, чтобы удобно было ходить по кругу, как раздалось оповещение о том, кто к нам кто-то пришел. Аня поднялась на ноги первой и прошла в коридор, где висел небольшой телевизор, транслирующий записи с камер наблюдения.

— Ле-е-ев, — тянет мое имя и возвращается. — А у нас праздник?

Я поднял голову и недоуменно посмотрел в любимые глаза.

— Ну, мы можем отметить покупку этого коврика, — предложил, явно находясь не в теме.

— Просто у дома собралось большое количество людей…

На этот раз на ноги поднялся я, быстро преодолел комнату и уставился на экран, где черным по белому было видно, кто ко мне приехал. Знал я из той кучи — человека три или четыре — не более.

— И я! — заявил Ярослав, цепляясь за мои домашние штаны словно клещ.

— Давай мы дома подождем? А? — предложила Аня, волнуясь о том, что люди за территорией нашего дома, расходиться не собираются. — Ты справишься?

Мне так нравилось, когда она обо мне волновалась. Во всем! Эта забота грела душу, домой хотелось вернуться в два, а то и три раза быстрее, наплевав при этом на работу. Но не мог — у меня теперь семья, которая со временем станет еще больше.

— Само собой, — ответил, подхватывая на руки малыша, который стал поджимать губы и капризничать. Не хватало еще по пустякам реветь. Хочется со мной, значит, пойдет со мной.

Из дома я вышел быстрым и широким шагом, Райф при это следовал молчаливой тенью за мной. Открыл калитку, но впускать никого не стал, придержал ее рукой и вопросительно уставился на Юру, у которого широкая и приветливая улыбка моментально слетела с лица.

— Ты когда успел-то? — удивленно произнес он, на всякий случай отходя на шаг. Словно Ярик — это чума. Хотя, да — так и было. Если капризничать начнет — ничего его успокоить не может.

— Уметь надо, — улыбнулся я. — Чего хотели-то?

Народ понял, что кайф им только что обломали. С тоской посмотрели на мой дом и стали уходить к машинам, были и те, кто возмущался, шел на разговор к Юре, который все так же смотрел на меня.

— Я думал, ты пошутил. Ну погуляли там и все…

— Нет, Юр, я не из категории «погуляли».

Ярик враждебно смотрел на моего бывшего друга, крепко обнимал меня за шею, а потом громко во всеуслышание заявил:

— Папа мой! — и губы поджал высокомерно.

А у меня ноги приросли к земле. Я забыл обо всем на свете, быстро закрыл дверь на территорию нашего дома, поднял двумя руками мальчугана над головой и потребовал:

— Повтори, что сказал?

За Ярославом не заржавеет! Вот что-что, а повторить он мог.

— Папа мой! — и потянул свои руки, чтобы меня обнять, а после поцеловал в щеку, прижимаясь на короткий миг.

— А мама? — раздался голос Ани, которая с улыбкой смотрела на нас.

— Мама мой! — с той же серьезностью повторил Ярик и снова добавил: — И папа мой!

Что ж, праздник в нашей семье все же состоялся. Отмечали мы почетное звание отца в моем лице. И что могу сказать, сын говорил это слово с завидной регулярностью, чтобы все раз и навсегда уяснили, кто есть кто.

Родители мои были счастливы. Мама даже от радости всплакнула, прижимаю ладони к груди и смотря на нас с любовью и безграничным теплом. На меня, на Аню, на Ярослава. Она вообще очень быстро и без лишних слов убеждений приняла мой выбор — такой, какой сделал сам. Они не только переехали в наш город, но и полностью посвятили себя заботе о внуке.

Пусть времени прошло мало, зато когда Аня призналась, что всю жизнь мечта работать ветеринаром, то уговорили ее поступить на учебу, на крайний случай, пройти курсы по стрижке животных. Я в этих тонкостях совсем не разбираюсь, но глаза у моей девушки загорелись. Она даже как-то окрылилась, что-то искать стала с моей мамой на пару. Я только радовался.

Ну в самом деле, запирать Аню в четырех стенах — последнее дело. Она яркая, энергичная и живая. Готовая быть везде и всегда — да, декрет умерил ее пыл, она отдавала и отдает себя ребенку, но видно, как стремится дальше, как хочется постичь чего-то нового. Да и более того, Светлана Сергеевна активно привлекала Аню к работе, раз появились няньки, готовые уделить Ярославу хоть все двадцать четыре часа семь дней в неделю.

Начальница агентства, как только узнала, что мы теперь вместе — достала из верхнего ящика стола огромный блокнот, и быстро так что-то записала. Осталась собой довольна, коварно улыбнулась и предложила расторгнуть договор между мной и Аней.

— Ну в самом деле! — восклицала Светлана Сергеевна. — Вы без пяти минут семья. Должен итак содержать семью. А для Ани я найду другую работу, тоже хорошо оплачиваемую, да еще и такую, что по душе придется.

И ни разу не обманула.

Работу действительно нашла — в хорошей ветеринарной клинике, где был добродушный хозяин старичок, что бредил своей работой много десятков лет.

Ага, я ж специально поехал вместе с Аней, чтобы с коллективом познакомиться, посчитать количество мужских голов, которые могли бы обратить на нее внимание и со спокойной совестью уехал, когда моя дорогая и любимая будущая жена (без этого уже точно никак), была передана в надежные руки женского коллектива. Трех мужчин в возрасте от сорока пяти и выше я за конкурентов не считал.

Анюта быстро влилась в коллектив, хоть и была там всего пару часов в день, зато ее всегда звали на сложные операции, дабы она наблюдала и запоминала. Так сказать — готовили будущее для всех любителей животных.

Аня ответственно отнеслась к такому предложению, много читала, что-то изучала, всегда была внимательная и сосредоточенна. Только дома оставалась той, что могла своей улыбкой растопить любое сердце.

— Знаешь, — приобнял девушку, которая вернулась после очередной лекции, — я уже хочу поменять фамилию в твоем паспорте.

Аня вывернулась из моих объятий, очень хитро улыбнулась, прищурила свои невозможные глаза и выдала:

— А что тебе мешает это сделать?

Я даже дар речи потерял, совсем позабыл, к чему вел этот разговор.

— Ну… ты не даешь своего согласия….

Как-то глупо вышло. Ну Аня! Успела отрастить зубки.

— А ты спрашивал?

И все, шах и мат. Действительно ведь уже давно не спрашивал.

— Спрашиваю! Ты будешь моей женой?

— Вот с этого и надо начинать! — она обвила мою шею руками. Поцеловала в кончик носа и добавила. — Мой ответ — «да». Только прошу — свадьбу максимально тихую и скромную!

— Да хоть на нас пятерых! — подхватила разговор вошедшая мама и крепко нас обняла. — Как же я рада за вас — дети мои!

Конечно, я прекрасно понимал, что пятью людьми просто не обойтись. Ну, с моей стороны людей точно будет немного больше, а вот со стороны Ани? Девушка ни в какую не желала приглашать родителей. Более того, они даже не знали, что их дочь в разводе.

— Неужели все настолько плохо? — мне было от ее рассказа дико. Оказывается, последний раз они общались тогда, когда меня не было. А до этого — полгода назад. И каждый разговор не нес в себе никакой полезной информации, лишь упреки и обвинения. Так в предпоследний разговор родители сообщили Ане, что она плохая дочь, так как не поддерживает их в финансовой плане. И их совершенно не волновало, что сама девушка сидит в декретном и доход ее, мягко говоря, никакой.

Родители считали, что дети должны им помогать равноценно и независимо от достатка и жизненной ситуации. Брат же старший помогал? Так почему не помогает младшая?

Я после этого коротко пояснения смотрел исключительно на Аню, поражаясь… всему. Как она все это время держалась, как не подавала виду, а ведь слова родителей ее сильно ранили.

— И ты прописана в их доме? — кстати, да. Мы живем вместе, и быт делим на двоих, но Анюта пока еще не моя. Пока!

— Да, — вздохнула, смотря при этом в окно.

Я прекрасно был уведомлен, что постоянного места регистрации у нее не было, в наше городе временная прописка, которую приходилось постоянно обновлять, затрачивая на это личное время.