- Нет, Лёша, я обманываюсь, когда верю, что все еще можно начать заново! – дергая дверь на себя, прикрикнула девушка, - и, наверное, мне стоило выстрадать все эти годы, чтобы это осознать! Уходи Алексей, - смерив все еще любимого, холодным взглядом, - Если я, хоть что-то значу для тебя…
Затаив дыхание, Кира выжидающе уставилась на мужчину. Знала, на что давить. Знала, что ведь значит. Что только подобные слова смогут заставить его сейчас оставить её в покое. Знала, что ведет себя глупо… Сначала умоляя прийти, и тут же прогоняет, так и не дав ни малейшего шанса объяснится.
Изначально надеялась, что объятия любимого способны излечить от боли и одиночества, а потом, вдруг прижавшись к нему, поняла, что лучше уже не будет. Совместного счастья для них тоже не будет. И не потому, что не любят… Как раз таки наоборот, слишком сильно любят. Теперь девушка не сомневалась даже в чувствах Алексея. Даже не так важно, почему все эти годы, невзирая на обоюдные чувства, они были по-отдельности… Просто эта их любовь… она медленно и мучительно продолжала убивать. Заколдованный круг какой-то… И врозь невозможно. И будучи вместе тоже одна боль, убивающая остатки разума и не позволяющая просто жить…
Говорят, есть настоящая любовь, которая способна выдержать любые испытания, которую люди переносят сквозь всю жизнь, не утратив ни капельки теплоты, по отношению друг к другу. Когда-то Кира искренне верила, что их с Лёшкой чувства именно такие. А потом, в какой-то момент осознала, что такая любовь должна приносить только свет и радость. Их же любовь была сродни мучению.
Любовь-истязание, любовь-зависимость… Вот они слова, характеризирующие их чувства друг к другу. Зависимость, от которой рано или поздно нужно избавляться. Равносильно пагубной привычке. Сродни алкоголизму или наркозависимости. Возможно не самые удачные сравнения, но зато довольно многозначительные. Им так же нужно от этого избавляться… Причем стоило это сделать уже давно. Еще тогда, когда вроде бы расстались окончательно. Но главная проблема, что эти последние несколько лет, Кира попросту этого не понимала, продолжая беречь и лелеять в самых потаенных глубинах души это странное чувство. Тогда, как стоило рубить последние нити на корню. Да, больно. Да, тяжело. Но лучше один раз отмучиться, чем страдать бесконечно. Как жаль, что девушка осознает этот печальный факт только теперь, когда испытала на себе все круги персонального ада, оставшись один на один со своей зависимостью и невозможностью утолить мучительную жажду…
Нужно было еще тогда что-то менять в жизни, а не сидеть и ждать чего-то утопичного. Элементарного возвращения Алексея. И не сравнивать с ним всех мужчин, которые так или иначе пытались за ней ухаживать, а попросту хватать кого-то наиболее достойного и пытаться строить новую жизнь. Любовь это, безусловно, прекрасно, но порой даже она не способна удовлетворить все потребности. Ведь порой напротив, хватает взаимного уважения и доверия, симпатии и влечения, чтобы быть счастливыми вместе. Если же нет доверия, то трудно спасти даже самые великие чувства… А в наличии доверия к Алексею, Кира сейчас очень сильно сомневалась…
- Чего ты этим добиваешься, Кир? – заглядывая в глаза девушки, тяжело вздохнул Мартынов, - проверить мои чувства? Заставить сейчас уйти, чтобы потом обвинить в малодушии, неумении настоять на своем? Чтобы после заявить, что ты имела в виду совсем не это, а это я, дурень такой, послушался тебя, потому, что не сильно и хотел возобновлять отношения? Скажи, ты этого хочешь?
Кажется, Алексей начинал злиться. И если они и дальше будут продолжать этот разговор, то станет только хуже. Если в принципе в их ситуации может быть хуже…
- Лёш... - опуская взгляд, пробормотала Слепцова, прислонившись лбом к двери.
- Хорошо, Кир, - не давая девушке закончить, вдруг уверенно заявил Лёшка, - если ты сейчас этого действительно хочешь, то я уйду. Наверное, ты права. Нам обоим о многом нужно еще подумать, - с этими словами мужчина нехотя отвернулся, и сделал несколько коротких шагов в направлении лестничной клетки. После чего на секунду застыв, резко обернувшись, самоуверенно выдал, - только учти, что я так просто этого не оставлю. Теперь я сделаю все, чтобы мы были вместе. Хочешь ты этого или нет.
С этим Алексей снова отвернулся, чтобы вихрем взметнуться вниз по лестнице, не желая больше слышать никаких возражений, которые всенепременно последовали, останься он еще на мгновение. Теперь мужчина твердо все для себя решил. Он отчетливо видел, с каким трудом давались любимой эти слова. Как она колебалась, пытаясь вмиг решить для себя, что же лучше - один раз поверить и получить в вознаграждение любовь, или снова замкнуться в себе, и остаться ни с чем, обрекая двоих на мучительные страдания...
Сегодня Кира сделала выбор не в пользу Алексея. Но это только сегодня. Стена уже рушится, чего бы она ни говорила. Она сама позвала его. Она сама призналась, как нуждается в нем... Чем это обернулось впоследствии, это уже совсем другой вопрос...
Сейчас главное не упустить её насовсем. Просто не отпустить. Как когда-то не отпустила сама Кира... Даже невзирая на то, что тогда во многом все было сложнее...
- Лёш… ну что там? – взволнованный голос любимой тяжелым металлическим звоном прошелся по сердцу, заставляя Алексея растерянно поджаться от собственной беспомощности.
По голосу Киры было отчетливо слышно, что она не меньше его, если не больше, со страхом и ужасом ожидает каких-то вестей. Чего-то, что могло бы сказать – «Вот они, перемены. Уже завтра все будет по-другому...» И хоть за последний месяц это никоим образом не произносилось вслух, оба знали, что от сегодняшнего дня будет зависеть многое. Будет зависеть их дальнейшая жизнь. День, который станет незримым предзнаменованием предстоящих перемен. Его ждали все трое. И неважно, что только для Евы он официально значился важным событием. Для Киры и Лёшки по внутренним ощущениям этот день был едва ли ни необходимее и ожидаемее…
И как бы Мартынов хотел сейчас сказать что-то оптимистичное. Что-то, что могло бы успокоить любимую и заставить с облегчением вздохнуть. Но, увы… Он уже не был уверен ни в чем.
Почти полтора месяца прошло с того момента, когда Кира добровольно пришла к нему. Решилась остаться. Как она сказала, навсегда. И неважно, что будет потом. Просто, чтобы быть рядом. Разве мог Алексей после такого её отвергнуть? Разве мог оставить все как есть? Нет, теперь он просто обязан был вырваться из замкнутого круга, куда собственноручно, не без помощи Евы и её капризов, забрались все трое.
Месяц, словно на пороховой бочке. Когда он уже боялся и предположить, что принесет день завтрашний. Это было так… странно. Ева, словно ничего не замечая, или не желая замечать, ежедневно изображала счастье и радость на лице при Лёше. Пыталась вести себя, как ни в чем не бывало. Будто и не было тех разговоров в машине, и в больнице в первый день, когда Ева узнала о ребенке и собственной внешности. Она словно потерявшись во времени, пыталась сделать видимость нормальной семьи, которая у них могла бы быть когда-то, сложись все иначе. Даже холодность и равнодушие мужчины, наравне с безразличной вежливостью и терпением, не мешали девушке строить планы на будущее.
Господи, иногда Алексею казалось, что его жена помутилась рассудком! Иначе как еще можно назвать все эти её разговоры о том, что будет, когда она выйдет из больницы. Какие-то нелепые предположения о будущем ребенке. Подумать только! Она снова хотела ребенка. Какой к черту ребенок, когда Лёшка еле сдерживал себя, чтобы не сорваться. Скрепя зубами старался вежливо и спокойно утихомирить жену, убеждая, что рано пока обо всем этом думать. Что для начала нужно подумать о собственном здоровье, а уже потом размениваться на другие, столь абсурдные желания...
Сколько раз он готов был послать все куда подальше, плюнув на чувства Евы. Сколько раз он сдерживал себя только потому, как знал, что именно он виноват в том, что стало с женой. Потому что доктор неоднократно, видя едва ли не срывающегося Алексея, снова и снова убеждал, что Еве сейчас ни к чему такие разговоры. Что лучше повременить для её же душевного равновесия и комфорта, иначе неизвестно чем в следующий раз может обернуться её истерика. И тут уже дело было не просто в срыве. Ева была на грани. Малейшая оплошность, и нет гарантии, что помимо поврежденной внешности с ней не случится ничего более болезненного и сложного для всех, вплоть до помутнения рассудка.
