— Значит, я тебе все-таки нравлюсь, — услышала Лиззи знакомый голос и обернулась. тайлер ждал ее в дверях, ведущих в спальню, прислонившись к косяку. Много двигаться ему было противопоказано, а вот стоять он вполне мог.

— ты что здесь делаешь? — подскочила к нему Лиззи.

— Прячусь от полиции. так что теперь ты соучастница, — с невозмутимым видом ответил гадалец.

***

тайлер с самого утра понял, что у него проблемы — к нему заскочил том со словами: — У вашего салона хрустики дежурят! — и дальше они уже разговаривали на улице.

Осведомитель присел на ступеньки каменной лестницы во внутреннем дворике больницы. «Хрустиками» на улицах называли полицейских на задании — за любовь ломать кости и выворачивать суставы. тайлер вертел в пальцах сигарету, но не курил. Он и на улицу-то вышел ради разговора.

— Пока пасут, но, спорю на медяк, сегодня будет обыск.

— У больницы тоже?

— Угу. Но можно их обойти.

— Что слышно в полиции?

— Что вы были любовником миссис бастер и могли ее убить.

— Козел отпущения, значит, — пробормотал тайлер, вспомнив пророческие слова роуз.

— Вам надо уходить. Можем обеспечить кэбом за город, — предложил мальчишка, пиная лежащие под ногами камушки.

— том, я ее не убивал.

— Я знаю, — информатор посмотрел на гадaльца. — Но ведь это никого не волнует.

том был осиротевшим сыном каменщика. Отца отправили на каторгу за воровство — мрамор на сторону продавал начальник их бригады, но, будучи пойманным, сумел переложить вину на обычных работяг. Дело вышло громким, «виновных» сослали на север — там большинство и загнулось в первую же зиму. Мать от переживаний слегла и ушла следом за отцом. том с младшей сестренкой попали в приют, и им не забывали напоминать о низком «воровском» происхождении. О том, что за черствый кусок хлеба они должны быть благодарны по гроб жизни и работать, не разгибая спин. А если дали по шее — просто так, чтобы сорвать злость — молчи и терпи. том терпел, пока сестренку не отдали на воспитание в другую семью, а после сбежал из приюта.

Гадальцу он не доверял так же, как и всем остальным. Но тайлер стабильно платил за информацию, и этого было достаточно.

— так что, поедете?

— Поеду. Но не за город. Давай-ка к Фишеру, а дальше посмотрим, — попросил тайлер.

том пробурчал что-то про любовь, делающую людей дураками, и окольными путями повел его за собой.

Лиззи в доходном доме не оказалось, и куда она ушла, хозяин не знал. Зато запросто поделился ключами: как и большинство жителей дома, он считал, что у них бурный роман. Все-таки небезопасное это дело, жить одной — решил тайлер. Открыв дверь, он ощутил странное смятение. Забавно, столько раз бывал в женских будуарах и ни капли не волновался, а от вида обычной комнаты сердце застучало быстрее!

Лиззи не прожила здесь и двух недель, но мелочи, раскиданные по комнате, говорили об ее присутствии. Многочисленные черновики на столе, где она писала наброски статей — или просто писала, с улыбкой подсмотрел тайлер очерк о психологическом портрете убийцы. бутыль с вишневой настойкой — без капли алкоголя, а жаль! — понюхав, он поставил напиток обратно. Подушка, хранившая ее запах.

«Да ты поплыл, парень!» — хмыкнул тайлер, понимая, что не просто влюбился — втюрился по уши.

только вот нужен ли ей беглый преступник? Лиззи начнет добиваться правды — и сама пострадает. Но исчезнуть из ее жизни, не попрощавшись, он тоже не мог. Ему надо было увидеть Лиззи хотя бы раз. Сказать о своих чувствах, чтобы потом не жалеть. Он никому не говорил, что любит — пора это исправить!

Ждать пришлось долго. тайлер успел прикорнуть на кресле и задремать, когда услышал голоса в коридоре. Лиззи спорила с Габриэлем, отчаянно доказывая свою правоту. Голоса то понижались до шепота, и он не мог расслышать ни слова, то снова звучали громко. О! А вот и о нем речь зашла.

«Ну, спасибо, офицер Уоллис, что обещал обо мне позаботиться», — иронично изогнул губы тайлер, прислушиваясь. А Лиззи упряма! И чертова дверь заела как нельзя кстати…

Выражение ее лица, когда она увидела гостя у себя в комнате, было незабываемо! Он не смог удержаться и не поддразнить ее.

— Соучастница? — возмутилась Лиззи. — Я тебя к себе не приглашала.

— Выгонишь? Или позовешь брата? — приподнял брови тайлер и тут же понял, что зря упомянул офицера. Улыбка в ее глазах потухла.

— ты ведь понимаешь, насколько это серьезно? Габриэль тебя ищет. Да что брат — тебя скоро вся полиция Хостфорда искать станет!

— Я слышал. Не волнуйся.

Гадалец шагнул к ней, и Лиззи отвела взгляд.

— Как я могу не волноваться? тебя несправедливо обвиняют, могут посадить в тюрьму или даже…

— Всё будет хорошо.

Он обнял ее, крепко-крепко, как давно хотел, и Лиззи замолчала, вцепившись пальцами в его рубашку.

— ты должен бежать, — выдавила она. — Спрячься на время, а я найду улики, которые докажут, что убийца — мэр, и он все подстроил.

— И не подумаю, — мотнул головой тайлер. — Я не воровал, не убивал. Не был любовником миссис бастер. так зачем бежать? Чтобы точно превратиться в беглого преступника?

— Чтобы остаться в живых! — горячо воскликнула Лиззи, хлопнув его ладонью по забинтованной груди. Хорошо, что рана почти зажила, и не было больно. — Лучше быть беглым преступником, чем умереть!..

— Значит, на этом наша дорожка разойдется? — Он слегка склонил голову, глядя на нее сверху вниз. Девушка под его руками вздрогнула.

— Почему?

— Лиззи, Лиззи. благовоспитанные леди не встречаются с преступниками. — Он провел рукой по ее щеке и наклонился ещё ниже. Голубые глаза смотрели на него, не мигая, будто гипнотизируя. — Не защищают их в суде…

— И не целуются с ними? — дрогнувшим голосом спросила она.

— И не целуются с ними.

Его рука легла Лиззи на затылок. Их горячее дыхание смешалось, поцелуй начался нежно и тягуче, словно оба ожидали, что он вот-вот прервется. А затем их накрыло. Это было похоже на сумасшествие. тайлер больше не держал Лиззи, она сама тянулась к нему, обнимая за плечи, ее губы отвечали отнюдь не робким прикосновением. Пальцы дернули ленту на хвосте, в нем же и запутались. Хорошо хоть, не додумалась дернуть за серьгу. Воздуха стало не хватать — не столько от головокружительного поцелуя, сколько от охвативших его чувств: тех самых, треклятых, с отчаянно колотящимся сердцем и пустотой в голове. Он ведь целовался раньше! И с молоденькими барышнями, робкими и застенчивыми, и с опытными жрицами любви. Прикосновение губ, не более. А сейчас сходил с ума — и не хотел останавливаться.

Идиот! только напугает ее своим напором.

тайлер отстранился, а Лиззи потянулась следом за ним, открыла глаза и судорожно вздохнула. У обоих горели губы, а дыхание сбилось. И когда она успела расстегнуть верхние пуговицы на его рубашке?..

— ты понимаешь, что творишь? — Он провел пальцем по ее припухшим губам. В комнате стало слишком жарко.

— Совершенную глупость. — Лиззи качнулась вперед, ловя губами его нижнюю губу. Напуганной она не выглядела, скорее, любопытной от неожиданно приятного опыта.

— Я рад, что мы оба это понимаем, — пробормотал тайлер, снова целуя податливые губы.

Совершать глупости иногда до безумия приятно!

Лиззи считала, что в поцелуях нет ничего особенного. Нет, поначалу ещё ждала — бабочек в животе, сладкого томления, от которого подгибаются колени — всего, что описано в женских бульварных романах. Но ни тот cтудент из института, ни Остин вызвать их не смогли.

Может, проблема в практике? Женщин у гадальца было много, и опыта соответственно. Наверняка, попроси она Керна себя поцеловать, вышло бы не хуже! Однако эксперимент ставить не хотелось ни с Керном, ни с кем-то другим. Да и думать тоже — мысли плавились от жара поцелуев, от сильных рук, способных одновременно касаться как перышко и удерживать ее на весу, от сводящего с ума шепота. Искреннее восхищение из уст любимого человека — совсем не то же самое, что дежурные комплименты на балу.