— Пойдем? — спрашивает спокойно Яр.

Я киваю и мёртвой хваткой цепляюсь в его руку. Впрочем, он в свою очередь тоже не торопится отпускать мою. Интересно почему? Это спектакль для Милы? Создать иллюзию счастливой семейной пары? Либо же Ярослав просто разгадал моё нервное настроение и пытается помочь?

Мы подходим ближе, и время будто замирает. Воздух вокруг нас наэлектризовывается и трещит. Всё дело в Радмиле, которая в упор смотрит на Яра, не замечая ничего и никого вокруг. Только его одного. А он смотрит на неё.

— Привет, — негромким, но мелодичным голосом произносит Радмила.

Яр её игнорирует, и я, соответственно, тоже, хотя обращалась она, конечно же, не ко мне. Просто нас не представили и, по сути, я не должна знать, кто она такая. Но знаю, потому что провела расследование на страничке Ярослава и подслушала его телефонный разговор.

Только мёртвый не почувствует сильнейшую химическую реакцию между Радмилой и Ярославом. Даже взгляд поднимать не нужно, чтобы ощутить исходящие волнами вспышки страсти и ревности. Ей тоже больно. Возможно, почти как и мне. Хочется биться головой о стену и кричать в голос.

Я глубоко вдыхаю, делая вид, что ничего не замечаю. Смотрю на Галю, в вене которой торчит игла, и вспоминаю, зачем вообще сюда приехала. В дороге сестре капали лекарство, чтобы поднять упавшее до критической точки давление.

— Везите в малую операционную, — командует врач и тут же обращается к Жарову: — Я ни при чем. Не надо так на меня смотреть.

— Потом поговорим, Санна, — отвечает Яр.

— Договорились.

Санна пытливо смотрит на меня.

— Кто-то будет подниматься с больной?

Галя тихо стонет и зовёт меня по имени. Ищет глазами.

Я должна, наверное. Помочь сестре прийти в себя после наркоза и побыть немного рядом. Она одна, любимый человек от неё отказался. Вот только как же сильно не хочется отпускать Ярослава и оставлять его один на один с Радмилой. Кажется, если я это сделаю, то мир разломится пополам и случится что-то непоправимое.

— Я поднимусь, — обращаюсь к Яру, встав на носочки и приблизившись к его лицу.

Он переводит свой взгляд на меня, и я содрогаюсь. Он не ледяной, мамочки. Там бушующий огонь, ярчайшее пламя. Мне даже и не снилось подобного!

Боже, пожалуйста, дай мне сил, чтобы прилюдно не разреветься от удушающей обиды и ревности. Возможно, когда-нибудь Яр посмотрит так и на меня.

— Хорошо, — отвечает Жаров. — Я подожду тебя в машине.

Он отпускает мою руку и поглаживает по спине. Мне хочется перенестись в гостиную квартиры, забраться на диван и смотреть фильм, тесно прижавшись к Яру. Вместо этого я поднимаюсь по ступеням в отделение гинекологии, с трудом сдерживая подбирающиеся к глазам слёзы. Если Ярослав захочет, то встретится с Милой и во время работы, и до, и после. Одна случайная встреча у больницы ничего не изменит. Не изменит же? Боже.

Оказавшись в одноместной стерильной палате, я расправляю постель и вспушиваю подушку. В сердце медленно впиваются иголки.

Они разговаривают. Яр и Мила. Прямо сейчас. Вдвоем.

Охота бросить всё и спуститься вниз. Знаю, я ужасная сестра, но ни капли не думаю о Гале, хотя её увезли на повторную чистку. На второй наркоз подряд.

Я слышу, как в сумочке играет телефон. Нервно подбегаю к креслу, открываю молнию и выуживаю мобильный, мысленно гадая, кто это может быть. С опаской жду, что это Ярослав. Но на экране светится номер отчима.

Обессиленно плюхнувшись в кресло, отвечаю на звонок.

— Слушаю.

— Галя с тобой? — спрашивает Роман Геннадьевич, не поздоровавшись.

— Она принимает душ.

— Как только освободится — пусть меня наберёт.

Я заканчиваю разговор, потому что слышу грохот в коридоре. Дверь в палату открывается, и медперсонал привозит Галю. Ей помогают лечь на кровать и накрывают теплым одеялом.

Санна заходит следом и поясняет мне, что сестре сделали повторное выскабливание. Её состояние удовлетворительное, угрозы жизни нет. Она разговаривает ровным тоном, но то и дело поправляет за ухо выбившиеся пряди волос.

— Понаблюдаем пару дней, сделаем УЗИ и, если всё будет хорошо, выпишем, — произносит врач.

Я смотрю на Санну с интересом. Кто она? Кем приходится Радмиле? То, что они стояли вместе и болтали, пока скорая выгружала каталку, говорит о том, что девушки как минимум близки. К слову, сама Санна смотрит на меня равнодушно и вовсе незаинтересованно. Не пялится, не переходит грань врач-родственник пациента.

— Спасибо вам за помощь, — обращаюсь к ней.

— Не за что, — Санна разворачивается, чтобы уйти, но у двери произносит: — Ах да, на будущее — часы приема у нас строго с восьми до двадцати. Сегодня экстренный случай, да и Ярослав попросил, поэтому я позволила.

— Хорошо.

Санна прикрывает дверь, а я подхожу к Гале, которая вот-вот начинает отходить от наркоза. Она бессвязно мычит и машет руками. Жаль её. Правда жаль. За свои ошибки и связи с женатым она расплатилась сполна. А мужчина? Он тоже понесёт наказание? Или ему всё сойдет с рук?

Я присаживаюсь на кровать и пытаюсь разобрать, чего хочет сестра.

— Воды? — переспрашиваю Галю. — Нет, воды пока нельзя! Через час!

— Мне плохо, Сонь. Так плохо… — шевелит губами сестра. — Во сне я видела ребёнка, которого убила. Он плакал и тянул ко мне свои ручки. Мальчик. Светленький, весь в отца.

Я закрываю рот ладонью и качаю головой.

— Я поступила ужасно, Сонь? — спрашивает Галя, приоткрыв веки.

— Ты просила не осуждать. Я не буду.

— У меня не было выбора. Отец бы меня убил.

— Я знаю, Галь. Ситуация безумно тяжелая, даже не представляю, через что тебе пришлось пройти и что бы я делала на твоем месте.

Она слегка улыбается и вновь закрывает глаза.

— Кто он, Галь? Может, дать огласку? Наказать мужчину? Проучить?

— Моего возлюбленного зовут Егор Змиевский, — отвечает без промедления Галя. — Помнишь его?

Я напрягаю извилины. Кажется, он владелец нескольких продуктовых магазинов в посёлке и одного бара, в котором приличной девушке явно не место.

— У него двое детей и красавица-жена. А ещё они по воскресеньям посещают церковь, — произношу негромко.

— Именно так. Да. Егор жутко разозлился, когда я сообщила ему о беременности. Он обещал, что находится в процессе развода с женой, и я поверила. Дура, да?

— Все мы немного дуры, когда дело доходит до любви.

— Я не хочу огласки. Ничего не хочу. Только уехать из поселка. К черту всё.

— Правильно, Галь, — отвечаю сестре. — Уедешь, начнешь новую жизнь. А сейчас немного поспи.

Я поправляю подушку и подтягиваю одеяло повыше. Сестра засыпает, а я жму кнопку вызова персонала. Молоденькая и бойкая медсестра заверяет меня в том, что я могу смело ехать домой — она всегда на подхвате.

На часах половина второго, когда я выхожу на крыльцо и всматриваюсь в темноту. Нехорошее предчувствие прямо-таки давит изнутри.

Спустившись вниз, я ожидаемо не нахожу автомобиль Ярослава.

Обхожу почти пустую парковку и горько усмехаюсь. И такая смертельная усталость накатывает, что я присаживаюсь прямо на бордюр и обхватываю голову руками. Лёгкие обжигает кипятком, я силюсь, чтобы не расплакаться, но ни черта не получается — слёзы брызжут из глаз, а из груди рвутся глухие рыдания. Яр не дождался меня. Так бывает, наверное, когда женишься из жалости и чувства долга.

Возможно, Ярослав с Радмилой поговорил и что-то для себя выяснил. Осознал, что между ними сильные чувства. Гораздо сильнее обещанных принципов. Я оказалась лишней в этом непростом любовном треугольнике.

— Девушка, вам плохо? — спрашивает приятный женский голос.

Я вытираю слёзы тыльной стороной ладони и поднимаю голову. Смотрю на невысокую женщину в белом халате. В руках у неё какие-то швабры и тряпки.

— Всё в порядке. Сейчас вызову такси и уеду…

— Вы только с бордюра встаньте, — советует женщина. — На улице холодно, простудитесь. У нас в гинекологии знаете сколько девчонок молодых лежит из-за проблем по женской части?