Эти губы изогнулись в полуулыбке.

— Привет, Сэм…

— Привет, — прошептала я. — Ты шел ко мне?

Полуулыбка Карсона стала улыбкой, а мое сердце екнуло. От одного из его передних зубов откололся кусочек.

— Вообще-то я здесь, чтобы повидаться со Скоттом, но…

— О… — Я почувствовала себя самой большой дурой на свете. — Ну тогда тебе лучше идти.

— Да, надо идти. — Его взгляд упал на мои губы, и мой живот сжался. — Но тогда ты должна сначала освободить меня. Только не торопись.

Мои щеки запылали.

— Дельное предложение.

— Ну да, — пробормотал он.

А я не могла даже шелохнуться. Мир мог обрушиться рядом с нами, но я бы и на миллиметр не сдвинулась — я лежала в объятиях Карсона.

Не знаю, сколько времени мы провели в таком положении, но очнулись от слов Скотта:

— Хотелось бы узнать, ребята, что здесь происходит.

Карсон счастливо усмехнулся, и этот звук проник в каждую клетку моего тела.

— Мы просто боролись.

— Я сразу это понял, — сухо заметил Скотт.

Скатившись с Карсона, я вскочила.

— Я налетела на него в коридоре и сбила с ног. — Кажется, возникла необходимость объяснить ситуацию. — Мы не боролись… Да и вообще ничего не делали.

Губы Скотта искривились — он как будто пытался подавить усмешку.

— Да нет, Сэм, все в порядке. Для меня лучше видеть тебя на Карсоне, чем на Деле. Прости.

Челюсть у меня отвисла.

— Да это вовсе…

— Отлично! — объявил Карсон, обнимая меня за плечи. — У нас есть разрешение твоего брата.

— Послушай, ты же действительно ненавидишь Дела, — сказала я, не обращая внимания на эти объятия.

Скотт потер висок тыльной стороной ладони.

— Да, это верно, я действительно не люблю его.

— Почему?

— Просто не люблю — и все. — Брат развернулся и направился обратно в свою спальню.

Я высвободилась из объятий Карсона.

— Ладно, посмотрим…

— Послушай. — Он остановил меня, взяв за руку. — А куда ты так спешила?

— Да просто собиралась… пройтись.

— Так ведь уже почти девять.

Я пожала плечами, и в этот момент мой желудок решил заурчать.

— Или чего-нибудь поесть. Может быть, мороженого. Я видела упаковку с двойным шоколадным. Не могу припомнить, когда в последний раз ела мороженое. — Я болтала, не особенно задумываясь над своими словами, но никак не могла остановиться. — Понимаешь, я не могу вспомнить почти ничего из того, что было, да это не так уж и важно. Вчера я обнаружила, что мне очень нравятся гамбургеры без помидоров. Без маринованных огурцов, но с дополнительным ломтиком бекона.

Я все говорила и говорила, а улыбка Карсона теплела.

— Ну а как насчет сыра?

— К сыру у меня двойственное отношение, — тоже улыбнулась я.

Несколько дней назад со мной произошло примерно то же самое — я не могла остановиться, разговаривая с Делом, и ему это не очень понравилось.

Карсон отпустил мою руку.

— Так что насчет мороженого… Ты и правда видела его?

— Ну да.

— Угостишь?

Этот вопрос пробудил в моем сердце все возможные разновидности счастья.

— Я думала, ты пришел, чтобы повидаться со Скоттом.

— Он подождет. — Карсон слегка подтолкнул меня плечом. — Как ты считаешь?

Я, взглянув на него, решила, что поесть вдвоем мороженого — вовсе не смертный грех, и, возможно, это отвлечет меня от грустных мыслей.

— Конечно, подождет.

Карсон последовал за мной вниз. На кухне я достала серебряные приборы и креманки и начала накладывать в них мороженое. Свою порцию Карсон посыпал тертым шоколадом. Я последовала его примеру, и мы уселись за барную стойку лицом друг к другу.

— А где родители? — спросил он, перемешивая шоколадную стружку.

— Где папа, я не знаю, а мама уже в постели. — Я наклонилась вперед и добавила приглушенным тоном: — Я думаю, больше ей особо нечем заняться… Она всегда была такой?

Карсон поднял на меня глаза и поднес ложку ко рту.

— Я довольно редко видел ее. Она не одобряла мои визиты, поэтому я обычно старался приходить к вам пореже.

— Почему? — нахмурив брови, спросила я.

Карсон помешал начавшее таять мороженое.

— Думаю, это все из-за моего отца. — Помолчав и пожав плечами, он продолжал: — Она, наверное, думает, что я украду что-нибудь ценное.

Я так сильно сжала ложку, что не удивилась бы, если бы согнула ее.

— Ну что за чушь! Твой отец ничем не отличается от моего. Они просто делают разную работу. Я не думаю, что это так важно.

Он снова посмотрел на меня тем же самым взглядом, отчего я почувствовала себя пазлом, к которому он не знал, как подступиться.

— А ты знаешь, я всегда находил это забавным.

— Что именно?

— То, что однажды сказал мне Скотт: ваш отец был практически таким же, как мой, пока не встретил вашу мать. У него не водилось денег, он был из простой семьи, ну и все прочее, поэтому я никогда не мог понять, как они нашли общий язык.

А это был пазл, к которому я не могла подступиться.

— Я и сама не знаю, ведь моя мать родом…

— …из потомственной денежной аристократии. И их потянуло друг к другу? Может быть, он попросту очаровал ее?

На моем лице появилась улыбка, когда я представила себе, как отец завоевывает сердце матери, пуская в ход весь романтический арсенал, но потом подумала о том, в кого они превратились сейчас. Отношения между мной и моей щеткой для волос были более романтическими, чем отношения между родителями.

Карсон зачерпнул полную ложку мороженого, да еще с верхом.

— Вкуснятина.

Наблюдая за его раскопками в креманке, я дождалась, пока большая часть моего мороженого растаяла, и принялась размешивать его, превращая в подобие пудинга. Карсон, увидев это, рассмеялся.

— А мне нравится такое, — с улыбкой возразила я.

— Да, ты делала так в детстве и этим буквально сводила свою маму с ума.

Шоколад стекал с моей ложки, его крупные капли шлепались в креманку, а я смотрела на Карсона изучающим взглядом.

— А мы действительно были лучшими друзьями?

Он утвердительно кивнул.

— Да, были… И долгое время мы были неразлучны.

Уже, наверное, в тысячный раз после того, как я узнала, что имя «Карсон» было ответом на мой проверочный вопрос, я пыталась представить нас за общими занятиями и делами — играми, уроками, шалостями. Как это ни печально, ничего конкретного мне вспомнить не удалось, несмотря на все мои старания. Если уж говорить по-честному, то, возможно, именно отсутствие тех воспоминаний я переживала больше всего.

— У тебя такое лицо, — заметил Карсон, взъерошивая свою шевелюру, — как будто ты чем-то недовольна. Может, компания неподходящая, а?

— Да ну что ты! Совсем наоборот, — заверила его я. — Просто мне не дает покоя то, что я не могу ничего вспомнить. Я думаю… мне наверняка понравились бы эти воспоминания.

Наши взгляды на мгновение встретились.

— Но я ведь все помню! Если хочешь, могу поделиться с тобой самыми яркими воспоминаниями.

Я не могла сдержать радостную улыбку.

— Я бы очень хотела этого.

И Карсон сдержал обещание. Когда мы покончили с мороженым, он уже прошелся по самым памятным событиям нашего детства. Рассказал, как мы гоняли на велосипедах, лазили по деревьям, плавали, строили крепости из веток — мы все это делали. Оказалось, что я даже сломала руку и Карсону тоже. Это произошло, когда мы прыгали с одной из скал на Дьявольской берлоге, и я потащила его за собой. Из-за этой травмы он пропустил целый сезон в Детской бейсбольной лиге.

Скотт оказался прав — в детстве мы были практически неразлучны.

Пока Карсон говорил о нас, вокруг его глаз собрались мелкие морщинки, пристальный взгляд не отрывался от меня, а горящие любовью глаза сияли, как лазурит. Когда он умолк, я почувствовала внезапную тяжесть в груди. Часть рассказанного им мне понравилась; временами от счастья я была готова воспарить, но кое-что вызывало смущение и стыд.

— Мне очень жаль, что я так себя вела все это время, — снова сказала я. Тот факт, что я по-доброму относилась к его матери, а потом и к нему после ее смерти, никак не повлиял на все остальное. — Ты не заслужил такого отношения… Да, в общем, я докатилась.