Несмотря на некоторую внешнюю видимость спокойствия, положение ухудшалось. Защитники Зареченска пытались по полной программе воспользоваться этаким окном в боях, чтобы укрепить собственные позиции и найти выход из сложившегося положения. Однако тянуть время слишком долго нельзя было категорически. Ишхиды количественно превосходили людей, и чем дольше такая ситуация на фронте длилась, тем быстрее лесная армия восполняла потери. Каждый день разведка докладывала, что к противнику прибывают небольшие отряды подкрепления. Зареченцам же резервы ждать было неоткуда. И с этим дисбалансом сил надо было что-то делать. И срочно.

Александр сформировал на глазных яблоках линзы и вгляделся вдаль, стараясь рассмотреть в подробностях, что там делают ишхиды. Противник особо не скрывался, лесные солдаты часто в последние сутки вылезали из окопов, которые они, подражая людям, во множестве нарыли в холмах напротив позиций зареченцев. Бер отрегулировал волевым усилием резкость и сосредоточил внимание на одном примечательном ишхиде, который выделялся среди остальных богатыми, вычурными доспехами. Явно офицер. Способность приближать отдаленные объекты ему нравилась всё больше и больше. Несмотря на то, что расстояние до офицера было не меньше пары километров, Александру казалось, будто бы он стоит буквально в метре от него. Стало возможным рассмотреть каждую царапинку на пластинчатом доспехе, каждую линию гравировки на большой грудной пластине. Сложный цветочный орнамент невольно заинтересовал Александра. Десяток секунд полюбовавшись на искусную работу, Бер перевёл взгляд на лицо вражеского офицера. Примечательное лицо. Полные губы, нос небольшого размера, глаза светлые. Обычно внешность ишхидов людямна первых порах кажется одинаковой — близко посаженные глаза, узкое лицо, орлиный нос, как у североамериканских индейцев, конусообразный подбородок, чёрные густые волосы и, конечно же, заостренные уши. Всё это вместе создаёт впечатление одинаковости и нужно время, чтобы глаз привык и начал замечать отличительные детали. Александр не удивился бы, узнав, что и для ишхидов все люди одинаковы на вид. Скорее всего, так оно и есть. Ишхид поднёс к правому глазу нечто вроде монокля в толстенной костяной оправе и завертел головой, осматривая пространство между позициями противостоящих армий. Александр сразу сообразил, что устройство совсем даже не является классическим моноклем. Бер переключился на магическое зрение, стараясь рассмотреть устройство пристальнее, вдруг удастся что-либо полезное углядеть.

К удивлению ишхид словно почувствовал чужое внимание и устремил свой взор в сторону главы клана. Спустя десяток секунд вытянул свою длинную руку в направлении Александра, явно демонстрируя, что даже на таком расстоянии определил интерес человека к своей персоне. И это ещё больше удивило Бера. Однако на этом ишхид не остановился. Вполне человеческим жестом, сначала ткнул указательным пальцем точно на Александра, чтобы тот даже не сомневался, кого именно он имеет в виду, после чего провёл ладонью себе по горлу, показывая, что сделает с Бером самолично. Александр не успел на эту наглость как-то среагировать, как вражеский офицер развернулся и быстро исчез из поля зрения, спрыгнув в глубокую траншею на вершине холма.

— Ах, ты ж гадёныш остроухий, — только и успел пробормотать Бер с досады.

Справа послышались громкие крики и команды вперемежку с воплями нескольких гноллов. Глава клана тут же прекратил лицезреть окрестности и переключился на происходящее рядом.

— Что там творится? — возмутился громко Александр.

На его вопрос ответил Егор Сапрыкин, командовавший местной обороной и находящийся сейчас неподалеку от руководства:

— Да это мои бойцы чудят. Наверняка снова попытались научить гноллов курить табак. А местных от него выворачивает наизнанку, но не перестают делать попытки подражать людям, — и тут же стушевался, заметив недовольный, помрачневший взгляд Бера. — Виноват. Исправлю ситуацию, — поспешил заверить Сапрыкин.

— Очень на это надеюсь, — произнес Александр, — потому что, если гноллы траванутся, а в это время враг пойдёт в наступление, то вам же хуже будет. Вы бы их ещё самогоном поить начали.

Сапрыкин неопределенно дернул плечом после этого замечания и повернул голову в сторону, стараясь не встречаться с начальством взглядом. Врать Сапрыкин никогда не умел и знал об этом.

— Та-а-ак… А скажи-ка мне Сапрыкин… — Бер не успел договорить, как бывший омоновец моментально сам признался.

— Это было всего лишь один раз и виновные наказаны.

— Блин, ёлки-палки. Егор, ну что за детский сад… Война кругом, а вы хренотенью занимаетесь. Чтобы я больше об этом никогда не слышал, не видел и даже намека на подобное не происходило. Потому что если узнаю о курении и спаивании гноллов на боевых позициях, я вас сгною в подвалах. И вообще, где вы табак берёте? Тут Никифоров страдает от дефицита сигарет, а вы курево откуда-то достаете и раздаете аборигенам.

— Так народ выращивает потихоньку табак по огородикам своим. Говорят, с какой-то местной травой ещё смешивают и вроде как нормально.

— Что ещё за трава? Надеюсь это не та самая трава? — Бер с ещё большим подозрением посмотрел на бывшего омоновца. В памяти был ещё свеж инцидент с вэвэшниками-наркоманами.

— Не-не, командир. Я хоть и не курю, как и ты, но меня уверили, что это обычная безвредная высушенная травка, которую в табак добавляют из-за дефицита последнего. Конечно, смесь, говорят, горлодерная, но напряжение от дефицита сигарет немного снизилось.

Александр кивнул, показывая, что принял во внимание услышанное. Вообще это его упущение. Надо было давно озаботиться не только контролем за производством продуктов питания, но и за выращиванием табака или его замены. Однако он, как некурящий долго не обращал внимания на возрастающую проблему нехватки столько важного элемента повседневной жизни для многих уцелевших зареченцев. После войны надо будет решить и данный насущный вопрос, пока любители покурить не подсели по незнанию и глупости на какую-нибудь местную наркотическую флору и не подсадили окружающих. Никаких ишхидов тогда не понадобится — горожане сами передохнут. Только и без этой проблемы других дел невпроворот.

«Хотя… А озадачу-ка я этим Никифорова. Курит? Курит. Начальник? Начальник. Вот пускай и поработает «министром табакокурения», — про себя подумал Бер и успокоился, решив, на кого в будущем всё спихнет.

Ещё раз окинул взором степь перед Курганом и холмы напротив, стараясь детально запомнить позиции как свои, так и противника, после чего быстро повернулся к ожидающему его уазику.

— Сапрыкин, расслабься. Уезжаю уже. Но смотри мне, — Бер недовольно поджал губы. — Никакого курения и распития с гноллами.

— Александр Сергеевич, это было раз всего.

— Да хоть полраза по пол-литра…

— Понял я, понял.

— И еще… Там, — Бер подбородком указал на противоположную сторону, — ишхида шибко хитрозадого подметил. Так что будь осторожнее.

— Понял, командир, — кивнул на предупреждение Егор.

— Раз понял, то бывай… — Александр направился к машине.

Пока был тут, на позициях, в голове крутилась мысль, как улучшить положение и наконец Бер принял окончательное решение и теперь спешил поскорее обсудить его с Никифоровым и отцом. Батя всё-таки человек военный, умудренный опытом, и в данном случае стоило бы послушать, в том числе и его.

А дело, которое он задумал достаточно деликатное и сложное. Александр решил ни много ни мало, провести мобилизацию горожан. Та еще задачка, учитывая, что многие до сих пор стараются избегать не только вступления в более крупные общины, но и пытаются отсидеться за спинами солдат вэвэшников и бойцов клана. Это первый момент. Второе, что для себя наметил Александр — поговорить с Пшашихашем, чтобы тот со своими соплеменниками пулей мчался обратно в родное стойбище, и если тех не вырезала армия ишхидов, то попытался уговорить родителя собрать уцелевших и направить хашш на помощь людям. Александр, кажется, придумал, чем заинтересовать гноллов, дабы местные прайды оказали поддержку зареченцам в войне с ишхидами.