Но обдумывать её слова я конечно же не собиралась. Не скажу, что меня не тревожила моя судьба или судьба Даниэля. Теперь всё изменилось, мне было не плевать, и будущее стало для меня безумно важным. Но чтобы понять угрозу — нужно её оценить. У конфликта всегда две стороны. Вина лежит на обоих, и обе так же в силах этот конфликт уладить. Было бы желание. … И я поняла, что мне нужно прямо сейчас увидеть Артура.

Задавшись целью — я почувствовала, как именно нужно поступить, где искать. Будто меня кто-то направлял. Найти зеркала оказалось не сложно. Оказалось, рабочие сложили их все на чердаке, упаковав в чехлы. Я выбрала два самых больших зеркала и поставила их друг напротив друга, вскрыв упаковку.

Отражение Артура в полный рост, то есть отражение Баса, показалось через пару минут, и из этого зеркального коридора ко мне вышла тень.

— Она будет моим голосом, — звук издавала тень, но рот шевелился у отражения. И я уставилась на это лицо, ощущая, как медленно немеет моя кожа. — Ну, здравствуй, Шарлотта, — улыбнулся Артур. — Ты всегда была умной девочкой.

— Нет, я чувствительная дура! Я поддалась эмоциям и стала сочувствовать эгоистичному паразиту, проникнувшись к нему симпатией. Твоя история, твоя судьба тронули меня, ты же знаешь, я говорю искренне. Да, я страшно злилась на тебя, за то, что ты использовал тело Баса, но я надеялась, что у тебя всё получится, что ты вернешь себе собственное тело, и что Артур Корвин возродится в своей ипостаси. … Но ты струсил, смалодушничал, повел себя как капризный ребёнок. Так не честно, Артур. Вот так взять и отобрать у парня его жизнь. Я не смогла простить тебя за это, за то, что ты сделал с моим Басом, — по моим щекам в два ручья текли слёзы, потому что я не могла спокойно смотреть на тело человека которым дышала, которого любила. Бас стоял у меня перед глазами, разрывая моё сердце в клочья. — Я нашла спасение у стражей не потому что решила предать тебя Артур, а потому что должна была бороться за жизнь Себастьяна. Потому что я выбрала его, потому что это его время, его кровь течет в этих жилах, и он не заслуживает маяться лишь по нечётным числам. Каждому из нас выпадает шанс поступить правильно — ты им не воспользовался. Нужно было уйти с достоинством, и тогда тебя бы вспоминали с уважением.

— Иди ты к чёрту со своим уважением, Шарлотта! Особенно теперь, когда ты выбрала вовсе не Баса, как я вижу! — рявкнула тень голосом Артура. — Быстро же ты нашла ему замену! Всего лишь какой-то милашка страж — и тебе снова захотелось жить? Так вот мне тоже, дико, почти до истерики захотелось жить, и плевал я на кодекс джентльменов! Ты могла бы иметь всё Шарлотта! Всё, и даже иногда Баса. Но ты предпочла одноногого мальчишку, — Артур многозначительно скривился. — Очень скоро ты станешь вдовой, и я приду, чтобы выцарапать тебя из этого приюта убогих. Я намерен насладиться жизнью и состариться в этом теле, и заставить тебя глубоко раскаяться о содеянном.

— Конечно, можно жить ненавистью и до бесконечности уничтожать друг друга. А можно принять более мудрое решение и соблюдать шаткий мир, без разрушенных судеб и жизней. Компромисс выгоден обеим сторонам. Я знаю тебя куда лучше, чем стражи, Артур, и в тебе есть благоразумие, из своего заключения ты вынес урок…

— Точно! Я понял, что стражей нужно извести до единого! — не дал мне договорить Артур. — Мир станет гораздо лучше без этих озлобленных зануд. Я настроен немного похулиганить, благоразумие это скучно, Шарлотта. Вот ты — обвенчалась со стражем, — он недовольно покосился на моё кольцо, сморщился, будто учуял вонь. — Думаешь, это заглушит твою совесть? — хмыкнул Артур. — Это ты угробила Баса. И в глубине души ты это знаешь. Никакой муж, будь он хоть трижды одарённый страж — не избавит тебя от пыток, на которые ты себя обрекла.

— Гнусная ложь! — раздалось рядом и совсем другим голосом. Голосом, который уже стал для меня родным. — Ты жалок Корвин, раз боишься признать, что ошибаешься, — глаза Даниэля сверкнули превосходством. Затем пара быстрых движений и шепот вскользь — и зеркала рассыпались в прах. И только потом мой ….муж возмущенно взглянул на меня.

— И что это ещё за тайные переговоры у всех за спиной?! Ты спятила, Лу?! Ты хоть понимаешь, как это было опасно???

— Но попытаться… — я запнулась, осекшись о его острый взгляд. Мерзкое чувство неловкости от собственного поступка и испуг, я впервые испытала настолько сильное нежелание разочаровать его. Но в тоже время, всплыли слова Агаты.

— Моя тётя … мать … считает, что наш брак это всего лишь твоя цель поквитаться с ведьмаками, — продолжила я, под этим тяжелым, но очень красноречивым взглядом. Я видела, что Даниэль изо всех сил сдерживал своё бешенство. Хотелось думать, что ради меня.

— Небось, советовала расторгнуть до полуночи? — процедил он, подходя ближе ко мне. — На колени ещё не становилась? Нет? Значит, ещё всё впереди. …Лу, мало того, что ты смотришь на меня, спасибо, хоть не пятишься конечно, но почувствуй меня, — Даниэль взял меня за руку, прижав мою ладонь к своей груди, — Только ты решаешь, — его голос перешел на шепот.

— Всё так не определенно, мы ведь не знаем, что чувствуем друг к другу, никогда не говорили с тобой об этом, — тоже очень тихо произнесла я, глядя, как нервничая, он играет желваками.

— О любви так громко пишут, говорят и кривляются, что это определение для меня утратило смысл. Мне хорошо с тобой, как ни с кем другим, это даже в слова не вложить. Поверь, даже возможность поджарить задницу владыке теней, ни за что не вынудила бы меня брать в жены ту, к кому я безразличен. Твою душу ведь не обманешь, Лу, — его губы дрогнули, и Даниэль мягко улыбнулся. Даже не представляю, чего ему это стоило.

Так и есть. Никто не мог знать, ощущать и испытывать то состояние, те ощущения и переживания, которые мы с Даниэлем испытывали рядом друг с другом, ни Агата, ни стражи с их главой ордена, даже Артур. Знала только я, знал только Даниэль.

— И что теперь будет?

В ответ на мой вопрос Даниэль тяжело вздохнул. И только сейчас я обратила внимание на появившиеся напульсники на его запястьях. Я видела такие штуки у некоторых стражей. Что-то вроде дополнения к боевому атрибуту. Он молчал, глядя на рассыпавшиеся крошки зеркал.

— Война. Не жди, Корвин не пойдёт на сделку, абсурдно было бы полагать. …Меня восстановили в легионе.

Липкий, тошнотворный ужас скользким спрутом сжал меня изнутри, отравляя стучащиеся мысли. Захотелось закричать и рассыпаться на такие же мелкие осколки.

— Победителей не будет верно? — предательски задрожал мой голос. — Будут лишь проигравшие.

— Боишься за любимого Себастьяна?! — левый уголок его губ дернулся в кривой нервной усмешке, и тут же окружающее нас пространство завибрировало от накала. — Стражи призваны блюсти законы равновесия Лу, если все Корвины перейдут на сторону восставших ведьмовских ковинов, они будут уничтожены, все до единого выродка! … Презираешь меня теперь за эти слова?

— Тебя не могу, — мотнув головой, я еле сдерживаюсь, чтобы не спятить от рвущихся наружу эмоций, помеси гнева и отчаянья. — Презираю это противостояние. Мне … мне нужно на воздух!

— Даже не узнаешь, как прошел мой разговор? — окликнул он меня.

Я ринулась вниз, а ему хватило выдержки позволить мне уйти.

Ветер нещадно рвал облака, вспенивал волны и трепал мои волосы, но казалось, что этот бесноватый ветер вырывается прямиком из моей души. Чайки будто ощущая моё состояние, кружили надо мной, то истошно деря глотки, то разражаясь жутким хохотом. «Выхода нет! Выхода нет!», слышалось в их перемешанных криках. А потом … всё резко стихло, словно по щелчку, ветер, море, чайки.

…Первая птица упала мне прямо под ноги, а затем, мёртвые чайки густо усеяли пляж вокруг меня, заставляя онеметь от ужаса. И только когда от мертвых тушек отделились тени, стало ясно, кто стоит за всем этим безумием. Порхающие тени соединились в одну огромную исполинскую тень человека. Хотелось пошевелиться, выплеснуться криком, но я замерла, с ощущением неизбежного приближающегося конца. На какой-то миг, я даже захотела этого — перестать быть.