Шаран Канга и его подручных я не заметил, как не заметил вообще никаких признаков жизни. Из жилых домов в Теку Бенга не уцелел ни один, их судьба постигла многие храмы.

Я встал и побрел по растрескавшимся плитам мостовой, и вдруг застыл как вкопанный, сделав открытие, которое не укладывалось в моей голове.

Я не видел кругом трупов, а ведь землетрясения, разрушающие такие густонаселенные города, без жертв не обходятся. Хотя можно допустить, что населению удалось покинуть Теку Бенга.

Скрепя сердце я принял этот довод и двинулся дальше. И снова остановился. Но не пропасть преградила мне путь — трава, росшая из трещин в плитах мостовой.

Куда бы я теперь ни посмотрел, в глаза бросались вьющиеся растения, крошечные горные цветы, островки вереска. Прошел не один год с тех пор, как отсюда исчезли люди.

Я облизнул губы и попытался собраться с мыслями. Может быть, этот мертвый город — вовсе не Теку Бенга? Возможно, жрецы вынесли меня из дворца Шаран Канга и оставили среди развалин другого поселения?

Нет, это исключено. Приглядевшись, я узнал несколько зданий, которые видел прежде. Вряд ли у такого города может быть двойник, даже здесь, в таинственных Гималаях.

Кроме того, я узнал окружающие горы и дорогу, уходящую вдаль от останков городской стены. Несомненно, я стоял посреди центральной площади, над которой раньше высился храм Грядущего Будды.

Я вновь ощутил холодное прикосновение страха Вновь окинул взглядом истлевший мундир, свою грязную кожу под прорехами, растения вокруг растрескавшихся сапог — все эти глумящиеся над рассудком свидетельства тому, что с тех пор, как я и мои спутники пытались выбраться из западни Шаран Канга, прошли не часы, а годы.

«Может, мне это снится? — спросил я себя. — Но если это сон, то совершенно непохожий на виденные мною прежде. К тому же, человек всегда способен отличить реальность от сновидения, каким бы четким и правдоподобным оно ни было». Впрочем, так я думал в те минуты; теперь у меня нет такой уверенности.

Я сел на выпавший из кладки камень и постарался сосредоточиться. Чем объяснить, что я остался в живых? После землетрясения прошло не менее двух лет, но время, уничтожив одежду, пощадило мое тело. Существует ли в природе газ, способный разъедать ткань, оставляя кожу невредимой? Абсурд. Будь на моем месте знаток естественных наук, он бы, наверное, понял, в чем тут дело. Мне эта загадка была не по зубам. Я решил подумать о другом: о том, как вернуться в цивилизованный мир. Если это удастся, я свяжусь с командованием полка и выясню, что произошло с тех пор, как я потерял сознание в храме Грядущего Будды.

Пробираясь между руинами, я пытался преодолеть замешательство и сосредоточиться на поисках пути к спасению. Но это было не просто: меня преследовала мысль, что я сошел с ума.

Не скоро добрался я до полуразвалившейся крепостной стены и с превеликим трудом взобрался на нее. Оглядев сверху окрестности, я увидел дорогу, по которой проехал в город. Теперь ее пересекала бездна. Казалось, гора раскололась, и та ее часть, на которой стоял Теку Бенга, сместилась по меньшей мере на сто футов. Я понял, что на ту сторону перебраться невозможно. Из моего горла вырвался смех, вернее, слабый хриплый кашель, сменившийся сухими спазматическими рыданиями. Судьба по одной лишь ей ведомой причине пощадила меня во время землетрясения, чтобы обречь на медленную голодную смерть посреди безжизненных гор!

Спустившись со стены, я обессиленно лег на камни и погрузился в беспамятство. Должно быть, я заснул, поскольку придя в себя, обнаружил, что солнце заметно склонилось к горизонту. Было примерно три часа пополудни.

Я заставил себя подняться и побрел мимо развалин обратно, решив добраться до противоположной окраины города. Со всех сторон меня обступили холодные, безучастные горы. Над снежными шапками синело небо, в котором не летали даже ястребы. Мне казалось, будто я — последнее живое существо на Земле.

Я спохватился: если не избавлюсь от подобных мыслей, как пить дать лишусь рассудка.

Когда наконец я добрался до окраины, мною овладела полная безнадежность. Развалины вплотную подступали к крутому обрыву, уходившему вниз на несколько сот футов. Это, несомненно, и было причиной, по которой город построили именно здесь. Вздумай враги захватить Теку Бенга, им пришлось бы штурмовать его с наиболее укрепленной стороны.

Блуждая среди руин, я боролся с искушением опытным путем определить, какие растения годятся в пищу. Хотя, надо отметить, голода я пока не испытывал. Да и с чего бы мне его испытывать, если два года у меня маковой росинки во рту не было — и ничего, жив? Подумав об этом, я горько засмеялся, но тут же смолк, увидев, что солнце почти село. Подул холодный ветер. Пора было позаботиться о ночлеге. Найдя себе подходящее укрытие среди камней, я мгновенно провалился в сон.

Проснувшись на рассвете, я почувствовал, что ко мне вернулась уверенность в своих силах. В голове сложилось нечто вроде плана Хоть одежда моя и истлела, кожаный ремень и портупея остались целы, только чуть-чуть потрескались. Возможно, как следует обыскав руины, я найду изделия из кожи: конскую сбрую или доспехи кумбаларийских воинов. Пусть даже во время этих поисков я погибну — такой конец предпочтительней любой другой смерти, ожидающей меня среди этих развалин.

Через несколько часов мне посчастливилось обнаружить первый скелет воина, облаченного в мех, кожу и сталь. С его пояса я снял довольно Длинный кожаный аркан. Убедившись в его прочности, я повеселел и возобновил поиски.

Вытаскивая из-под обломков одного из храмов другой скелет, я услышал необычный шум. Сначала я решил, что это кости скрежещут о камень, но затем обратил внимание на монотонность звука. Сердце забилось сильнее при мысли, что в этом мертвом городе я не одинок. А может, это рычит тигр? Вряд ли, хотя звук отдаленно напоминал рычание. Оставив скелет в покое, я наклонил голову, прислушиваясь. Что бы это могло быть? Барабанная дробь? Возможно. Но радоваться преждевременно — эхо барабана способно разноситься миль на пятьдесят.

Едва я выполз из отверстия в завале, по руинам передо мной заскользила тень. Ио будь она овальной, я решил бы, что ее отбрасывает огромная птица.

Я содрогнулся, вновь усомнившись в своем рассудке, заставил себя поднять голову… и не сдержал возгласа изумления, увидев над собой не птицу, а гигантский сигарообразный аэростат. Выглядел он необычно: жесткий баллон из серебристого металла, снизу к нему прикреплена (а не подвешена на канатах) почти такой же длины гондола.

Но более всего меня поразила огромная надпись на баллоне:

Из задней части обращенного ко мне правого борта выступали треугольные плоскости, напоминавшие плавники кита. На каждой красовался яркий ало-бело-синий «Юнион Джек».

Вначале я мог только оцепенело смотреть на это летучее диво. Придя в себя, я запрыгал среди руин, размахивая руками и крича что есть мочи.