Наверное, сверху я выглядел довольно комично. Вообразите грязного оборванца, скачущего посреди развалин древнего города и от читающего окрестности безумными воплями — ни дать, ни взять моряк, который потерпел крушение и многие годы спустя увидел вдали вожделенную шхуну. Но экипаж моей летающей шхуны если и заметил меня, то ничем этого не выдал. Небесный корабль неуклонно плыл к далекой северной вершине, и четыре огромных двигателя, рокоча, вращали широкие лопасти винтов, толкавших его вперед.

Внезапно винты остановились. Я затаил дыхание. Инерция все еще несла воздушное судно вперед.

Вскоре двигатели ожили, их гул был более высоким, чем прежде. Меня захлестнула волна отчаяния. Должно быть, воздухоплаватели заметили меня, но, поразмыслив, решили, что не стоит останавливаться ради какого-то бродяги. А может, на корабле вообще нет людей?

По огромному серебристому эллипсоиду пробежала дрожь, и он двинулся вспять. Я не дышал и не верил в свое спасение. Лопасти вращались в обратном направлении, точь-в-точь как у парохода, дающего задний ход.

Я расплылся в счастливой улыбке. Что с того, что спасение явилось ко мне в виде необыкновенного, неведомо кем изобретенного летательного аппарата? Главное — я буду жить.

Вскоре огромный, размером с небольшой пароход, эллипсоид затмил небо над моей головой. Не помня себя от радости, я размахивал руками. Наверху кто-то кричал, но я не разобрал слов. Взвыла сирена, но я принял это за приветствие, вспомнив, как гудят пароходы, приближаясь к пристани.

Внезапно от корабля что-то отделилось и полетело вниз. Получив сильный удар в лицо, я упал навзничь. Лежа на камнях, я хрипел, оправляясь от падения и не понимая, почему на меня напали и что за оружие использовали.

Наконец я нашел в себе силы сесть и оглядеться. В радиусе нескольких ярдов от меня щебень и кусты были мокры, на земле появились широкие лужи. Сам я промок до нитки. Неужели это злая шутка, намек на то, что мне не мешало бы принять ванну? Не верится. Я поднялся на ноги, со страхом ожидая, что с корабля снова хлынет вода.

Но в следующее мгновение я обнаружил, что он быстро снижается. Очевидно, вода служила балластом — избавляясь от нее, корабль приобретал маневренность. Мне следовало благодарить судьбу, что в качестве балласта не использовался песок.

Вскоре корабль завис футах в двадцати надо мной. Задрав голову, я разглядывал буквы на его корпусе и «Юнион Джек» на хвостовых плоскостях. Сомнений в реальности корабля у меня не возникало, однажды мне довелось видеть аэростат, управляемый мистером Сантос-Дюмоном, но он выглядел жалкой поделкой в сравнении с этим красавцем-гигантом. По-видимому, за последние два года прогресс шагнул далеко.

В днище металлической гондолы появилось круглое отверстие, из него высунулось веселое лицо с британскими чертами.

— Приятель, извини за холодный душ, — произнес воздухоплаватель с акцентом кокни, — но мы тебе кричали, хотели предупредить. По-английски понимаешь?

— Я англичанин! — хрипло выкрикнул я.

— Да что ты! Ну, потерпи минутку. — Лицо исчезло, но вскоре появилось вновь. — Все в порядке. Отойди-ка.

Я попятился, с тревогой ожидая, что меня снова обольют, но на этот раз с корабля сбросили веревочную лестницу. Обрадованный, я подбежал и схватился за перекладину, но кокни закричал:

— Куда?! Стой, чтоб тебя…

Конца фразы я не расслышал — меня потащило по камням. Не сразу догадался я разжать пальцы. Я упал ничком, а поднявшись, уже не пытался схватить лестницу.

— Стой на месте! — велел кокни. — Мы сейчас спустимся.

Из люка выбрались и полезли вниз двое щеголевато одетых мужчин. Их белый наряд очень походил на тропическую форму моряков, разве что на брюках и кителях была широкая голубая окантовка, а на рукавах — незнакомые эмблемы. Я восхищался, глядя, с какой непринужденной ловкостью и быстротой они спускаются по раскачивающейся лестнице, разматывая бечеву, один конец которой исчезал в корабельном чреве. Когда под ногами нижнего воздухоплавателя осталось несколько перекладин, он бросил мне бечеву.

— Действуй, приятель, — сказал он мне. — Обвяжись под мышками, а мы тебя поднимем. Сумеешь?

— Сумею. — Я быстро выполнил его требование.

— Готово? Не развяжется? Я кивнул.

— Берт, поднимай! — крикнул кому-то невидимому небесный «моряк».

Я услышал гул мотора, затем меня потащило вверх. Я завертелся вокруг собственной оси. Сразу накатила тошнота свет в глазах померк. К счастью, один из воздухоплавателей дотянулся до меня с лестницы и остановил, схватив за ногу.

Должно быть, подъем длился не больше минуты — но эта минута показалась мне часом. В конце концов я очутился в круглой комнате с диаметром пола футов двенадцать и высотой стен футов восемь. Стены, пол и потолок были металлические, как в орудийной башне броненосца.

Третий человек в форме — по всей видимости, тот самый Берт — заглушил мотор лебедки, поднявший меня на борт. Двое матросов уже перебрались через край люка. Ловко выбрав лестницу, они с лязгом опустили крышку и задраили его.

Возле овальной двери в стене стоял четвертый воздухоплаватель. Он тоже был в белом, его голову украшал тропический шлем, а плечи — погоны с майорскими звездочками. Он был невысок, с лисьими чертами лица и аккуратными черными усиками, которые поглаживал набалдашником офицерского стека. Лицо майора ничего не выражало.

Выдержав долгую паузу, он сказал:

— Приветствую вас на борту нашего корабля. Вы англичанин?

Я развязал на груди веревку и отдал честь, глядя в его темные глаза.

— Да, сэр. Капитан Освальд Бастейбл, сэр.

— Армия? Гм, странно. Ну, ладно, будем знакомы. Я — майор Хоуэл, капитан «Перикла», патрульного корабля Королевской индийской воздушной полиции. — Он почесал стеком длинный нос. — М-да, занятно. Впрочем, мы с вами еще поговорим. А пока отправляйтесь-ка в лазарет.

Он отворил овальную дверь и шагнул в сторону, уступая мне дорогу. Сопровождаемый двумя матросами, я вошел в длинный коридор, где с одной стороны была сплошная переборка, а с другой — борт со множеством иллюминаторов, за которыми постепенно уменьшались развалины Теку Бенга.

В конце коридора оказался еще один овальный люк, за ним — коридор покороче. У двери с табличкой «Лазарет» мы остановились.

В лазарете я увидел восемь незанятых коек и разнообразные аксессуары больницы (предназначение многих из них мне было совершенно незнакомо). Меня оставили в одиночестве, предложив раздеться и принять ванну.

Ванна возвратила мне силы. Выбравшись из нее, я облачился в пижаму (тоже белую с небесно-голубой окантовкой) и уселся на кровать в углу, застеленную специально для меня.

Признаться, я пребывал в неком подобии транса. Просто в голове не укладывалось, что кровать, на которой я сижу, летит в нескольких сотнях футов над вершинами Гималаев. Корабль слегка покачивался, пол под ногами вздрагивал — казалось, я еду в поезде, в вагоне первого класса.

Через несколько минут в лазарет вошел корабельный врач. Он сказал несколько слов матросу-санитару, и тот раздвинул шторы на иллюминаторах. Врач был моложав, большую круглую голову украшала пышная рыжая шевелюра. Говорил он с легким шотландским акцентом.

— Капитан Бастейбл?

— Да, доктор.

— Как вы себя чувствуете?

— По-моему, я здоров. Во всяком случае, физически.

— Физически? Думаете, у вас что-то не в порядке с рассудком?

— Говоря откровенно, сэр, у меня такое ощущение, будто я сплю.

— У нас тоже возникло подобное чувство, когда мы увидели вас внизу. Черт побери, как вам удалось добраться до этих развалин? Я считал, что это невозможно. — Разговаривая, он проверил мой пульс, посмотрел в зрачки, пощупал лоб — короче говоря, сделал все, что делают врачи, когда не видят у пациента явных симптомов болезни.

— Наверное, вы не поверите, если я скажу, что приехал туда верхом на лошади?