Лито положил трубку, а затем, повинуясь какому-то минутному позыву, вырвал кабель телефона из тяжёлого блока передатчика. Времени на обдумывание разговора с Сотниковым уже не осталось. Снаружи вновь загрохотали очереди и взорвалась ещё одна граната.

Лито очнулся от мгновенного оцепенения и, презрев дверь, выскользнул в окно, окинув взглядом всю территорию базы. За те минуты, что он провёл в башне, диспозиция слегка изменилась. Владимир и Бек залегли возле трапа и короткими очередями не давали высунуться тем, кто лез из бункера. Лито отметил про себя, что гранаты, к сожалению, вход не завалили. Зуда маячил на верхней площадке трапа, совершенно бесполезно постреливая из пистолета и изображая собой отличную мишень, светя во все стороны какой-то белой тряпкой, которой наспех замотал руку. Богомола не было видно, но с тыльной стороны бункера тоже доносилась стрельба, видимо ему ничего не оставалось, кроме как перейти туда и сдерживать солдат, которые пытались найти обходной путь. Самолёт уже ревел двигателями, звук постепенно набирал мощь, значит, Лайла перебралась в кабину.

Да, он был прав, когда говорил, что самое сложное — это закончить бой. Видимо, придётся всё завершать самому. Спрыгнув вниз с башни, он пробежал мимо бункера, огибая какие-то недостроенные сооружения из гофрированных листов пластика, и упал в траву рядом с Богомолом.

— Всё успел сделать? — спросил тот, не поворачивая головы.

— Да, — коротко сказал Лито.

— А мне отсюда не отлучиться. Лезут и лезут.

— Много ещё гранат осталось?

— Две.

— Бросай!

Не говоря больше ни слова, Богомол выдернул обе чеки и швырнул два ребристых мячика в сторону скошенной под углом двери.

Лито подождал, пока гранаты взорвутся и ринулся вслед за ними, не обращая внимания на пыль и копоть, перепрыгнув лежавшее на земле в нелепой позе мёртвое тело. Прямо на ходу перешёл в боевой режим.

Перед ним из-за двери выглянул самый смелый из скрывавшихся внутри солдат, рассчитывавший воспользоваться возможной невнимательностью противника после взрыва. Лито, не останавливаясь, проломил ему грудную клетку пальцами, разорвав сердце. Чуть дальше в бетонном коридоре, спрятавшись за угол сидели ещё двое, сильно припорошенные белой пылью. Лито вырвал у ближайшего бойца из рук винтовку, перехватил её за ствол и, действуя прикладом, как молотом, разбил голову другому. Сделал шаг вперёд и ударил назад, попав обезоруженному солдату в горло. Тот упал, захрипев. В узком помещении винтовка не слишком годилась в качестве холодного оружия, поэтому Лито подобрал валявшееся на полу мачете…

Он двигался стремительно и непредсказуемо, с равным успехом перемещаясь по полу и по стенам коридоров, словно гигантская ящерица. Каждое движение плавно и незаметно перетекало в следующее, Лито превратился в большую каплю ртути, которая перекатывалась по бетонным желобам, распластывалась и проникала в такие узкие отверстия, куда и мышь бы не просочилась, мгновенно отращивала смертоносное жало, когда это было необходимо.

Он не смог бы сказать, сколько именно оставалось живых людей в бункере до его появления. Но был совершенно уверен, когда осторожно высовывался из разбитого дверного проёма главного входа бункера, что за его спиной — только трупы. Из-за тесноты и спешки Лито получил несколько мелких царапин, кое-какие из них нанёс сам себе неловкими движениями, но они его не беспокоили. Подстёгнутый организм сам остановит небольшое кровотечение, а растраченные калории можно будет восстановить и позже, когда всё закончится.

— Не стреляйте! Это я! — крикнул он в сторону самолёта и поднял руку, подавая сигнал.

Сзади послышался шорох, но Лито даже не обернулся, он почувствовал, что это идёт Богомол. Опытный боец был бледен и зол. Он не привык так, походя, убивать людей, которые ничем перед ним не провинились и даже не особенно ему мешали. Богомолу казалось, что можно было найти другой способ задержать солдат внутри бункера, без многочисленных жертв. Но он ничего не сказал, остановившись рядом с Лито. И Лито промолчал, хотя чувствовал недовольство Богомола.

Так, вдвоём, они и пошли к самолёту.

— Все целы? — спросил Лито у Владимира, когда приблизился к трапу.

— Все, — кивнул тот. — Немного поцарапало Зуду и Алекса.

— Алекса-то как? Он же должен быть в самолёте!

— Не знаю, — пожал плечами Володя, — каким-то образом пуля чиркнула по ноге.

— Чёрт, ещё один раненый! — Лито впервые за всё время их знакомства позволил проявиться негативным эмоциям.

— Надеюсь, добивать не будем? — еле слышно бросил Богомол, протискиваясь мимо и ступая на трап.

Лито только глянул ему вслед.

— Всё, мы здесь закончили, поднимайтесь в салон, — сказал он Владимиру и Беку, подождал, пока они скрылись в проёме, потом поднялся по трапу сам.

Забравшись в салон самолёта, он посмотрел назад — все разместились в пассажирских креслах, только Бек и Богомол стояли на резиновой дорожке, ожидая, когда можно будет занять место у распахнутых дверей. Лито сделал усилие, чтобы увидеть, и отшатнулся. Яркие, очень яркие нимбы сияли над головами, полностью заливая лица, стирая все индивидуальные черты. Только чёрные провалы глаз неотрывно смотрели на него из синего сияния, словно в немом вопросе.

Лито нажал кнопку подъёма трапа и пошёл в кабину пилотов. Прямо у двери в луже крови лежал мёртвый солдат.

— Откуда он здесь?

— Этот? — глянула на него Лайла. — Сидел в самолете. То ли спал, то ли охранял, непонятно.

— И что случилось?

— Оксана застрелила его в упор. Теперь сидит в шоке, — Лайла пожала плечами.

— Она же стреляла до этого, когда мы от наёмников уходили, ничего, нормально перенесла.

— Насколько я поняла, там это выглядело иначе — просто пальба в воздух, а здесь она его застрелила, видя прямо перед собой. В первый раз всегда трудно. Живая мишень есть живая мишень.

— Я уже немного устаю от них, — вздохнул Лито, занимая место пилота. — Проследи, чтобы никто не выпал из самолёта, пока мы не поднимемся в воздух. И на всякий случай, пусть кто-нибудь всё-таки останется у открытых дверей до самого взлёта, а то… Чёрт!

Лито как раз надел на голову наушники и только повернул тумблер передатчика, как динамики взорвались оглушительными криками. Кто-то истерически вызывал базу по-португальски, кричал, что они вот-вот подойдут, что вызвано подкрепление, настойчиво требовал объяснить, что происходит на базе.

— Что такое? — спросила Лайла.

— Сейчас здесь будут гости. Иди.

Лито отвернулся к приборной доске и взялся за штурвал. Такие самолёты он водил пока что только на тренажёрах, зато до посинения, до седьмого пота.

Он опустил вниз рычаг стояночного тормоза, аккуратно передвинул на два щелчка сектор газа и позволил самолёту тронуться с места. Добавил ещё тяги и начал рулёжку на взлётную полосу, в нарушение любых правил — по кратчайшей траектории. Самолёт описал полукруг вправо, и ещё до выхода на ось полосы, Лито перевёл двигатели во взлётный режим, прямо на ходу. Времени останавливаться и проводить всю предстартовую процедуру уже не оставалось — справа из-за сплошных зарослей появились первые фигурки защитного цвета. Лито не отводил от них взгляда, машинально щёлкая переключателями — предкрылки, триммеры, гидравлика.

Выбегающие из джунглей солдаты замирали на краю полосы, не зная, что предпринять. Самолёт двигался по бетону, набирая скорость, стрелять в него — значит рисковать катастрофой, не стрелять — значить упустить врага. Но кто захочет остаться посреди джунглей без транспорта? Даже понимая умом, что за ними всё равно кто-нибудь приедет, солдаты не спешили открывать огонь.

Лито казалось, что самолёт разгоняется слишком медленно, он ругнулся про себя и передвинул рукоятку до упора, включив тем самым форсаж двигателей. Самолёт вздрогнул, получив ускорение. Наверное, они смогли бы так и взлететь, без единого выстрела, пользуясь эффектом неожиданности, но Бек, выполняя указание Лайлы, вскинул винтовку и нажал спуск. Один из солдат повалился на землю, те, кто стоял рядом с ним, проводили удивлёнными взглядами упавшее тело. Лито этого уже не увидел, он смотрел вперёд, начиная потихоньку вытягивать штурвал на себя. Но грохот очередей из винтовки Богомола он услышал отчётливо.