Девушка встала с кресла и молча пошла к двери. Тетка крикнула ей вдогонку:

– Я приготовлю питье и принесу тебе в комнату! Попьем вместе. Я быстро. Ты ложись пока в постель!

– Спасибо, мне ничего не надо.

– Но ты же говорила, что хочешь выпить чего-нибудь горячего. Это тебе необходимо. Сейчас заварю «Овалтин». Или лучше просто подогреть молока?

– Я же сказала, мне не надо ничего. Я ухожу спать. И оставь меня, пожалуйста, в покое.

– Но, Элиза…

Дверь захлопнулась. И ни звука. Даже шагов вверх по лестнице и то не слышно. Не слышно ничего. Только шипение дров в камине да тишина снаружи, беспросветное ночное одиночество.

Утром Далглиша раз­будил телефон. По-видимому, тетя сразу сня­ла трубку, так как звонки тут же прекрати­лись, и он опять погрузился в сладостную полудремоту, которой так приятно предать­ся после того, как хорошо проспал ночь. Примерно через полчаса звонки возобнови­лись, теперь как будто настойчивее и гром­че. Далглиш открыл глаза – прямо перед ним в обрамлении окна переливался светом пря­моугольник яркой голубизны, рассеченный волосяной линией горизонта на море и небо. Как видно, предстоял еще один пого­жий осенний день. Собственно, еще один погожий день уже давно начался. Часы, к великому его изумлению, показывали чет­верть одиннадцатого. В халате и шлепанцах он сошел вниз и успел услышать, как тетя отвечает в телефонную трубку:

– Да, инспектор, я скажу, как только он проснется. Это срочно? Нет, просто он при­ехал сюда отдохнуть… Ну разумеется, он с удовольствием вас посетит сразу после зав­трака. Всего доброго.

Далглиш наклонился и на мгновенье при­коснулся щекой к ее щеке, крепкой и мягкой, как замшевая перчатка.

– Это Реклесс?

– Да. Он сказал, что находится в доме Се­тона и будет рад, если ты проведешь там с ним сегодняшнее утро.

– А в каком качестве, он не сказал? Я дол­жен буду работать или только любоваться, как он работает? Или, может быть, я – подо­зреваемый?

– Это я подозреваемая, Адам. Топор почти наверняка был мой.

– Еще бы, это, конечно, учитывается. Но все равно твой рейтинг, я думаю, ниже, чем рейтинг твоих соседей. А уж чем Дигби Се­тона – наверняка. Мы, полицейские, в глу­бине души народ прямолинейный. Нам, прежде чем брать человека, надо определить его мотив. И из всех мотивов нам больше всего по сердцу корысть. Дигби, как я пони­маю, – наследник своего единокровного брата?

– Говорят, что да. Два яйца или одно, Адам?

– Два, пожалуйста. Но я сам приготовлю. А ты посиди и поговори со мной. Я, по-мое­му, слышал два телефонных звонка. Кто зво­нил первый раз?

Джейн Далглиш ответила племяннику, что раньше звонил Р. Б. Синклер и пригласил их обоих в воскресенье к себе поужинать. Она обещала поговорить с Адамом и позвонить. Далглиш, любовно разжаривавший яични­цу, был заинтригован. Но вслух ничего не сказал, только выразил согласие. Это уже что-то новенькое. Он знал, что его тетка бы­вает в «Настоятельских палатах», – но не то­гда, когда он к ней приезжал. Известно было, что Синклер гостей не принимает и сам ни к кому не ходит. До сих пор одна лишь Джейн Далглиш пользовалась особой при­вилегией. Впрочем, догадаться, почему такое новшество, было нетрудно. Синклер хочет обсудить убийство Сетона с профес­сионалом, от которого можно услышать ква­лифицированное мнение. Что великому че­ловеку тоже не чужда такая слабость, как простое любопытство, и приободряло, и не­много разочаровывало. Зловещая тема на­сильственной смерти оказалась притяга­тельной даже для того, кто принципиально не принимает участия в общественных де­лах. Но, разумеется, ужинать Далглиш к немупойдет. Слишком велик соблазн. Далглиш знал по опыту, что личное общение со зна­менитостью грозит болезненными разоча­рованиями. Но в случае с Р. Б. Синклером кто бы не рискнул?

После завтрака Далглиш не торопясь вы­мыл за собой посуду, надел твидовую куртку поверх свитера и задержался в сенях, чтобы выбрать себе трость из груды оставленных разными гостями в залог будущего возвра­щения. Выбрал толстую ясеневую палку в качестве последнего штриха, довершающе­го облик любителя активного отдыха, но взвесил ее на ладони и отложил: все-таки не стоит переигрывать. Он крикнул тетке «до свидания» и пошел на ту сторону мыса. Быс­трее всего было бы на автомобиле – выехать на дорогу, на развилке направо, полмили по Саутуолдскому шоссе, а там свернуть на уз­кую, но вполне проезжую грунтовку, кото­рая ведет поверху прямо к «Сетон-хаусу». Но Далглиш все-таки решил идти пешком. Он же на отдыхе, в конце концов, а вызов инс­пектора был как будто бы не срочный? Реклессу он сочувствовал.. Ничего нет хуже для следователя, чем не знать, где кончаются твои полномочия. Мешает работе и сильно действует на нервы. Хотя полномочия Рек-лесса ведь никто не ограничивает. Даже если его начальство надумает обратиться за по­мощью в Скотленд-Ярд, вряд ли к делу при­влекут именно Далглиша. Оно слишком близко касается его лично. Но Реклессу, ко­нечно, мало радости вести следствие как бы под надзором у суперинтенданта из «Сентрал интеллидженс», и тем более такого знамени­того, как Далглиш. Словом, бедняга Реклесс; но и Далглишу тоже не повезло, и еще похле­ще: пошли прахом его надежды на неделю безмятежного отдыха в тишине и спокой­ствии, когда сам собой должен был снизой­ти мир в его душу и принести разрешение его личных проблем. Наверно, эти надеж­ды – не более чем пустые мечтания, плод ус­талости и потребности пусть ненадолго, но спрятаться от жизни. А все-таки жалко, что ничего из этого не вышло. Вмешиваться в расследование ему хотелось не больше, чем Реклессу прибегать к его помощи. Сразу по­шли бы деликатные звонки из Скотленд-Ярда и обратно: мол, опыт мистера Далгли­ша, его близкое знакомство с Монксмиром и его обитателями – к вашим услугам. Услу­ги такого рода обязан оказывать полиции каждый. А если Реклесс воображает, что Дал­глиш жаждет принять в его работе более непосредственное участие, придется его не­медленно разуверить.

Но день стоял божественный и веселил душу, раздражение Далглиша вскоре улеглось. Весь мыс купался в ласковых лучах золотого осеннего солнца. Дул ветер с моря, но не студеный, а приятно прохладный. Песчаная тропа, пружиня под ногами, то шла напрямик, через дрок и вереск, то извивалась среди низкорослого боярышника, где под тесными купами таились тени и путь прочерчивала лишь совсем узкая лента песка. Вид на море был открыт всю дорогу, кроме одного участка, где надо было пройти под серыми стенами “Настоятельских палат”. Это массивное, приземистое строение было расположено в сотне ярдов от берегового обрыва, с юга отгороженное высокой каменной стеной, а с севера – островерхим строем елей. Мало того что стоит особняком, но и само по себе неприветливое, даже жутковатое, особенно в темное время суток. Если Синклер искал тут уединения, то и вправду более подходящего жилища не придумаешь. Интересно, подумал Далглиш, сколько теперь времени пройдет, прежде чем инспектор Реклесс своими расспросами нарушит уединение писателя? Он, конечно, очень скоро проведает, что у Синклера на участке есть свой отдельный спуск к морю. Если считать, что не лодку привели вдоль берега на веслах туда, где находилось тело, а, наоборот, тело было доставлено к лодке, значит, его снесли к воде по одному из трех имеющихся в Монксмире спусков. Либо по Кожевенному проулку, мимо дома Сильвии Кедж, это напрашивалось в первую очередь, поскольку лодку видели как раз за “Домом кожевника”. Либо по крутой песчаной тропке, ведущей к воде от “Пентландс-коттеджа”. Но там и днем-то нелегко сойти. А в темноте просто опасно, даже привычному человеку и без ноши. Вряд ли убийца решился бы на такое предприятие. Если Джейн Далглиш и не услышала подъехавшую машину, то уж мимо дома-то никак невозможно было пройти, чтобы она не знала. Тот, кто живет один и на отшибе, чуток к любому постороннему шороху в ночи. Тетка Далглиша была самая независимая и нелюбопытная женщина на свете, жизнь птиц интересовала ее гораздо больше, чем жизнь людей. Но и она едва ли осталась бы безучастна к тому, что мимо ее дверей несут мертвеца. Кроме того, оттуда еще пришлось бы полмили тащить тело к лодке но пляжу. Если, конечно, убийца не присыпал его песком, а сам сбегалза лодкой и привел ее к месту на веслах. Но это значительно увеличило бы риск, и следы песка сохранились бы на трупе. И, что существеннее, понадобились бы весла с уключинами. Интересно, проверил ли все это Реклесс?