– Мне бренди. Во время обратного рейса я напился китайского чая на всю оставшуюся жизнь.

– Чай тебе сейчас полезнее.

Анна с тревогой смотрела на темные круги у него под глазами, на морщинки в углах полных губ. Сегодня, едва ли не впервые за все время их многолетнего знакомства, ее любовник выглядел на свой возраст.

– И все-таки бренди.

Джонни сел на одну из кушеток, откинулся на шелковые подушки, закрыл глаза.

– Что, к черту, происходит, Лайэн?

– Мы надеялись, что вы нам объясните, – быстро произнес Кайл, опередив Лайэн.

Она все-таки хотела было что-то сказать, но Кайл крепко, до боли сжал ее плечо.

– Дай рассказать отцу.

Из кухни послышался звон стекла: Анна уронила графин с бренди. Лайэн вздрогнула, но не звон был тому причиной: впервые Джонни вслух назвали ее отцом, в его присутствии и в присутствии Анны.

– Извините, – насмешливо произнес Кайл. – Я что-нибудь не так сказал?

Лайэн поняла, что под маской безмятежного спокойствия внутри у Кайла бушует бешеная ярость. И направлена она против Джонни Тана.

– Сделай мне двойной виски, – попросил Анну Джонни. И задумчиво добавил:

– Похоже, Лайэн наконец привела к нам в дом человека, которому глубоко плевать на консорциум «Тан».

– Да нет, мне вовсе не плевать. Мне нужна информация. У Танов она есть.

Все еще сидя с закрытыми глазами, Джонни тем не менее почувствовал присутствие Анны, которая подошла к кушетке и наклонилась к нему с бокалом в руке. Он залпом проглотил содержимое, открыл глаза, пробормотал что-то на кантонском наречии и с нежностью улыбнулся, увидев, что она вспыхнула как девочка.

– Значит, вам нужна информация от Танов? И с какой же целью? Чтобы «Донован интернэшнл» смог наложить лапу на азиатские рынки?

– Пошли они на… ваши рынки. Я хочу вывести Лайэн из игры. Сделать это я могу, только выяснив правду о том, каким образом нефритовый костюм Вэнь Чжитана попал к Дику Фармеру.

Джонни резко выпрямился. На его красивом лице появилось выражение крайнего изумления.

– Какой еще нефритовый костюм? О чем вы?

В течение нескольких секунд Кайл молча смотрел на него. Потом выругался сквозь зубы:

– Твою мать! Вот задачка…

– Итак, значит, кто-то воровал нефрит из хранилища, продавал и заменял всяким мусором? – устало подытожил Джонни и взглянул на часы.

Он не мог поверить, что прошло всего полчаса с того момента, как Кайл в нарушение всех традиций и приличий вслух назвал его отцом Лайэн.

– Это одна из возможных версий, – ответила она и потянулась за второй чашкой чая. – Другая состоит в том, что Вэню позарез понадобились наличные и он начал распродавать коллекцию.

– Он скорее продаст своего второго и третьего сына. В буквальном смысле.

– А как насчет первого сына? – поинтересовался Кайл.

– Только американец может задать такой вопрос.

– Вэнь скорее умрет, чем расстанется с Джо, – спокойно проговорила Лайэн. – В китайских семьях сыновей предпочитают дочерям, первого сына – всем остальным, второго сына ценят больше, чем третьего, и так далее. Верно, Джонни?

Тот лишь пожал плечами. Он свыкся с существующим порядком вещей еще до того, как научился говорить.

– Перестань расхаживать по комнате, Анна. Сядь рядом. Запах твоих духов помогает мне забыть о том, что я на ногах уже тридцать два часа.

Анна еще раз окинула взглядом Лайэн и присела рядом с Джонни. Он взял ее руку в свои. Анна не смогла скрыть удивления: при том, что он вел почти американский образ жизни, Джонни, из старомодной китайской сдержанности, никогда не позволял себе касаться Анны на публике.

– Если Вэнь не продавал нефрит, – ровным голосом произнес Кайл, – значит, его украли.

– Неприятное слово, – откликнулся Джонни.

– Вот когда вы увидите свою женщину в наручниках, до смерти напуганную, тогда я посмотрю, способны ли вы будете на нежные чувства к окружающему миру. Но так и быть, я готов понять чувствительность людей другой расы. Могу использовать более мягкое слово: «позаимствовали». Так вас больше устраивает?

– Не стоит грубить, – вмешалась Анна. – Мы ведь говорим о семье Джонни, а не о каких-нибудь посторонних людях.

Кайл остановил на ней холодный взгляд.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, мисс Блэкли, но один из членов семьи Джонни в данную минуту сидит рядом со мной, так что…

– Не имеет значения, – перебила его Лайэн. – Мы ведь хотели поговорить о нефрите, а не о семье.

– Черта с два! Мы говорим о противоречиях, возникших в семье Тан по поводу пропажи целой кучи нефрита. Разные члены этой семьи указывают пальцем на тебя, отчего я просто сатанею. Насколько я знаю, ты работала не покладая рук, из кожи лезла вон, чтобы угодить Танам, а в награду за это тебя подставили.

– Нефрит, Кайл. Давай обсуждать пропавший нефрит, будь он неладен!

– И ты туда же! Еще не надоело спотыкаться о камни, которые подкидывают тебе под ноги?

Лайэн закрыла глаза, не в состоянии произнести ни слова от унижения, горечи и гнева. Потом взорвалась:

– Да, надоело! Но какое это имеет отношение к тому, чтобы снять нас с крючка, на который подцепили федералы?! Что ты…

– Дочка…

Одно-единственное слово из уст Джонни остановило поток гневных слов. Широко раскрытыми глазами Лайэн смотрела на отца, никогда не признававшего ее своей дочерью. Никогда, до этого момента… Джонни Тан не сводил с нее глаз, в которых отражались те же чувства, что бурлили в ней.

– Ты это вряд ли сможешь понять. Я ценю тебя так же, как и своих законных дочерей. – Он печально улыбнулся. – Пожалуй, даже больше. В тебе столько от матери. Она единственная женщина, которую я любил в своей жизни. Но пока жива моя жена, я не смогу жениться на Анне. Возможно, и после ее смерти не смогу. Для Анны будет неимоверно трудно стать моей женой. Вэнь к тому времени умрет. Его первый сын далеко не так терпим по отношению к западным женщинам. И Хэрри тоже. Кроме того, я вряд ли смогу вынудить своих сыновей принять в семью женщину, к которой они столько лет питали враждебные чувства за то, что я слишком много времени проводил в Америке.

Слезы текли по щекам Анны, оставляя блестящие бороздки на безупречном макияже. Держа руку любовника в своих ладонях, она смотрела куда-то вдаль, не видя ничего вокруг, даже дитя своей любви к Джонни Тану.

– Враждебность… – проговорил Кайл. – Очень интересно. Враждебность, как и чувство мести, существует с незапамятных времен. Это очень сильный мотив.

Джонни не возражал.

– Насколько враждебно настроены ваши отпрыски по отношению к Лайэн? Достаточно для того, чтобы упрятать ее на десять лет за решетку? Или же их месть должна носить более личный и бесповоротный характер? Например, убийца в темном холле?

– Не говорите ерунду!

– А у вас есть более правдоподобное объяснение тому, что палач триады вчера напал на нее?

– Что?! – подскочил Джонни. – Лайэн, это правда?! Анна тоже вскочила на ноги.

– Девочка моя, ты в порядке?

– Все обошлось, – сказал Кайл. – У нее прекрасный удар карате ногой. – Он перевел взгляд на Лайэн:

– Что, не рассказала родителям об этом маленьком инциденте?

– А какой смысл? – По глазам Лайэн он понял, что она предпочла бы вообще не упоминать об этом. – Все уже позади. Того человека переправили обратно в Китай.

– Я скажу тебе, какой в этом смысл, радость моя. За последнее время на твою долю выпало слишком много неприятностей, и все по вине Танов. Я хочу выяснить, кто из Танов несет за это ответственность, и положить этому конец.

– Мои сыновья враждебно относятся к Анне и в какой-то степени к Лайэн, – заговорил Джонни, немного помолчав. – Но не настолько, чтобы убить.

– Вы уверены насчет Дэниела?

– Кайл! – задохнувшись, выкрикнула Лайэн. – Не надо! Он не обратил внимания на ее протест. Золотисто-зеленые

Глаза остановились на лице Джонни, неподвижные, ясные и немигающие, как у кота, приготовившегося схватить добычу.